Портреты замечательных людей. Книга первая - Владимир О. Смирнов

– Вам было присвоено в прошлом году звание Героя Российской Федерации. Это, конечно, заслуженно, но, мне кажется, награда сильно запоздала.

– Это, наверное, оценили весь жизненный путь, всё, что было сделано за десятилетия.

– Вы без малого 40 лет возглавляли НИИ имени Н. Н. Бурденко, а сейчас являетесь научным руководителем института. В чём заключается ваша работа?

– Вы понимаете, я пока ещё до конца не представляю своей задачи. От меня ушли функции, которые я исполнял, будучи директором института, но осталось много работы, связанной с публикацией в журналах научных статей, остались лекции для студентов; много время отнимают диссертации, с которыми надо знакомиться; опять же консультации больных и хирургические операции, которые я провожу каждый день.

– Я пришел к вам делать интервью и волнуюсь, потому что не знаю, что из этого получится, но в работу все равно надо вложить душу. А вы испытываете волнение перед операцией или всё давно стало привычным делом?

– Понимаете, и так, и так бывает. Есть какие-то вещи отработанные, известные, и я знаю, что там никаких подводных камней нет, но чаще всё равно волнуешься, потому что операции одна на другую не похожи, что-то может пойти не так, одинаковых больных тоже нет, поэтому каждый раз надо готовиться, настраиваться, собираться с духом, ждать каких-то неприятностей и осложнений.

– Нейрохирургические операции – это, как я понимаю, операции с применением лазерной и ультразвуковой техники?

– Лазерная техника и, конечно, ультразвуковые дезинтеграторы, которые разрушают опухоль ультразвуком, применяются, но это не главное. В основном используются скальпель, ножницы, кусачки, много всяких инструментов, но это не совсем традиционные медицинские инструменты. Операции на мозге проводятся с применением микроинструментов, и они проводятся под микроскопом или с применением эндоскопа.

– Радиохирургия – это альтернатива нейрохирургии?

– В ряде случаев – альтернатива. Облучая опухоль пучками лучевой энергии, можно разрушить опухолевые клетки. Это допустимый вариант, но мы чаще комбинируем: удаляем опухоль нейрохирургическим путем, насколько это возможно, а всё остальное облучаем.

– Опухоль головного мозга – это результат аномального неконтролируемого деления клеток. Это могут быть самые разные клетки. Но в чём причина этого деления?

– Никто этого не может до конца объяснить. Проблемы опухолей – их обычно называют раком – это общее название, очень трудно по полкам разложить. Они бывают разные. Иногда это наследственные дефекты, иногда это влияние вирусов, влияние инфекции, есть опухоли, обусловленные этими причинами, но для многих случаев ответ остается неясным до сих пор.

Я думаю, что это какая-то генетическая поломка. Понимаете, человек смертен, и опухоль, возможно, один из запрограммированных видов ухода человека из жизни. С возрастом в организме человека происходят разные поломки, чреватые летальным исходом, и опухоль из их числа. Это одно из объяснений.

– Академик Наталья Петровна Бехтерева много лет возглавляла Институт мозга РАМН, не одно десятилетие посвятила изучению мозга и в конце концов призналась: «По сути, о работе мозга нам не известно почти ничего. Это самый таинственный человеческий орган». Вы согласны с этим утверждением?

– Согласен. Мы знаем что-то, с каждым годом знаем больше, нейрохирурги обязаны знать многое, но это, конечно, пока только верхушка айсберга.

– Религиозные воззрения сводятся к тому, что все болезни от Бога. Такое утверждение имеет право на существование?

– Вы знаете, я неверующий человек, хотя и крещёный, воспитание у меня материалистическое, я достаточно хорошо знаю, как функционирует мозг, как устроено человеческое тело, и, к сожалению, для Бога в моём представлении места не остаётся. Поэтому на ваш вопрос я просто не могу ответить.

И думаю, что большинство врачей материалисты, но это не значит, что среди них нет верующих. Вот вы упомянули Бехтереву, так она в конце концов, по-моему, тоже пришла к каким-то религиозным взглядам. И недавно я прочитал очень интересную книгу одного американского нейрохирурга, которого я отлично знал, встречался с ним, он перенёс очень тяжелое заболевание, которое повлияло на его сознание, и он из абсолютного материалиста стал верующим человеком.

– Врачи Антон Павлович Чехов и Михаил Афанасьевич Булгаков тоже были верующими.

– Это великие люди. И Булгаков, и Чехов. И то, что они были врачами, ни о чём не говорит, они были прежде всего писателями.

– С вами может так случиться, что вы обратитесь к Богу?

– С любым может произойти всё что хотите. Сколько людей теряют рассудок и становятся к концу жизни, мягко говоря, ненормальными.

– Между тем, что человек стал верующим, и тем, что потерял рассудок, вы ставите знак равенства?!

– Нет, конечно, стать верующим – это не значит потерять рассудок, но у человека есть свои представления о жизни, и если они резко меняются, значит, что-то происходит с мозгом, с мыслительным аппаратом, так просто это не бывает.

– Можно попасть к вам на лечение простому человеку из глубинки?

– Существует система, которая позволяет направлять к нам больных со всей страны, тяжёлых больных, которых нельзя прооперировать на месте.

– Сколько людей получает лечение за год?

– Порядка 7–8 тысяч человек, а если включать радиохирургические операции, то около 9 тысяч человек. С каждым годом интенсивность увеличивается, но определяется она не только возможностями института, но и возможностями государства, понимаете. Люди сами, к сожалению, не могут оплатить нейрохирургические операции. Это стоит больших денег.

– На выбор вашей профессии повлиял отец?

– Не совсем так. Мне нравилось то, чем он занимается. Это близкие профессии. Неврология – это то, что касается нехирургических методов лечения, это лечение лекарствами, если они есть. А хирургия – это лечение с помощью операции. Это опухоли головного мозга, сосудистые заболевания и ряд других сложных заболеваний.

– Мне представляется, что профессия врача у вас из рода в род бережно передается как семейная реликвия. Кто-то из ваших детей уже облачился в белый халат?..

– К сожалению, у меня один сын, Николай. Он пошел по моим стопам, не совсем в точности, но занимается близкими проблемами, они связаны со спинным мозгом. Он себя этому посвятил.

– А внуки?

– Внуки у меня маленькие совсем, одна совсем крошка, а другому ещё и четырёх нет.

– Как их зовут?

– Мальчика зовут так же, как меня, – Александр Николаевич, а девочку зовут немножко странно для нашего времени – Ева, но маме это имя нравится, а желание мамы – это закон.

– Если бы привелось всё начинать сначала, что бы вы сделали на другой лад, не поменяли бы профессию?

– Нет, профессию, конечно, я бы не хотел менять, а вот