Когда поверишь, тогда увидишь - Уэйн Дайер

Мыс женой очень отличаемся друг от друга. Во многих отношениях я бы назвал нас противоположностями. Любовь часто так и приходит, позволяя нам иметь в любимом человеке те качества, которыми мы сами не отличаемся. Мы едва ли влюбляемся в тех, кто обладает идентичными с нами качествами. Возможно, это связано с тем, что мы и так уже знакомы с таким образом жизни и находить его в другом человеке кажется излишним. Я перестал осуждать отличия и бороться с ними и вместо этого напоминаю себе быть признательным за новый аромат, который моя жена каждый день вносит в мою жизнь. Мы нежно и игриво признаём, что мы не обязаны нравиться друг другу всё время и даже не обязаны понимать друг друга. Это качество привносится во взаимоотношения отрешением от собственничества. Оно позволяет нам ценить противоположные, «странные» качества друг в друге. Когда у меня возникает потребность обратить ее в свою веру, я напоминаю себе, что полюбил эту женщину такой, какой она была. Влюбившись в нее, я не говорил: «Если бы у нее была иная точка зрения, я любил бы ее больше». Именно такой «безусловный старт» позволил нашей любви цвести и расти. Если меня гложет потребность изменить жену в каком-то смысле, я ищу внутри себя, как это касается меня, и нахожу облегчение от потребности изменить ее, когда обнаруживаю, что именно этой черты я лишен. В других ситуациях я признаю, что меня внутренне коробят ее взгляды и действия, но способен мгновенно переключаться и любить ее за это, а не пытаться посредством внутреннего диалога сделать ее неправой.

Я обнаружил, что действуя таким вот образом в браке, я все более автоматично веду себя точно так же в отношениях со всеми другими людьми. Из своего личного опыта я знаю, что всякая привязанность к своей правоте автоматически определяет только меня и абсолютно ничего не говорит о других. Я, наконец, понял, что другие люди тоже стремятся быть такими, какие они есть, независимо от моего мнения о них. Это позволяет мне просто быть собой в отношениях с другими. Никаких осуждений, никакой злобы, никакой враждебности — просто быть.

С тех пор как я стал ограничивать свое стремление делать других неправыми и соответственно себя правым, мне гораздо легче быть с людьми, которые видят жизнь иначе, чем я. Когда я соскальзываю в суждения, я нахожу себя гораздо более доброжелательным и спокойным в отношении себя самого. Я позволяю себе эту вспышку внутреннего гнева на мимолетное мгновение и — вновь парадокс: когда я позволяю чувству злобы быть, оно обычно уходит. Если оно упорствует, я непредвзято исследую эту проблему. Как ни странно, став более отрешенным, я оказываю большее воздействие на людей, которые плохо относятся к другим или ведут себя предосудительным образом. Моя отрешенность от потребности быть правым застает их врасплох, и они сразу видят, что я не собираюсь набрасываться на них из-за того, что они решили действовать или мыслить по-своему.

Миролюбивый человек, не привязанный к обращению других или к потребности доказывать их неправоту, может гораздо лучше помочь другому обрести конструктивное доброжелательное поведение, нежели человек, который осуждающе и гневно требует перемен от других.

Недавно в клубе, где я играю в теннис, несколько человек устроили злобную дискуссию. Они разделились в отношении к расовой проблеме: одна сторона критиковала некую этническую группу, а другая критиковала первую за отсутствие сочувствия и любви. Один человек остановился и сказал: «Уэйн, а что ты думаешь? Я никогда не видел, чтобы тебя волновали эти вещи. Ты должен иметь свое мнение».

Я ответил: «Я сижу здесь и шлю вам всем свою любовь. Если бы и вы могли сделать это в отношении друг друга прямо сейчас, вам бы не пришлось сейчас спорить о том, кто кого должен любить». Они остановились и посмотрели на меня как на немного тронутого, но хоть на несколько этих мгновений перестали поносить друг друга.

Этот подход — любить всех, даже тех, кто кажется таким чуждым, начался с моего брака и затем расширился вовне. Когда ты в мире с самим собой, становится все легче и легче быть непредвзятым. Такого рода внутренний мир больше помогает внешнему миру, чем если вы станете еще одним волком в бесконечной междоусобице, возникающей из-за отсутствия уважения к отличиям других.

