Ардагаст и его враги - Дмитрий Дудко (Баринов)

   Ночь, теплая и тихая, святая и страшная, опустилась на землю по всему Янтарному пути. Как ночные хищники, вышли на промысел ведьмы и ведьмаки-упыри, черные маги и некроманты. Но загорелись священные огни, словно сигнальные костры единого воинства Солнца, на делосских алтарях и в Додонской дубраве, в священной роще Юноны и Дианы у Аквилеи, на святокрестовской Лысой горе, на Соботке и двух ее священных соседках. А еще в храмах Аполлона в Прасиях и Синопе, в древнем Экзампее и на городище над Суботью. Самые сильные заклятия и обряды готовили Аполлоний и Делия, Флавий Никомах и Флавия Венета, друид Думнориг и жрец росов Авхафарн. Не был одиноким и бессильным никто из пришедших в эту ночь к святому огню.

   Пылал костер и перед Янтарным Домом. Пели священные песни-дайны Венея и младшие жрицы. А из ворот городка выходила веселая толпа. Эстии, венеды, росы шли с горы через сосновый лес к морю. Шла вся молодежь из городка и соседних сел, распевая вместе с росами по-венедски:

   Кто не выйдет на Купалу,   Чтоб ему ноги поломало   Чтоб лежал он колодою,   Колодою смоляною.

   Все мужчины и амазонки были при оружии, все дружинники ехали верхом. Но венки украшали их головы, и пели воины не о войне. Песням о любви Даждьбога к Моране вторили дайны о свадьбе Сына Бога и Дочери Солнца. Девушки задорно, но беззлобно насмехались в песнях над парнями. Особенно изощрялись при этом поляницы, успевшие разузнать от Лаймы о многих здешних влюбленных, женихах и невестах. А сочинял насмешливые песни Пересвет.

   Трое белых коней везли колесницу, отделанную бронзой. На ней стояли изваяния Лады и Мораны. Их осеняло разукрашенное цветами, лентами и горящими свечами деревцо. Конями правила Лайма. Юная охотница была в белом платье, с серебряным полумесяцем на груди, но при луке и колчане. Рядом стояли Лютица и Милана. Охраняли колесницу двенадцать конных русальцев - в личинах, с мечами и жезлами. Всеслав-дрегович и кушан Хоршед в конских масках, старинных бронзовых шлемах, с бронзовыми секирами, изображали Сыновей Бога. Вишвамитра в турьей личине и Сигвульф в медвежьей грозно сжимали копья, выкованные для боя с драконом. Индиец держал солнечное копье, гот - лунное.

   Перед колесницей ехали Ардагаст с Огненной Чашей в руке и Ларишка в красном плаще поверх кольчуги. "Даждьбог и Морана" - восхищенно шептали молодые дружинники. Зореславич вполголоса говорил жене:

  -- Помнишь, как мы на Купалу десять лет назад обороняли Аркаим?

  -- Помню. Ты - царевич без царства, я - княжна без княжества, с нами только бродячая дружина, и было нам тогда все нипочем. А сейчас... За нами - царство, а дети совсем маленькие. Управится ли Добряна, если мы... не вернемся?

  -- Значит, надо вернуться. И непременно с победой. Чтобы не пришлось Пересвету слагать песню "Как Ардагаст от дракона удрал".

  -- Смеешься... А ты ведь уже все подвиги, назначенные тебе богами, совершил. Венедов и росов в один народ собрал, лесных венедов вывел из лесов на древние сколотские земли, Чернобожьих слуг разогнал, священные городки очистил, стрелу Абариса добыл, все три дара Колаксаевых увидел. Вот явится Морана и заберет, как обещала, тебя с русальцами. Как раз в этом бою.

  -- А хоть бы и так! - тряхнул золотыми волосами царь росов. - Поскачем по небу на Белый остров, к моему отцу и деду. И будем защищать царство росов небесными солнечными воинами. Нет, Ларишка. Не кончились наши подвиги. И не кончатся, пока есть на свете зло, пока люди не научатся жить на этом свете, как на Белом острове. А Добряну и детей есть кому защитить. Царство на ноги крепко стало. Да и чего бы оно стоило, если бы на одном мне держалось?

   Тем временем часть росов и жемайтов, отстав от шествия, с факелами объезжала поля, загоняя туда русалок и заодно отыскивая ведьм. Зеленоволосые красавицы, как всегда, со смехом и визгом убегали в хлеба. Но вот ведьм, обычно норовивших сгубить урожай, завязывая колосья узлом или прожиная полосу, сегодня вовсе не было. Испугались росов или готовят какую-то невиданную пакость?

   Вместе со всеми ездил и Каллиник. Царевичу приятно было чувствовать себя полезным этим добрым, трудолюбивым людям, так похожим на коммагенских поселян. Если бы те еще были так же храбры и свободолюбивы, как здешние! Он не бродил бы теперь по чужим землям... Вдруг из-за деревьев донеслось: "Никос!" Каллиник вздрогнул. Так его звали только дома. Обернувшись, он увидел Эпифана. Сквозь тело брата просвечивал ствол сосны.

  -- Не бойся, я еще не призрак. Тело мое, слава Зевсу, целое и здоровое, лежит сейчас на драккаре Берига. Слушай, Никос, ради нашего отца, ради царства - беги отсюда! Ты не представляешь, что тут сейчас будет: мировой пожар и всемирный потоп вместе. Не только от храма, от всей округи ничего, кроме пепла и грязи, не останется. Куда там Помпее с Геркуланумом! Что тебе до этих варваров? Не знаю, уцелею ли я. А ты уходи, спаси себя для Коммагены... Братишка, ты же всегда слушал меня! Я учил тебя только хорошему. А если и плохому, так тому, без чего в этом мире пропадешь. Ты бы стал без меня жалким слабаком, а не мужчиной, достойным царства. Не молчи же, Никос! Мы с тобой последние в роду, у нас нет законных детей.

   Калинник заговорил быстро и горячо:

  -- Значит, царем Коммагены станет или злодей, или трус? Да, Эпифан, я слушал тебя, такого сильного и смелого, но сейчас... Эти люди так похожи на наших коммагенцев. Как я могу их предать и после этого царствовать? Не предам ли я когда-нибудь и свой народ?

  -- Нашел, кого стыдиться - трусливого мужичья! Мы с тобой победили римлян, а наши солдаты сдались, как только узнали, что отец отчаялся и сдался. А поселяне даже не взялись за оружие! Мы боремся за царство для нашего рода, а не для этих... земнородных.

  -- Разве мы лучше их? Ни один крестьянин не затеет таких "опытов". А к покорности их приучили наши царственные предки. Если уж царь, избранник богов, сдается... А здесь Солнце-Царь погибнет, но не сдастся. Брат, я уже стал воином Солнца, и буду им всюду, или не смогу жить!

  -- Воин Солнца, истребитель чудовищ... Так знай же: драконом буду я! Моя душа будет в нем. И тебе, герою Света, придется убить меня. Или помочь убить. Тогда царем Коммагены станет братоубийца... если только нищие смутьяны из Братства Солнца смогут вернуть тебе трон.

  -- Зачем кому-то убивать тебя? Брось эту затею, достойную сидящих в Тартаре. Без твоих чар она провалится, превратится в обычный набег. А мы поможем его отразить. И не будем больше водиться ни с Нероном, ни с лиходеями из Братства Тьмы. Они же нас используют, словно рабов!

   Что-то похожее на прозрение мелькнуло в глазах Эпифана. Но он лишь покачал головой.