Двойной агент. Записки русского контрразведчика - Владимир Григорьевич Орлов

Из показаний обвиняемых, свидетелей, других материалов было ясно, что кроме тех, кто был арестован парижской полицией, в деле замешан кто-то еще, причем в гораздо большей степени. Этот человек положил в банк акции «Ленских золотых приисков» на сумму более двух миллионов франков, то есть он привозил во Францию целые мешки акций и ни разу не попался. Он чувствовал себя в полной безопасности, укрываясь в советском посольстве. А этим таинственным держателем акций был помощник народного комиссара. Французские власти были прекрасно осведомлены о нем, но не трогали украденные им деньги, которые надежно хранились в парижском банке. Их, видимо, нисколько не интересовало это обстоятельство, раз они позволили ему беспрепятственно перевести деньги в Берлин.

Этот человек, как я уже говорил, был помощником Раковского, и пока продолжалась французско-советская конференция, Раковского с его помощником, разумеется, и пальцем нельзя было тронуть.

Французская пресса была убеждена, что изготовление в Москве фальшивых акций Ленских приисков являлось частью заговора большевиков против иностранных держателей русских ценных бумаг. План был разработан на двух заседаниях февральской сессии Совета народных депутатов. Прежде всего, необходимо было, чтобы владельцы российских государственных облигаций поверили, что в отношении царских долгов скоро будет достигнуто соглашение. Это поднимет цены на акции, и тогда рынок наводнят поддельными бумагами, обман раскроется, мелкие акционеры будут принесены в жертву, а все обещания взяты назад.

В октябре 1925 года из Москвы в Париж при посредничестве «Рикхольц банка» была переведена первая партия фальшивых акций. Их положили на хранение в Советский банк. Биржи, вестибюли банков, офисы компаний осаждались брокерами, игравшими на повышение курса акций Ленских приисков. Приказ был отдан наркомом. Первая распродажа акций состоялась 19 октября и вместо снижения цен вызвала их дальнейшее повышение. В декабре их стоимость повысилась с двадцати пяти до ста сорока франков за акцию. Поддельные акции буквально рвали из рук!

Сокольников торжествовал. В соответствии с планом на рынок вот-вот предстояло выбросить акций на восемь миллионов франков, но небрежность одного из участников привела к преждевременному разоблачению, обман был раскрыт. В это время большевики рассчитывали пустить в обращение венгерские облигации, но хитроумная парижская полиция схватила замешанных в этом дельцов. Братья Семен и Борис Товбины, известные одесские фальшивомонетчики, были выдворены из Германии за многочисленные правонарушения. В Париже они поступили на службу к большевикам, У Семена был итальянский паспорт, у Бориса — румынский. Именно они распространяли в Париже банкноты Виндишграца (изготовленные в Венгрии). Их первым успехом была продажа облигаций китайского правительства 1895 года. Вскоре после этого один из братьев поступил на службу в советское посольство в Париже и стал одним из самых авторитетных консультантов по финансовым вопросам. Из Москвы присылали иностранные ценные бумаги, которые Товбины осторожно сбывали маленькими партиями по нескольку сотен штук. Проблемы возникли из-за комиссионных. Братья посчитали, что их обманули, и потребовали от посольства значительной суммы денег за китайские и другие зарубежные облигации. В противном случае они грозили рассказать всеми миру, какими делами занимается посольство.

Итак, из Парижа выкачали деньги, чтобы заткнуть рот этим бандитам, а посольство получило расписку в том, что Товбины более не имеют претензий к Советскому Союзу.

АКЦИИ «НАФТЫ» ИЗ КРЕМЛЯ

— Извините, — сказал новый клиент, — вот мои документы. Я француз. Меня зовут Анри Блюм.

Парижский брокер просмотрел документы; все было в порядке.

— Здесь, — продолжал Анри Блюм, — двести акций «Нафты». Не могли бы вы продать их для меня? Сегодня они идут по восемьсот франков. Я был бы очень признателен, если бы вы дали мне аванс в пятьдесят тысяч франков.

Брокер не нашел в этом совершенно обычном предложении ничего подозрительного, заключил сделку, взял двести акций и выдал требуемую сумму. Пока все шло нормально. Брокер все еще рассматривал акции, когда в контору вдруг ворвались полицейские и арестовали его. Брокер оказал сопротивление, и его пришлось связать.

— Но почему?! Что я сделал?

— Будет лучше, если вы пойдете с нами, не создавая проблем. Скоро вы все узнаете, если вам еще что-то неизвестно.

Арестованного доставили в следственную комиссию и допросили.

— Вы занимались сделками с поддельными акциями «Нафты».

— Возможно, но я не знал, что они поддельные.

— Где вы их взяли?

— У Анри Блюма.

— Кто такой Анри Блюм?

— Француз.

— Где он сейчас?…

Блюма нашли, арестовали, доставили в следственную комиссию.

— Откуда у вас акции? — последовал жесткий вопрос.

Анри Блюм начал лепетать о таинственных посредниках, но, в конце концов, был вынужден признаться.

— Эти акции мне прислали из Москвы.

Все собранные доказательства подтвердили его слова. Афера не прошла.

ТЕЛО НЕЗАБВЕННОГО ЛЕНИНА

— Профессор С., прочитайте, пожалуйста, эту заметку в «Известиях», — обратился к С., профессору анатомии Харьковского университета, один из студентов.

Профессор С., которому после многих лет преподавательской работы пришлось бежать от большевиков в Болгарию, был теперь очень осторожен, хотя правительство Украины гарантировало ему личную неприкосновенность и удовлетворило его просьбу вернуться к прежней работе.

— «На теле Ленина, обследованном профессором Абрикосовым, начали появляться признаки разложения», — прочитал С.

— Что вы об этом думаете, профессор? — спросил студент.

— Что же, мне представляется, что тело было забальзамировано крайне неумело и небрежно.

Эти слова имели важные последствия. Час спустя профессора вызвали по телефону в Наркомат здравоохранения Украины. Он отправился туда, ничего не подозревая.

Вопрос наркома удивил профессора:

— Вы заявили, что тело Ленина плохо забальзамировано, не так ли? На чем основано ваше мнение?

— Ни на чем не основано, — испуганно ответил профессор.

— Но вы, кажется, сказали, что Абрикосов плохо разбирается в этом деле?

— Я устал после лекции и сейчас вряд ли вспомню, как именно звучал вопрос, заданный студентом.

Профессору разрешили уйти. Через два дня его вызвали телеграммой в Москву. Ему предоставили отдельное купе — все расходы были оплачены, — и через двадцать четыре часа он прибыл в столицу. На вокзале его встречали Дзержинский, Семашко и Калинин. Оттуда профессора отвезли в ОГПУ и накормили завтраком.