Первопонятия. Ключи к культурному коду - Михаил Наумович Эпштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
✓ Безумие, Жизнь, Интересное, Поэтическое, Творчество
Глубина
Глубина – расстояние от поверхности до середины, от наружной границы до самой внутренней, сокровенной основы, «дна» данного явления. Глубина – мера простирания вещи внутрь себя, мера различия (дистанции) между планами выражения и содержания, между вещью-для-нас и вещью-в-себе.
Глубина как особое измерение пространства
В отличие от других пространственных измерений – длины, высоты и ширины, глубина не поддается наружному наблюдению. Глубокая личность – та, которая остается отчасти непостижимой сама для себя. Глубина охватывает все слои, которые отделяют эмпирическую поверхность личности от ее экзистенциального ядра и через которые проходит процесс как самопознания, так и самовыражения.
Глубина – это, по сути, четвертое измерение пространства, которое в трехмерном пространстве, где мы обитаем, всегда остается скрытым физически и постигается лишь умом, сочувствием, сопереживанием. Три известных нам измерения: длина, ширина и высота – принадлежат пространству вне нас, расходятся от наблюдателя вперед и назад, вправо и влево, вверх и вниз, охватывая окружающий мир. Глубина – это еще одна координата, которая «ортогональна» всем трем другим: она начинается с точки их пересечения, с «наружного», и движется внутрь, в сердцевину и средоточие каждого существа.
Два взгляда на глубину
Есть два взгляда на глубину. Один высказан М. Мерло-Понти: глубина – то, чем вещи оказывают сопротивление наблюдателю. «Глубина есть способ вещей остаться отдельными, остаться вещами, а не быть тем, на что я смотрю в настоящий момент. <…> Следовательно, именно благодаря глубине вещи наделены плотью: то есть ставят препятствия моему наблюдению, оказывают сопротивление, которое и есть их реальность, их „открытость“, их totum simul (все сразу)»[110].
Другой, и, казалось бы, противоположный, взгляд высказан Г. Башляром: глубина вещей – это проекция той глубины, которую их исследователь находит в самом себе:
…Бессознательное алхимика проецируется на материальные образы как глубина. Короче говоря, алхимик проецирует свою собственную глубину…Закон, который я назову изоморфизмом глубинных образов. Грезя о глубине, мы грезим о нашей собственной глубине. Грезя о тайной силе веществ, мы грезим о нашем тайном бытии[111].
По сути, между этими взглядами нет расхождения, именно вместе они и определяют глубину как меру взаимной несводимости субъекта и объекта, их непостижимости друг для друга. Не чувствуя собственной глубины, невозможно оценить глубину вещей, нам предстоящих. И то сопротивление «внесознательного», которое вещи оказывают нам, соразмерно тому сопротивлению, которое изнутри оказывает нам наше собственное «бессознательное». Рационализм, утверждающий полную познаваемость объекта субъектом, и детерминизм, утверждающий полную определяемость субъекта объектом, представляют собой две искаженные, плоскостные проекции глубины.
Человеческая глубина
Сам для себя человек есть первичный опыт глубины, ибо здесь она дана ему непосредственно в субъективном опыте. То, что он находит в себе, всегда заключено между внешним выражением, «лицом», которое знают другие, и внутренним основанием, «дном», которого не знает он сам. Это расстояние между тем, что обо мне знают другие, и тем, что я сам в себе не знаю, и составляет глубину как область бесконечно неполного знания о себе. Можно по-разному обозначать глубину – как особый трансцендентный мир духа, как бытие Бога, как область подсознания, как бытие вещей-в-себе, но все это религиозные, психологические или метафизические проекции того, что присутствует в нашем опыте именно как глубина. Глубину можно определить как внутренний горизонт, который по мере приближения к нему удаляется от нас.
Глубина родственна теплоте – это два способа воспринимать внутреннюю наполненность: либо двигательно, либо тактильно, на ощупь. По словам Башляра, «полное изучение материальных образов внутренних глубин должно принять во внимание все ценности скрытой теплоты. <…> Огонь выставляет себя наружу, взрывается, открывает себя. Теплота уходит внутрь, концентрируется, прячет себя. <…> Теплота есть знак глубины, чувство глубины»[112]. В своей глубине вещи содержат ту теплоту, которая простирается между их холодной эмпирической поверхностью и «огнем», эманирующим от их логосов-оснований. Если наше знание чувствует теплоту вещей, их страдание-стесненность и объемность-надежду, это значит, что мы уже движемся через их глубину.
Разные сущности обладают разной глубиной. Среди них выделяется человек, который знает о своей конечности во времени и пространстве именно потому, что несет бесконечную глубину в себе. Человеческая глубина не имеет какого-то ощутимого предела, она уходит в бесконечность внутренней перспективы, куда стягиваются все образы внешнего мира. Эта проекция последним своим пределом имеет беспредельное, то, что в разных системах мысли именуется Бог, Единое, Абсолют, Дух, Высший Разум, Начальное Ничто и т. д. Отсюда, по словам Михаила Бахтина, «критерий глубины понимания как один из высших критериев в гуманитарном познании. Слово, если оно только не заведомая ложь, бездонно. Набирать глубину (а не высоту и ширь)»[113]. Глубина – это первопонятие умного мышления, то есть такого, которое понимает непроницаемость того, во что оно проникает. Глубина связывает понимание с непонимаемым, а значит, и позволяет пониманию двигаться за собственный предел, то есть глубоко не-понимать. Так Иов глубоко не понимает источника своей вины, тогда как друзья Иова хорошо понимают причину его бедствий – и оказываются менее правы перед Богом, чем Иов.
Глубокое и плоское
Глубина лежит между поверхностью предмета и его основой, между существованием и сущностью, и как только мы пытаемся оторвать одно от другого или заменить одно другим, глубина исчезает и мир становится плоским. Плоскостность – проклятие мышления, как конкретного, так и абстрактного, как экзистенциального, так и эссенциального. Такое мышление понимает все, что может быть понято, но не понимает главного – той глубины, которая простирается между поверхностью и основанием предмета и образует его содержание и объем.
Есть два вида плоскостного восприятия – чисто объектное и чисто знаковое. В первом случае мы воспринимаем только внешнюю, физическую оболочку предмета и сразу передвигаемся на другой, рядом находящийся предмет. Это скольжение по поверхности мира, перенос нашего внимания с одной точки на другую. Но есть и другое сечение мира, так сказать, не продольное, а поперечное, которое тоже лишено
