Иллюзии - Кэтрин Стоун

– Правда, сэр? – спросила она. – А зачем?

– Чтобы посмотреть, так же вы прекрасны вблизи, какой кажетесь издалека. Ответ, разумеется, да.

Она не будет возражать, решила Фрэнсис. И не будет против, если этот человек захочет сделать ее своей любовницей. Он молод и силен, а под его грубоватой внешностью кроется природная доброта.

– Вы чрезвычайно галантны, майор Уиндхем.

– Я просто говорю правду, мисс Вудард.

– Меня зовут Фрэнсис, – сказала она.

Он отступил назад, позволив ей преодолеть последние несколько ступенек.

– Знаете, Фрэнсис, мне кажется, что вы со мной немного кокетничаете.

Она взглянула на него из-под опущенных ресниц.

– С этого обычно все начинается, майор.

– Смею ли я надеяться, что наша встреча – только начало?

Сердце ее забилось быстрее. Неужели все так просто? Возможно ли, что она уже сегодня сбежит от Найджела и будет жить с этим светловолосым мужчиной? Ее поразила разница между этими двумя людьми. Она чувствовала, что майор Уиндхем не представляет для нее никакой угрозы, в то время как душа Найджела таила в себе бесконечные темные и опасные глубины.

– Начало чего, сэр?

– Дня, заполненного красотой, – неожиданно сухо ответил он. – Я пришел повидаться с Риво. Он у себя?

Уиндхем поклонился и, пройдя по коридору, постучал в дверь кабинета. Фрэнсис с удивлением наблюдала за ним. Она дала ему понять, что не отвергает его. Почему же он вдруг сбежал? В смятении девушка вернулась наверх. В музыкальной гостиной было тихо. Человечек с камертоном исчез. Фрэнсис сняла со стены необычный русский инструмент и тронула струны. Он был настроен на западный лад. Она рассеянно принялась подкручивать колки.

При появлении Уиндхема Найджел поднял голову и знаком предложил гостю сесть.

– Я только что встретил твою любовницу, – без всякого предисловия начал майор.

– И что?

– Думаю, тебе придется сражаться с Золотой ордой, чтобы удержать ее у себя. Если бы я не был твоим старым другом, то поддался бы искушению овладеть ею прямо на столе в прихожей.

Найджел продолжал работать, словно не слыша его слов.

– Наверное, у меня просто склонность к экзотическим женщинам.

– В таком случае, надеюсь, она загладит то, что произошло в Париже. Черт побери, Риво, если кто-то и способен потеснить воспоминания о Катрин, так это только твоя красавица из Индии.

Найджел отложил перо.

– Неужели моя душа должна быть всегда открыта сочувствию лезущих не в свое дело друзей? Какого черта ты приплел сюда Катрин? Она мертва.

Майор Уиндхем на мгновение прикрыл глаза.

– Поскольку Катрин до тебя была моей любовницей, мне кажется, я имею право говорить о ней.

– Значит, мы будем вспоминать о России? – Найджел не смог заглушить проступавшей в его тоне горечи, хотя прекрасно понимал, что это выдает его. – Впадем в сентиментальность и поговорим о Москве? О Кремле, итальянских палатах, о впечатляющих соборах, шпилях и куполах? Об этом святом городе деревянных церквей и монастырей с шелковыми пологами над иконами в золотых окладах? О жестоких публичных порках на площадях? О смешении стилей европейского средневековья с азиатской пышностью, о продающихся в Китай-городе восточных товарах, которые, казалось, сошли со страниц «Тысячи и одной ночи», о горожанах, которые у дымящихся самоваров грезят о бесконечной череде балов и маскарадов? Какого черта? Все это сгорело дотла.

– Я знаю, что в отличие от меня ты это видел собственными глазами.

Найджел намеренно разбередил старые раны прежде, чем это успел сделать Уиндхем.

– Какая разница? Власть уже давно сосредоточилась в Санкт-Петербурге. Москва осталась местом для чувственных удовольствий. Большая часть восточного великолепия представляла собой лишь позолоченное дерево. После ужасного пожара – можешь считать это и метафорой того, что произошло со мной, – остался один пепел. Ты, конечно, помнишь большой танцевальный зал на Арбате?

Майор разглядывал свои ногти.

– Ради всего святого! Мне следовало бы догадаться, чем это кончится. Зря я упомянул Катрин.

Найджел не дрогнул.

– Это произошло в ту ночь, когда я встретил ее. Иней сверкал в ее волосах, подобно бриллиантам. Делегация во главе с лордом Трентом наконец убедила царя Александра выступить против Наполеона. Твоя миссия была закончена, и ты возвращался домой в Англию. Мы с Лэнсом оставались. Да, мы с Катрин стали любовниками. Девятнадцать месяцев спустя в Париже, где она умерла, наши отношения оставались прежними. Ну и что из того?

– Черт побери! – Уиндхем ударил кулаком о ладонь. – У тебя не мозг, а чертова машина, Риво. Мне казалось, я проявляю героическую галантность, не уводя мисс Вудард у тебя из-под носа!

Не мозг, а чертова машина. Найджелу очень бы хотелось, чтобы это было правдой. Но в данный момент он, как никогда, ощущал себя человеком – клубком необузданных желаний и противоречий. И не Уиндхем был тому виной. Но Риво заставил себя расслабиться, и голос его зазвучал мягче.

– Прости. Теперь ты должен ехать в Париж. Когда вернешься, я не стану чинить тебе препятствий, если Фрэнсис не будет возражать. Дело в том, что я не хочу заглушать воспоминаний о Катрин. Но позволь заверить тебя в одном: Фрэнсис ни в коей мере не похожа на княгиню Катрин. Хорошо бы тебе усвоить это. – Он встал и сдвинул в сторону бумаги, в беспорядке разбросанные на его столе. – А теперь, черт возьми, почему бы нам не заняться твоей поездкой в Париж? Разве ты не за этим пришел?

Уиндхем наклонился и взял одну частично расшифрованную записку. Он пробежал ее глазами и снова откинулся на спинку стула.

– Если Доннингтон не представлял серьезной угрозы, тогда кто?

– Возможно, кто-то из гостей Бетти, – улыбнулся ему Найджел.

– Боже мой! У тебя есть доказательства?

– Из бумаг Доннингтона становится совершенно ясно, что кто-то работал против нас в 1812 и 1813 годах. Пока мы старались укрепить союз с Россией, ложные сведения, сообщаемые царю Александру, едва не лишили нас его поддержки. После того как Александр все же выступил на нашей стороне, Наполеон самым загадочным образом узнал обо всех наших действиях. После падения Москвы копии донесений, которые мы отправляли из Парижа, попадали в руки французов, и это дорого нам обошлось во время важнейших сражений в Европе.

– Один из нас? Я не могу в это поверить, Найджел!

– Кому еще известны наши секреты в России и то, чем мы занимались во Франции? Мне хотелось бы думать, что какой-то незнакомец сумел проникнуть в нашу маленькую группу. В противном случае мы имеем дело с откровенным предательством. Это не может быть Бетти, а если это не лорд Трент и не Лэнс, значит, ты. А ты, в свою очередь, то же самое думаешь обо мне. Забавно, не правда ли?