Охота за золотом Путина - Владимир Большаков

«На отпевании Цепова в храме присутствовали начальник Службы безопасности президента Виктор Золотов; начальник Главного управления собственной безопасности ФСБ Константин Ромодановский[72]; начальник Главного управления МВД по Северо-Западному федеральному округу Андрей Новиков[73]; начальник ГУВД Санкт-Петербурга Михаил Ваничкин; член Совета Федерации от Ненецкого округа Александр Сабадаш; депутат Государственной думы Александр Невзоров; адвокат Дмитрий Якубовский[74]; предприниматель Барсуков-Кумарин[75]. На Серафимовском кладбище взвод милиции почтил память Цепова выстрелами в воздух»[76].

«Кстати, – сказал Стасик, – на Серафимовском кладбище, где похоронен Цепов, лежат и родители Путина. Не думаю, что это простое совпадение».

Сандер попросил Стасика найти для него кого-нибудь, кто работал в 90-е годы в мэрии Санкт-Петербурга.

«Прошло не так много времени, – сказал он. – Не все же поумирали, как Цепов».

«Не все, но многие, – ответил Стасик. – И не все своей смертью. Впрочем, у меня есть для вас один старичок. Он работал в мэрии при Собчаке и все знает про Путина. Он был депутатом и одним из членов знаменитой комиссии Салье, которая едва не посадила Владимира Владимировича. Могу ему позвонить сейчас со своего мобильника. Думаю, не откажет».

Старичок с компроматом

Старичок не отказал, и через несколько минут в машине генерального консула они приехали на Васильевский остров. Стасик показал на старый пятиэтажный дом и еще раз позвонил по телефону. Узнав код, он набрал его, и они поднялись пешком на третий этаж, где у распахнутой двери их уже ждал лысоватый мужчина в видавшем виды пиджаке, но при галстуке. Он протянул руку Сандеру и назвался Ивановым Сергеем Сергеевичем. Видно, к нему не впервые обращались в связи с комиссией Салье, и он не удивился, что на этот раз с ним беседует представитель отдела криминальных расследований налоговой службы США. На столе в гостиной его двухкомнатной квартиры стопочкой лежали заранее приготовленные для американского гостя документы и их копии. Стасик пояснил, что Сергей Сергеевич живет в последние годы в стесненных обстоятельствах и поэтому хотел бы получить за свое интервью и копии гонорар в долларах. Сандер положил на стол две банкноты по сто долларов и сказал, нажав кнопку «запись» на своем I-phone: «Меня интересует все, что вы знаете о преступных действиях господина Путина в тот период, когда он был председателем Комитета по внешним связям, и документы, которые это подтверждают».

«Мы в комиссии Салье тоже искали эти документы, – сказал Иванов. – А потом их искали люди Путина. И уничтожали. Так что сохранилось немного. Но все же кое-что есть. Нашу комиссию возглавляла Марина Евгеньевна Салье, интеллигентнейшая женщина, доктор наук, известный политический деятель. Она была в числе основателей Свободной демократической партии России, членом Партии народной свободы (ПАРНАС). Наша комиссия поэтому и вошла в историю как “Комиссия Салье”. Мы разобрали сотни распоряжений Путина и Аникина, его заместителя, когда занялись расследованием афер КВС в 1992 году. Питеру в то время грозил голод. Неофициальным путем мы выяснили, что на каком-то специальном заседании правительства Гайдара нашему городу выделили квоты на бартер с западными фирмами – металлы, лес и нефтепродукты, в обмен на продовольствие. Вот путинский Комитет по внешнеэкономическим связям (КВС) этим и занялся. Лицензии на вывоз сырья выдавались КВС, точнее его руководителем Путиным. Подписывал их либо он сам (редко), либо его заместитель Аникин. Они не имели права выдавать такие документы. Но товары с этими лицензиями уходили за рубеж. Так вот, время шло, подписывались контракты, сырье вывозилось. А продовольствие не поступало. И не поступило».

«А на какую сумму было продано сырья?» – спросил Сандер.

«Суммы причинённого тогда экономического ущерба в результате “бартерных сделок” КВС в разные годы назывались разные», – ответил Иванов. Он взял в руки один из своих документов, и сказал: «Факты же таковы. Правительство РФ выделило квоты на ресурсы, общая стоимость которых составляла около 1 миллиарда долларов. Точно известно, что “испарилось” 997 тонн особого чистого алюминия марки А5 стоимостью более 717 млн. долларов. Договоры и лицензии на этот вид ресурсов депутатской группе не были предъявлены. Точно так же исчезло неизвестно куда 20 000 тонн цемента. Осталось неизвестной судьба также 100 000 тонн хлопка на сумму 120 млн. долларов, и т. д., и т. д. Цены искусственно занижали. Например, на редкоземельный металл скандий. Что касается скандия, в контракте указана цена 72,6 дойчмарки. В реальности цена самого дешевого скандия – 2000 долларов за килограмм, это в сорок раз выше цены, указанной в контракте. А в 1992 году, когда этот металл был вывезен, цена на металлический порошок скандия составляла 372 000 долларов за килограмм. В сотни раз выше. Скандия было вывезено 7 килограммов… Вот и умножьте!»

