Наследница Ингамарны - Светлана Зорина

Аттана научилась плавать, говорили в замке. Так рано — ей же ещё и восьми нет. Это будет великая нумада! Она уже умеет ладить с духами всех стихий!

Дед сдержанно похвалил Гинту, а мангарт Саввар, любивший всех поддевать, лукаво поинтересовался:

— А в настоящем озере не забоишься? Или в реке?

— Нет, — уверенно ответила Гинта.

Ей почему-то не давала покоя мысль о том озере, что было в святилище. Озеро-алтарь. Ненастоящее, но священное. Озеро без воды, на дне которого три тысячи лет спал юный бог. Она потревожила его.

Металлическую пластинку с четырьмя непонятными знаками Гинта положила в резной деревянный ларец, где хранила всякие безделушки. Почистив свою находку, она пришла к выводу, что это уллатин. Гинта никому не показывала эту пластинку. И ни словом никому не обмолвилась о своём посещении древнего святилища. У неё было смутное чувство, что, переступив его порог, она разбудила некие силы, способные изменить, перевернуть её судьбу. И многие другие судьбы. И это уже началось. Что э т о — она не знала. Но девочка твёрдо знала одно — она должна быть сильной. Она просто не имеет права на слабость и страх.

Глава 8. Божественная Ночь

Близилась Божественная Ночь. Дни становились короче, а вечера всё длиннее и сумрачнее. Солнце всходило, но стояло совсем низко. Морозы усилились, и Гинту уже гораздо меньше тянуло кататься на лезвиях. К тому же ей так понравилось плавать, что она почти всё свободное время проводила в купальне. Она даже нырять научилась.

Приближалась не только Великая Ночь, но и день рождения Гинты.

— Это будет последний светлый день цикла, — сказал дед. — Солнце ещё покажется. Выглянет, чтобы тебя поздравить.

В замке уже понемногу начинали готовиться к празднику. Однажды утром Таома разбудила Гинту раньше обычного.

— Пойдёшь собирать велес? — спросила нянька. — Ты, помнится, хотела.

Плоды велеса поспевали зимой, в холода. Это был кустарник высотой не более двух каптов, с белыми ветвями и голубовато-белыми листочками, которые опадали в начале зимы. К этому времени плоды в виде небольших белых шариков достигали своих окончательных размеров, но спелыми их ещё нельзя было назвать. В течение зимы они постепенно наливались голубизной. А собирали их только после сильных холодов, когда они, прихваченные морозом, становились прозрачными, словно голубой диурин. Сырыми их обычно не ели — они были очень кислые, зато какие из них получались отличные компоты, настойки и варенья.

— Надо поторопиться, — говорила Таома. — После обеда уже начнёт темнеть. Может, сегодня всё успеем обобрать…

Отправились большой компанией: все ольмы, шестеро мангартов, Таома и десятка два молоденьких служанок. Велес рос на возвышенности, вокруг простиралась заснеженная равнина, а чуть подальше начинался хаговый лес. Воздух звенел от мороза, серые стволы хагов сверкали серебром, а подёрнутая инеем хвоя из ярко-голубой стала почти белой. Ветви велеса совершенно сливались с окружающей белизной, и прозрачно-голубые шарики плодов, казалось, висели в воздухе. Пронизанные солнечными лучами, они светились изнутри, словно множество маленьких солнц. А само солнце сияло в туманно-белом небе нежной голубизной и напоминало спелый плод велеса.

Сначала все стояли и молча любовались чудной картиной — так не хотелось разрушать эту красоту.

— Ладно, хватит, — заворчала Таома. — Если не собрать вовремя, в следующем цикле и половина этого не вырастет.

Плоды на удивление легко отрывались от веток. Гинта складывала в корзину маленькие голубые солнца и думала о таинственном незнакомце, которого она видела на озере Хаммель.

— Смотрите, занги! — закричал кто-то из ольмов. — Вон, около леса!

Несколько зангов выбежали из хаговой рощи и издали рассматривали людей — настороженно, но без особого страха. Они ещё в конце осени сменили свои серые шубки на белые и теперь почти сливались со снегом. Выделялись только серебристые рожки да большие тёмные глаза. Пристальное внимание людей не понравилось животным. Несколько грациозных прыжков — и занги скрылись в лесу. А люди продолжали собирать велес, оставляя плоды на самых нижних ветках. Пусть и занги полакомятся. Они ведь для этого и прибежали и сейчас ждут где-нибудь поблизости, когда эти двуногие, которые вечно всюду лезут, уберутся подальше.

Наконец корзины наполнились. Усталая, весёлая компания, перекидываясь шутками, отправилась домой, где их ждали сытный обед и отдых возле жарко натопленных каминов. В замке уже, наверное, зажигают светильники — скоро станет темно. Потускневшее солнце медленно ползло к горизонту. Гинта задержалась, чтобы вытряхнуть из сапога снег, и неожиданно для самой себя оглянулась. Да так и замерла с сапогом в руке. На пригорке, где они только что собирали велес, стоял хель. И смотрел на неё. Он был далеко, но Гинта чувствовала на себе этот взгляд. Он смотрел на неё. И только на неё. Она ещё никогда не видела хеля так ясно. Стройная голубая фигура с горделиво откинутой шеей чётко вырисовывалась на снежном фоне. Гинта не двигалась. Ей казалось, что если она пошевелится, дивный зверь исчезнет.

— Гинта, Гинта! Ты где?

К ней со всех ног бежал мангарт Саввар.

— Что-нибудь случилось? Мы тебя чуть не потеряли… Что-нибудь с ногой?

— Ничего, — сердито сказала Гинта.

Она бросила взгляд в сторону велесовых зарослей — там никого не было. Он хотел видеть только её. А другим даже показываться не хотел.

Гинта хмуро смотрела, как Саввар натягивает ей на ногу сапожок.

— Ты устала?

— Нет, — ответила она и улыбнулась юноше. Надо сдерживать своё раздражение. Ведь он за неё испугался.

Через несколько дней в Ингатаме праздновали восьмилетие аттаны. После полудня замок уже весь сверкал огнями, съезжались гости. Гинта едва успевала благодарить за подарки. Она всем улыбалась, но радости никакой не чувствовала. Сердце сжимала непонятная тревога.

— Я же просила не зажигать моего хеля в голубом дворике, — сказала она деду ещё утром. — Я хотела сама…

— Никто его и не трогал, — удивился тот. — Да его вообще никто, кроме тебя, не зажигает.

Голубая диуриновая фигура слабо светилась над замёрзшим фонтаном, и объяснение этому было только одно…

Праздничный обед показался Гинте ужасно длинным и утомительным. Она почти ничего не ела. Её лихорадило и слегка тошнило, но девочка старалась выглядеть весёлой. В конце концов она хозяйка и должна принять гостей как подобает. После обеда взрослые занялись разговорами, а дети решили подняться на верхнюю террасу замка — посмотреть, как садится солнце.