Замок темного барона - Павел Бергер

— Надо же, какие ревнители расовой чистоты… Тогда, возможно, епископ?

— Епископ? Ну что вы! Чтобы мой добрый крестный, епископ Павел, сел за карточный стол с двумя протестантами и безбожником? — искренне возмутился Пауль.

— Ну, атеист, разумеется, ваш либеральный бургомистр… А кто протестанты?

— Да герр Судья и сам покойный — дядюшка Корст…

— Ясно… Так, стало быть, аптекарь Шпеер — католик?

— Католик.

— Единственный во всей компании? Занятно… Ну а прокурор им чем не угодил?

— Всем угодил. Только ведь человек не может играть в карты одновременно в «Лесной короне» и в нашем ресторанчике «У Клауса»! Прокурор Айсман обычно играет с епископом, дедулей Клаусом и папашей Георгом…

— Так, значит, ваш дедуля, уважаемый герр Клаус, предпочитает шахматам командные игры? Я тоже склоняюсь к мысли, что шахматы, во всяком случае именно эта партия, могут быть опасны для жизни… Судите сами: бедная толстушка сыграла в Замке партию с престарелым библиотекарем фон Штерном и скоро отдала Богу душу… Ваш прежний шеф герр Корст имел глупость сыграть ту же самую партию и тоже практически сразу сыграл в ящик…

Пауль хохотнул над каламбуром начальника, и уточнил:

— Вы полагаете, дядюшка Корст перед смертью играл с библиотекарем фон Штерном?

— Вне всякого сомнения! — Карл Кольбах пружинисто поднялся, схватил шахматную доску, легко стряхнул резные фигурки на пол и, прежде чем стих их стук, сильно перегнул клетчатое игровое поле, словно пытаясь сломать! Доска испуганно взвизгнула и разлетелась на несколько составляющих, сделав Шефа счастливым обладателем потрепанных бумажек с казенными чернильными печатями. Кольбах быстро просмотрел листочки:

— Весьма любопытная бумага, хотя я рассчитывал обнаружить документы иного рода… Судя по всему, ваш прежний шеф был ревностным служакой и большим педантом! Взгляните, с самого прибытия библиотекаря фон Штерна в N-бург, в 1935 году, герр Корст ежегодно направлял запросы в советское консульство и получал оттуда однообразные ответы, где утверждалось, что гражданин СССР Александр Августович фон Штерн, 1866 года рождения, уроженец города Санкт-Петербурга, за заграничным паспортом не обращался, за рубеж после 1925 года не выезжал, и в настоящее время благополучно проживает в Н-ской области Российской Советской

Федеративной республики СССР, по такому-то адресу..

«Вот здорово, — подумал Пауль, — если фон Штерн сейчас в России, кто же тогда огребает очень приличное жалованье библиотекаря в Замке?» — но промолчал в уверенности, что многоопытный Шеф с легкостью разрешит такую незначительную задачу. Кольбах аккуратно уложил листки в свой планшет и с несвойственной ему жизнерадостностью подытожил:

— Последний запрос был сделан в апреле, а ответ датирован началом мая нынешнего года! Теперь он в полном дерьме!

Вот уж действительно в полном дерьме: герр Корст вышел на пенсию в конце февраля, а значит, с этого момента потерял право направлять какие-либо запросы от лица Гестапо. Интересно, как можно наказать покойного пенсионера за превышение должностных полномочий? Желая поскорее узнать о возможности дисциплинарных взысканий в подобной удручающей ситуации, офицер Ратт сразу же выпалил:

— В апреле герр Корст уже не работал в Гестапо! Как он мог направлять официальные письма в консульские учреждения?

Кольбах извлек с полки шкафа, где аккуратно стояли одинаковые коричневые папки, ту, что была маркирована ярлыком «Чистые бланки», и продемонстрировал Паулю содержимое:

— Ваш покойный руководитель был средоточием немецких добродетелей! Аккуратность, предусмотрительность, бережливость… Он хранил целую папку чистых бланков с печатями… Даже просто продать неучтенные документы такой формы — выгодное предприятие! А ваш прежний шеф использовал их куда более рационально: уверен, он постоянно шантажировал библиотекаря, угрожая дать официальный ход ответам, которые получал из советского полпредства…

— Даже если библиотекаря зовут не фон Штерн, это все равно очень пожилой человек. Неужели он мог сломать шею такому крепкому мужчине, как герр Корст?

Кольбах погрузился в размышления:

— Библиотекарь — это и есть фон Штерн. Я его знаю много лет и навряд ли с кем перепутаю… Уж поверьте, дружище!

