Вызовы Тишайшего - Александр Николаевич Бубенников

Следует отметить, что вредный для Москвы и ее Тишайшего царя Гадячский договор был испечен в большой спешке и с большими пробелами. Правовая неопределенность в вопросах суда, налогов, взаимоотношений с центром открывала возможности для широкого и произвольного толкования статей. Толковать же их на свой лад собирались те, у кого имелась реальная воинская сила, – польские магнаты и шляхтичи, а также казацкая старшина из приверженцев гетмана-предателя Выговского.

Бесспорно, что Гадячский договор ли «Гадячская уния» были привлекательна в глазах старшины, по крайней мере той, которая придерживалась польской ориентации. Однако уния мало или совсем не учитывала интересы широких слоев православного населения, особенно крестьянства, оказавшегося перед перспективой восстановления шляхетского владычества и возвращения части владений польским и литовским феодалам, католической церкви.

Договор предусматривал военные действия против прежнего государя – московского царя. Отныне казаки должны были бить царя не только на Украине, но и в Белоруссии. При этом стоявшему в Белоруссии стороннику Выговского чаусскому полковнику Ивану Нечаю были обещаны имения с крепостными, а старшине – обращение в шляхетство. Примечательно, что даже после заключения Гадячского договора хитрый Выговский продолжал лукавить перед московскими воеводами и дьяками: заверял их в верности царю Алексею Михайловичу. И одновременно с клятвами Тишайшему рассылал по Украине универсалы с призывом бить царские гарнизоны в городах.

Однако скоро стала сколачиваться оппозиция Выговскому. Одним из первых подало голоса против «Гадячской унии» православное духовенство. Правда, и здесь не было полного единодушия. Киевский митрополит Дионисий поспешил в Чигирин, под защиту гетмана, тем самым объявив о своей поддержке Выговского. Зато с осуждением выступил епископ Черниговский Лазарь. Более же всех протестовал против унии и Выговского нежинский протопоп Максим. Его протест отражал позицию приходского духовенства, тесно связанного со своими прихожанами. Открыто выступила против разрыва с Москвой и большая часть казачества. Возможно, противники Выговского смогли бы объединиться и парализовать его действия много успешнее, поддержи их сразу и решительно Москва. Но царь Тишайший был точно в ослеплении. Кровь в Малой Руси уже пролилась, известие о соглашении с королем достигло Москвы, а он и его приближенные надеялись, что все уладится само собой. Царь совершал неверные шаги из ошибочного представления, что слабая Польша желает видеть его на своем престоле. Тишайший полагался на верность Выговского. Гетман царю не изменит, да и сами новые подданные должны быть послушны и безмолвны до восшествия на гетманство Юрия Хмельницкого. Поскольку же главным виновником такой политики самоуспокоения и умиротворения Гетманщины был сам Тишайший, то для кардинальных действий на Украине необходимо было сильное потрясение, отрезвляющие Москву неудачи.

В 1658 году на Виленских переговорах царю было отказано в избрании на польский престол. Более того, литовская сторона стала уклоняться от разговоров о титуле царя как Великого князя Литовского. С заключением Гадячского договора, который напрямую нарушал условия русско-польского перемирия, отпала необходимость даже в продолжении дипломатической игре. Послы потребовали возвращения к границам Поляновского договора. Иными словами они настойчиво вели дело к новому этапу русско-польской войны. Чтобы не оставалось никаких сомнений относительно такого поворота событий, оба литовских гетмана – Сапега и Гонсевский – еще до официального разрыва в конце сентября двинулись к Вильно.

Ответ русских воевод, исполняющих волю Тишайшего, оказался неожиданно быстрым и разящим: 11 октября, воспользовавшись тем, что плохо ладившие между собой литовские гетманы встали порознь, князь Долгорукий ударил по Гонсевскому. Сражение при селе Верки сразу приняло ожесточенный характер. Особенно хорошо показали себя солдатские полки, сдержавшие гусарские литовские хоругви, то есть лучшую часть конницы. Исход дела решили два отборных полка, которые предусмотрительно приберег воевода Долгорукий. Удар свежих русских войск заставил неприятеля отступить.

«А ратных людей его, гетмана Гонсевского, полку побили наголову. И твои ратные люди его, гетмана Гонсевского, ратных людей секли на 15 верстах», – доносил в Москву царю победитель литовского войска Долгорукий. Среди пленных оказался сам литовский гетман: и Сапеге ничего не оставалось, как поспешно отступить по Новогрудской дороге к Неману.

Неудача постигла и полковника-шляхтича Нечая. Его попытки одним ударом взять Могилев не имели успеха. В октябре, выполняя приказ царя, против казацкого полковника Нечая двинулись с небольшим, но сильным войском воеводы Козловский и Змеев. Близ села Петровичи малочисленная русская рать, выстроившись в боевой порядок, ударила по противнику, заставив казаков Малой Руси и белорусскую шляхту бежать со своих позиций.

Но в целом, положение к зиме 1659 года оставалось опасным для Москвы и ее царя Тишайшего. Старый Быхов, Чаусы, а затем Мстиславль, Рославль и ряд других городов передались на сторону короля Яна Казимира. Весной 1659 года Тишайшему пришлось направить воевод для возвращения потерянных городов. Был вновь взят Мстиславль, сильно потрепан под Рославлем полковник казацкий Нечай. В конце июня воевода Лобанов-Ростовский осадил Старый Быхов, чрезвычайно важный стратегический пункт на юго-востоке Белой Руси. Гарнизон города активно сопротивлялся, и крепость пала лишь в конце 1659 года. Это был важный успех. Но его значение несколько поблекло из-за неудач в землях Ковно и Гродно. Возобновившиеся с конца 1658 года военные действия заставили воеводу Ордина-Нащокина поторопиться с переговорами со шведами в Валиесари, завершившимися подписанием трехгодичного перемирия. Одновременно встал вопрос о движении царских войск на Малую Русь, Украину, чтобы парализовать враждебные действия изменившего Тишайшему царю гетмана Выговского.

18. Битва при Конотопе 1659 года

Весной 1659 года основные русские силы располагались в Севске под командованием боярина-князя Алексея Трубецкого. Их было достаточно, чтобы изменить общее положение в пользу царя Тишайшего. К тому же к опытному знаменитому воеводе примкнули выступившие против Гадячского договора казаки под началом наказного гетмана Ивана Беспалова. Однако на этот раз Трубецкой оказался не на высоте положения. Имея предписания Тишайшего, сначала попытаться склонить гетмана Выговского к выгодному Москве миру, а не воевать, Трубецкой провёл около 40 дней в бесплодных переговорах с послами Выговского.

После окончательного провала переговоров с послами Выговского, Трубецкой принял решение начинать военные действия. 20 апреля князь Трубецкой подошёл к Конотопу и осадил его. Уже 21 апреля под Конотоп подошли полки князя Куракина, князя Ромодановского и наказного гетмана Беспалого. Полки встали тремя отдельными лагерями: полк Трубецкого встал у села Подлипное, полк Куракина «по другую сторону города», полк Ромодановского к западу от Конотопа. 29 апреля, не желая терять время на осаду, князь приказал штурмовать город. Атака окончилась безрезультатно, погибло 252 человека, ранено было около 2 тысяч. Трубецкой вновь перешёл к осадной тактике, которая, однако, осложнялась отсутствием осадной крупнокалиберной артиллерии.

Во время осады, Трубецкой провёл несколько экспедиций к казацким крепостям Борзне, Батурину, Голтве