«А каков был все же юридический механизм этих афер, вы выясняли в вашей комиссии?» – добивался Сандер.

«Скорее мошеннический механизм. Салье, – ответил Иванов, – несколько лет спустя после этого скандала пояснила: “Весь смысл операции заключался в подписании юридически недооформленного контракта со своим человеком, в предоставлении ему лицензии, достижения договоренности с таможней об открытии границы на основании этой лицензии, отправке товара за рубеж, продажи его и присвоении вырученных денег”. Так все и происходило. Именно по этой причине не объявлялись тендеры на поставки. Достаточно было иметь своих “компаньонов” в теневой экономике, в мафиозных структурах, в подставных компаниях, которые бы могли гарантировать выполнение этих подозрительных контрактов». У Путина были такие “компаньоны”. Он их нашел».

«В Санкт-Петербурге или за рубежом?»

«И там, и здесь. Путин, конечно, использовал свои знакомства, завязанные во время его работы в ГДР и Западном Берлине. Не случайно в Питере в первую очередь получили свои заказы такие фирмы, как “Сименс”. В 1994 году в мэрии по инициативе ЛенАСП была создана межведомственная комиссия по делам предприятий с иностранными инвестициями, которую возглавил Путин. В ранге заместителя президента ассоциации за контакты с Собчаком и Путиным отвечал Ковальчук, ладелец банка «Россия». Но больше этим занимались Николай Шамалов и Дмитрий Горелов, давний коллега Путина по КГБ и петербургской мэрии. У них, как и у Путина были крепкие связи в корпорации Siemens. Николай Шамалов 16 лет проработал представителем этого немецкого гиганта в России – вплоть до 2008 года. Тогда Министерство юстиции США предъявило Siemens обвинение в том, что компания в период с 2001 по 2007 год выплатила по миру $1,4 млрд. в виде взяток. Догадайтесь, кому их давали. Siemens заплатил штраф на несколько сот миллионов долларов, а Шамалова выставили за дверь».

«А кого выбрал Путин среди российских партнеров?», – поинтересовался Сандер.

«Из местных самым серьезным его партнером стал банк “Россия”[77] Юрия Ковальчука. Его у нас так и называют “личным банком Путина”. Зарегистрировали его еще в советские времена в Ленинграде – 27 июня 1990 года – по инициативе горкома КПСС. Средства партии служили капиталом. Наряду с обкомом учредителями банка значились страховое общество “Русь” и объединение “Русское видео”, которое, чтобы внести свою долю в 13 млн. рублей, взяло их в долг у того же обкома[78]. “Россия” стала одним из сотен предприятий, использовавшихся партийными финансистами для вывода денег КПСС. Также считалось, что он обслуживал банковские нужды КГБ. Ковальчук с Путиным познакомился в созданной в то же время Ассоциации совместных предприятий Ленинграда (ЛенАСП). Для “финансирования мероприятий центральных партийных органов” ленинградские товарищи выбили для “России” 50 млн. рублей из резервного фонда КПСС. В “России” они крутились несколько месяцев, до марта 1992-го. А потом были «реквизированы» у КПСС. После провала августовского путча Президент Ельцин издал указ о национализации имущества КПСС и Собчак уже второго сентября 1991 года распорядился взять под контроль денежные средства и имущество “России”, а заодно проработать вопрос о создании на основе банка фонда с участием иностранных инвесторов, основной целью которого была бы «стабилизация экономики ленинградского региона». Ответственным он назначил Путина. Через три месяца. Фонд действительно был создан, но не на основе, а при участии «России», которая в декабре 1991 года, то есть в период внешнего управления со стороны мэрии, сменила хозяев. Место Ленинградского обкома и фирм, связанных с его руководством, заняли компании, связанные с Ковальчуком, еще одним совладельцем банка “Россия” Шамаловым, братьями Фурсенко, Якуниным, то есть ближайшим окружением Путина. Под это дело Собчак с Путиным выделили “России” флигелек. Офис банка находился на первом этаже Смольного. Конечно, не сравнить это сейчас с его зданием на площади Растрелли у Смольного собора. Но по тем временам это считалось шиком. Были и другие приятные сюрпризы. Банк «Россия «неоднократно получал вливания в виде муниципальной помощи. По инструкции Собчака город открыл в банке несколько крупных счетов. Это увеличило капитал банка и позволило ему удержаться на поверхности, без чего после краха СССР и запрета КПСС он бы наверняка прогорел. В декабре 1991 года Ковальчук и группа его друзей взяли небольшой заем и купили банк. Как рассказывают, обращавшиеся к Владимиру Путину инвесторы могли получить добро на свой проект только при одном условии: все должно было быть проведено через банк “Россия”. В феврале 1992 года Собчак распорядился аккумулировать в “России” выручку от продажи европейской гуманитарной помощи. В дальнейшем средства должны были пойти на поддержку фермеров Ленинградской области. В банке скопилось почти 70 млн. рублей. Но на займы фермерам потратили всего 76 000 рублей. Когда мы, как депутаты горсовета, направляли в мэрию запрос о судьбе этих средств, от нас отделывались отписками. Потом дело вообще спустили на тормозах».