Такие откровения на минуту смутили Пауля. Впрочем, разве кто-то утверждал, что Карл Кольбах и герр фон Штерн незнакомы?

Кольбах между тем продолжал:

— Именно поэтому ситуация представляется мне абсурдной… Здесь находится именно Александр фон Штерн, он не скрывается и официально получил германское гражданство… Так какого черта советский консул постоянно отвечал моему покойному предшественнику, что фон Штерн продолжает проживать в России? Абсурд! — от раздражения Кольбах звонко хлопнул ладонью по столу. Но тут же взял себя в руки — Шеф полностью контролирует эмоции: — Впрочем, к русским нельзя применять категории германской логики… Я сам лично разберусь с этой типично русской халатностью… Впрочем, приглашая вас, дружище, наведаться в дом прежнего шефа, я рассчитывал отыскать документы совсем иного содержания… — Кольбах вздохнул и раскурил еще одну сигару из коллекции покойного: — Как полагаете, Пауль, у полицмейстера Корста было много врагов?

— Нет, ну что вы, — друзей у него было гораздо больше…

Кольбах скривил губы в некоем гибриде саркастической гримасы и циничной ухмылки, поочередно распахнул дверцы двух металлических шкафов, имевших неуместный в жилом помещении канцелярский вид, и брезгливо проинспектировал открывшуюся пыльную пустоту:

— Надо полагать, именно здесь ваш дружелюбный начальник держал свою маленькую коллекцию свидетельств человеческих пороков?

— Угу, — эхом отозвался Пауль, в недалеком прошлом пару раз улучавший возможность покопаться в содержимом приватного архива начальника. — Куда же могла пропасть такая уйма бумаг? Там была даже моя тоненька папочка!

— Бедные немцы! Старые добрые немцы… Излишняя любовь к порядку — вот что погубит опрятную старушку Германию! Любовь к порядку противоречит главной тенденции мирового развития: в мире нарастает энтропия. Общий хаос! — наверное, уютное покачивание в плетеном кресле настраивало Шефа на философский лад. — Научитесь соответствовать тенденции разрушения, и вы избежите печальной участи стать рабом хаоса… Но в Германии хаос невозможен!

Здесь даже беззаконие вершится только по регламенту. Дом не был осмотрен и опечатан, как полагается в случае уголовного преступления, поскольку мне дважды отказали в возбуждении уголовного дела по факту насильственной смерти герра Корста. Этот кретин — судья Ворст — уже вынес решение о признании гибели вашего прежнего шефа несчастным случаем. Уверен, что эта старая жаба — герр Судья — побывал в доме покойного гораздо раньше нас, сейчас разбирает пресловутый «частный архив» и роняет слюну над наиболее удачными снимками любовных парочек! По счастью, лично вас, Пауль, исчезновение груды похабной макулатуры не должно огорчать. Листок из церковной книги с записью о вашем рождении осел в тайниках у здешнего герра Полицмейстера много раньше, чем достойный служака затеял собирать архив… Я правильно помню, что старина Корст переехал в этот дом совсем недавно, уже после отставки?

Пауль утвердительно кивнул.

— Какие предметы обстановки он прихватил из прежнего жилища?

Офицер Ратт тщательно осмотрел обстановку гостиной:

— Вон тот буфет с посудой, полку с фарфоровыми тарелками и напольные часы! Я помню, что видел их у дядюшки Корста еще до того, как меня в Гитлерюгенд приняли… Они мерзко бьют каждые четверть часа… Наверное, сейчас их просто позабыли завести…

— Что же, исправим такое вопиющее нарушение порядка! — Кольбах подошел к часам, безо всякого пиетета открыл массивную резную дверцу с пузатым стеклом при помощи разогнутой канцелярской скрепки, затем ногтем открутил несколько винтиков и принялся методично — при помощи изъятого в буфете столового ножа — ковыряться в часовом механизме. В результате технических упражнений Шефа из нижней части деревянного чехла часов выдвинулся аккуратный ящичек. Легкая встряска в сочетании с ударом коленом — и оттуда, в полном соответствии с мировой тенденцией к нарастанию хаоса, прямо на пол с тяжелым шуршанием выскользнуло несколько пыльных, пожелтевших, плотно исписанных листков бумаги. Пауль — из врожденной арийской любви к порядку — устремился собирать их и сразу понял: вырезанные из метрических книг страницы действительно существуют!

— Поздравляю, дружище! Вы уже на семьдесят процентов барон фон Клейст! — Шеф поощрительно похлопал Пауля по плечу и помог уложить драгоценную добычу в планшет. — Дело за малым — отыскать завещание…