Два рейда - Иван Бережной

Когда на площади восстановилась тишина, Вершигора заговорил о всенародной борьбе в тылу врага. В его речи пропала официальность. Да это была уже и не речь, а, скорее всего, задушевная беседа.

— У нас с вами общий враг — фашизм. И бороться против него мы должны вместе, — говорил Петр Петрович, обращаясь к полякам. — Я знаю много примеров, когда ваши земляки отважно сражаются в советских партизанских отрядах. Здесь же, бок о бок с польскими патриотами, воюют советские граждане, бежавшие из фашистского плена. На советской территории, временно оккупированной врагом, воевало соединение польских партизан под командованием Роберта Сатановского. Мы пришли к вам, чтобы бить врага на вашей территории. Здесь нас встретили как братьев. За это большое наше партизанское спасибо польскому народу…

Слова Вершигоры были встречены аплодисментами и одобрительными возгласами присутствующих.

— Мы благодарны за помощь и польским партизанам, с которыми мы установили хорошие отношения, договорились о совместных боевых действиях и уже провели ряд успешных боев по разгрому фашистских гарнизонов. Разрешите мне от имени советских партизан преподнести пану поручику Кунцевичу наш скромный подарок, — сказал в заключение Петр Петрович, взял из рук своего адъютанта автомат ППШ и передал поручику Кунцевичу-Подкове.

Поручик принял автомат, поцеловал его и громко прочитал надпись, сделанную на автомате: «В честь боевой дружбы советского и польского народов. От ковпаковцев». А затем поднял над головой подарок и выкрикнул:

— За вашу и нашу вольность! Армии Радецкой — сто лят! Hex жие Польска!

Над площадью послышались дружные возгласы: «Сто лят! Hex жие! Сто лят! Hex жие!»

— Один ноль в пользу Бороды, — сказал Клейн.

— Ты о чем?

— О митинге. Попомни мои слова: завтра о всем, что здесь сейчас делается, будут знать во всех весях. Это большая наша победами благодарить за нее мы должны Вершигору…

День выдался на редкость тихий и теплый. По-весеннему ярко светит солнце, снег обмяк, осел, закапало с крыш. От только что проведенного митинга не прошло еще возбуждение. По улицам села в приподнятом, праздничном настроении разгуливают группки партизан и местных жителей, разодетых в национальные наряды. Повсюду слышатся песни: русские, украинские, польские, белорусские…

Третий раз мне приходится годовщину Советской Армии праздновать в боевых условиях. В 1942 году весь день прошел в бою за село Муратовку в Брянской области. В 43-м — в тылу врага в Князь-селе на Волыни. А теперь вот за пределами своей Родины. Хочется, чтобы это был последний военный год.

Этот день запомнился мне еще одним событием. Не знаю, почему Москаленко поручил мне провести с артиллеристами беседу о Дне Красной Армии. Признаться, я был в растерянности. Что я скажу? То, что первая в мире Рабоче-Крестьянская Красная Армия была создана по указанию В. И. Ленина? Так об этом знает каждый советский ребенок.

И тут пришла мне на память небольшая книжонка, которую я прочитал еще в военном училище. В ней были помещены короткие очерки, всего по нескольку страничек, в которых рассказывалось о героях гражданской войны В. И. Чапаеве, Г. И. Котовском, Н. А. Щорсе, Сергее Лазо, Н. А. Рудневе, Александре Пархоменко, Яне Фрицовиче Фабрициусе… И я вцепился в эту книжонку, как в спасительный талисман.

После нескольких общих фраз о рождении Красной Армии, о ее боевом крещении под Псковом и Нарвой, я начал добросовестно пересказывать прочитанное. Чего я им только не наговорил! И о том, как Коля Руднев, любимец К. Е. Ворошилова, ходил в атаку на беляков с шашками в обеих руках, и о том, на какой риск шел Г. И. Котовский при разгроме банды Матюшина, когда действовал под именем белогвардейского офицера, и как Александр Пархоменко разоружал анархистов и громил махновцев, с О Чапаеве говорил мало. Что я мог сказать нового к тому, что показано в фильме «Чапаев»? Этот фильм каждый из нас смотрел не менее десятка раз. Но среди артиллеристов были поляки и украинцы западных областей, которые не имели понятия о «Чапаеве»…

К огромной моей радости, бойцы слушали с раскрытыми ртами. А когда я заикнулся, что, будучи курсантом Тамбовского кавалерийского училища, много раз видел С. М. Буденного, дважды отдавал ему рапорт, меня заставили рассказать все до мельчайших подробностей.

Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный шефствовал над нашим училищем, которое носило имя Первой Конной армии. Приезжал на многие праздники и непременно на юбилей училища и на выпуск молодых лейтенантов. Сопровождали его, как правило, командарм Ока Иванович Городовиков и комкор Зотов.

Семен Михайлович Буденный по натуре простой и веселый. Любил по душам поговорить с курсантами, бывал в казармах, в лагерных палатках, в столовой. Обязательно проверял порядок на конюшнях. Обычно в летних лагерях дежурные и дневальные ждали маршала на передней линейке. Чтобы не прозевать — выставляли дополнительные посты, скрытых наблюдателей, а он по парадной линейке посылал Городовикова, сам же шел по тыльной, где расположены конюшни. Иногда мы командарма О. И. Городовикова принимали за маршала. В заблуждение вводили усы. А они у него были попышнее буденновских.

Всякий раз, приезжая в училище, Буденный вечерами выступал в клубе училища с воспоминаниями о гражданской войне. Рассказывать он умел, и мы слушали его то затаив дыхание, то взрываясь хохотом. С любовью говорил о бесстрашном Олеко Дундиче, о его визите в штаб генерала Мамонтова, о начдивах Первой Конной, о том, как кавалерийской атакой О. И. Городовиков захватил бронепоезд беляков…

Для меня, как и для моих товарищей, знавших о гражданской войне лишь по книгам, встреча с прославленным полководцем, легендарным героем — праздник. Эти встречи навсегда сохранились в моей памяти.

Помню последний его приезд летом 1939 года. Училище выпускало наш курс. По традиции, выпускники выстроились на учебном плацу в Трегуляевских лагерях. Зачитали приказ наркома Обороны о присвоении нам воинского звания лейтенант. Как положено, поздравили с окончанием училища… Мы тут же нацепили на петлицы кубари, которые каждый из нас давно припас.

После прохождения торжественным маршем начались конноспортивные состязания: преодоление препятствий, рубка лозы, конные военно-спортивные игры.

С. М. Буденный, О. И. Городовиков и начальник училища полковник Кутузов стояли на трибуне в окружении офицеров и следили за ходом состязаний. Вдруг, смотрим, Семен Михайлович оживился, что-то сказал начальнику училища. Тот выслушал, подозвал своего адъютанта и отдал какое-то распоряжение. Адъютант козырнул, спустился с трибуны и побежал к коновязи, где стояли лошади командования. Отвязал коня полковника Кутузова и подвел к трибуне.

Буденный бодро сбежал по ступенькам, подошел к лошади, ладонью похлопал ее по длинной гибкой шее, молодцевато вскочил в седло, расправил усищи, потом выехал на исходное положение, по всем правилам вынул шашку «наголо», дождался удара в колокол и с места послал лошадь в галоп. В седле он сидел словно впаянный. Лошадь стремительно неслась вдоль стоек с лозой. Буденный, подъезжая к стойкам, делал выпад, резкий взмах… Направо, налево… Направо, налево… Срезанные, будто бритвой, лозинки стоймя опускались на землю…

На плацу воцарилась тишина. Все с любопытством следили за маршалом. И лишь когда Семен Михайлович срубил последнюю лозинку, сбил шар, снял кольцо и повернул к трибуне, словно прорвало: со всех сторон послышались одобрительные возгласы, аплодисменты.

С. М. Буденный осадил коня возле трибуны, вложил шашку в ножны, привычным жестом расправил усы и, обращаясь к нам, выкрикнул: «Вот так, товарищи! Стрелять, так по-ворошиловски! Рубить — по-буденновски!»

Сказано это было так просто, от души, что никто и не подумал заподозрить маршала в бахвальстве.

Обо всем этом я рассказал артиллеристам. Мне показалось — беседа удалась.

В веселом настроении возвращался к разведчикам. Откровенно говоря, эти воспоминания мне самому доставили большое удовольствие. Припомнились годы учебы, друзья. Где-то они теперь? Война разбросала их по разным фронтам. А как бы хотелось встретиться! К сожалению, за всю войну я так и не встретил ни одного своего однокашника…

— Товарищ майор, где вы ходите? Политрук и Саша Ленкин давно ждут. Обедать пора. Надо праздник отметить, — перебил мои размышления старшина Зяблицкий, неожиданно встретившийся на дороге.

— Я вижу, ты уже успел отметить, — сказал я, возвращаясь к действительности.

— Самую малость. Ходил в гости к землякам. Ленька Прутковский угостил. Только вышел оттуда, пригласила одна молоденькая пани. Не мог же я отказаться — еще обидится, — весело ответил Зяблицкий, подмигнул, выразительно щелкнул пальцем по своему горлу и добавил: — Для вас тоже найдется… В честь праздника наркомом дозволено.