Я обнаружил, что мне легче быть правильным родителем, с тех пор, как по-настоящему понял и принял слова Халиль Джибрана в его «Пророке»:

Ваши дети — не ваши дети.

Они сыновья и дочери желания Жизни к себе самой.

Они приходят через вас, но не от вас,

И, хотя они с вами, они принадлежат не вам.

Это мощное послание отрешенности для всех нас. Ничто не уводит наших детей дальше от нас, чем проявление нашего убеждения, что мы каким-то образом владеем ими лишь потому, что мы большие, а они маленькие. Уметь научить их ответственности и при этом не быть лично привязанным к результату — серьезная задача. Я люблю своих детей настолько, насколько вообще возможно любить кого-то. Я не задумываясь отдал бы жизнь за любого из них. Я уверен в этом. Однако я не привязан к их успеху или неуспеху в жизни. Каждый из них знает, что я не собираюсь переживать нервный срыв или портить любой из текущих моментов своей жизни из-за того, что они не справились с домашним заданием, или пришли домой поздно, или совершили одну из тех тысяч вещей, которые делают или не делают молодые люди. Я учу их быть ответственными и словом, и делом. Я учу их ценить себя, представляя им отца, который делает то же, и побуждая их, насколько возможно. Я не буду эмоционально или духовно привязываться к решениям, которые они принимают, двигаясь по своим жизненным путям. Они должны жить своей жизнью. Я так или иначе не могу сделать этого за них. Они учатся брать на себя ответственность, которая довольно часто узурпируется родительской привязанностью.

Когда мы предоставляем нашей энергии течь через наших детей и не препятствуем им, навязывая свою волю, они становятся более ответственными. А почему нет? Им не приходится ни с кем сражаться. Им не приходится упрямиться, чтобы доказать, что вы не можете управлять ими.

Моя отрешенность не означает, что я безразличен. Я очень заботлив. Я настолько заботлив, что позволяю им идти своим путем, направляя их то тут, то там, помогая им принимать ответственные решения, хваля их, когда они поступают правильно, наско. i ько это возможно, и всегда напоминая себе, что я не владею ими, они сами владеют собой.

Мой личный рост на этом пути отрешенности привел меня туда, где страдание вычеркнуто из моей жизни. В своих отношениям к другим, к самому себе и накоплению хлама я выучился тому, что чем менее я привязан к определенному результату, тем в большей степени я позволяю энергии просто течь через меня и наружу, куда ей надо.

Отрешенность — важный фактор в устранении страданий и во «вскармливании» чувства внутреннего мира. Иметь вещи в жизни чудесно, но потребность в них — это привязанность. Иметь любовь к людям феноменально, и вечно ценить и прославлять их каждый день, но владеть или управлять ими — привязанность. Если вы в данный момент страдаете, я могу гарантировать, что вы связаны какого-то рода привязанностью к определенному ходу событий.

Отрешенность — единственный способ избавления от страданий, как объясняется в следующем пассаже из «Бхагавадгиты»: «Умиротворения может достичь лишь тот, кого не беспокоит непрерывный поток желаний, подобный рекам, впадающим в вечно наполняемый, но всегда спокойный океан. И нет мира тому, кто стремится удовлетворить свои желания».

Океан всегда наполняется, однако он всегда спокоен, если не считать небольших поверхностных возмущений. Мы тоже можем быть постоянно открыты для нового роста и оставаться спокойными, если сами не предпочитаем волноваться по поводу всего, что постоянно входит в наше сознание. Пертурбации вызываются нашей привязанностью к идее, что вещи каким-то образом должны быть иными, нежели они есть. Наше страдание, какую бы форму оно ни принимало, вызывается разумом — разумом, который настаивает на своих предпочтениях и не позволяет другим быть просто такими, какие они есть.

Наши самые распространённые привязанности

Страдание может принимать множество форм и всегда проявляется в форме. Наши привязанности к внешним объектам и явлениям неограниченны. Вот семь наиболее распространенных типов привязанностей и причин, почему вы можете брести по пути страдания.

1. Привязанность к вещам. Большинство из нас, жителей Запада, идентифицирует себя и свою относительную степень успеха или неудачи качеством и количеством накопленных вещей. Проводя такую параллель, мы привязываем саму нашу ценность как человеческих существ к приобретению вещей. Поэтому мы настроены на страдание, когда вещей в нашей жизни нет в достаточном количестве. Мы становимся нашими вещами.