Несломленные каблучки - Елена Гайворонская

За окном давно стемнело. На фитнес не осталось ни сил, ни времени. На кухне аппетитно дымилась кастрюля, и по всей квартире разносился дразнящий желудок аромат. Вероника с трудом подавила желание наесться в одиночестве. Саня обещал прийти к обеду, и Вероника встретит его во всеоружии. Раз уж день не задался, то непременно удастся вечер. Вероника отправилась в душ, прохладные струи уничтожили усталость. Побрызгалась любимыми духами, чтобы перебить кулинарный запах, надела кофточку на тонких бретельках и приобретённую недавно короткую обтягивающую секси-юбку, навела неяркий макияж. И только успела завершить приготовления, как раздался звонок в дверь. Телепатия, да и только!

С радостной улыбкой Вероника распахнула дверь. На пороге стоял Саня с двумя жизнерадостными краснолицыми мужчинами. От троицы веяло спиртным.

– Мои друзья! – Громогласно представил спутников Саня. – Петро, Борис Иваныч. Прошу любить и жаловать.

– А это моя Верка! – Радостно объявил он друзьям и похлопал Веронику по ягодицам.

Вероника отстранилась, ей стоило большого труда сохранить на лице гостеприимную улыбку.

– Очень приятно. – Выдавила она.

После чего троица ввалилась в коридор, скинула обувь и с восклицаниями «О, какие ароматы!» прошлёпала на кухню.

В коридоре повис тяжёлый запах потной обуви, а на полу проявились грязные разводы. Вероника взяла щётку, протёрла пол.

– Верочка! – Крикнул Саня. – Ты нам супчика не плеснёшь?

Вероника хотела сказать, что и так парилась целый день на кухне, неужели ему трудно самому разлить борщ. Но ссориться не хотелось. К тому же было неловко перед посторонними. Она молча вошла на кухню. Саня расставлял стопки, Петро лихо откупоривал бутылку «Гжелки».

– Присаживайтесь к нам. – Расплылся краснолицый, с шумом придвинув табурет.

– Спасибо, я уже пообедала. – Сухо ответила Вероника.

Аппетит куда-то пропал.

– Обидите, Верочка! – Продолжал настаивать Борис Иваныч.

– Вер, садись, не ломайся. – С лёгкой досадой сказал Саня.

В Веронике пробудилась давняя робость. Она молча присела на уголок стола. Ей вдруг сделалось тоскливо. Она почувствовала себя чужой на этой кухне, в этой квартире. Захотелось на свой диван, включить телевизор, поболтать с мамой о разных пустяках.

Петро разлил прозрачную жидкость по стопкам.

– Ну, мир этому дому. – Провозгласил Петро.

Троица звонко чокнулась и бойко застучала ложками по тарелкам.

– Вкусно? – Спросила Вероника.

– Пересолила немного. – Прочавкал Саня. – А так – молодец.

Вероника сглотнула обиду. Целый день возилась с дурацким борщом, хотела устроить семейный обед… И, на тебе – пересолила. Чудный вечер в компании сомнительных пропитых мужиков.

– Что-то у меня голова болит. – Сказала Вероника. – Пойду, прилягу.

– Пойди. – Разрешил Саня.

Вероника закрылась в комнате. Из-за дверей доносился гогот, бряцанье посуды, радостный лай глупого Лорда, потянуло дымом дешёвого табака. Вероника открыла окно, достала сигареты и тоже закурила. Затем решительно вышла в коридор, плотно закрыла за собой входную дверь, пересекла тамбур, разделяющий квартиры, позвонила.

Мать открыла, молча посторонилась, пропуская Веронику.

Вероника внутренне напряглась, ожидая услышать очередную гневную тираду, но Людмила Анатольевна спросила только:

– Ужинать будешь?

– Буду. – Сказала Вероника.

Ужин проходил преимущественно в натянутом молчании. Лишь однажды Людмила Анатольевна поинтересовалась, как дела, и Вероника ответила, что всё нормально. Людмила Анатольевна спросила, какие у дочери дальнейшие планы, Вероника неопределённо пожала плечами. И ей показалось, что мать облегчённо вздохнула.

– Мам, – сказала Вероника, отхлёбывая крепкий чай, – знаешь, вовсе не все мужчины – сволочи. Просто нам не повезло.

Людмила Анатольевна встала, подошла к мойке и загремела тарелками.

Вероника приняла душ, достала купленный на лотке простенький женский роман, легла в кровать, но чтения не получилось. Подперев ладонью щёку, она впервые задумалась о том, что же общего у них с Саней помимо секса. Думала-думала, но так ничего и не надумала.

В растрёпанных чувствах она поднялась с постели, включила компьютер. Заглянула в почту. Точно, было письмо. От Галкиного инженера. К Вероникиным мукам прибавились угрызения совести. Чем дальше, тем тяжелее ей было водить за нос Дэвида, оказавшегося замечательным собеседником, эрудированным, деликатным, с мягким чувством юмора, к тому же поклонником детективов Агаты Кристи и Шекспира, которого Вероника тоже обожала с институтских времён.

Беседуя с Дейвом, Вероника подчас забывала о том, что пишет он вовсе не ей, а подруге, которую в шутку именовал на манер Дали – Гала. И что она, соответственно, должна отвечать от имени Галки. Но не звонить же было Галке по любому поводу, чтобы узнать её мнение. Странно: с этим незнакомым человеком ей было легко и просто, словно переписывалась со старым другом. Вот и теперь она читала, как он описывал поездку к сыну в Лондон, которую назвал «записками провинциала» легко, подчас пошучивая над собой, и вдруг поймала себя на мысли, что почти завидует Галке: «Ей достанется такой замечательный мужик. А мне, как обычно…»

Веронике сделалось неловко от этой неприятной мысли. Она снова рассердилась на себя, Саню и Галку, уговорившую на эту авантюру.

Когда-то она мечтала побывать в Англии. Англия казалась ей далёкой и загадочной, какой обыкновенно видится романтичным девочкам сказочная страна. Ещё в школе перечитала всего Диккенса, потом пришли записки о Шерлоке Холмсе и детективы Агаты Кристи. А в институте добавился Шекспир… Но почему-то теперь, когда она легко могла себе позволить эту поездку, Вероника всякий раз откладывала её на неопределённый срок. Хотя требовался всего-то визит в турагентство. А Галка вот так легко, не думая, раз – и словно пронеслась вверх на скоростном лифте, пока Вероника нерешительно телепалась по длинной лестнице, останавливаясь для передышки на каждом пролёте.

«Думаю, ты поддержишь меня, что нам стоит увидеться, чтобы познакомиться ближе. Ты могла бы приехать ко мне на Рождество. В это время у нас очень красиво. Я хочу, чтобы ты увидела своими глазами всё то, о чём я писал, чего не сумеет передать ни одна фотография…»

Вероника отпрянула с участившимся сердцебиением и внезапно заледеневшими руками.

– О, Господи! – Прошептала она. – Так скоро…

Вероника встала. Подошла к окну. Сверху кусок города казался макетом со змейками дорог, игрушечными машинками, прямоугольниками пятиэтажек со светящимися квадратиками окон, витринами магазинов. В некоторых уже мерцали разноцветные огоньки – предвестники праздника. Такого милого, семейного, волшебного, накануне которого особенно хочется верить в чудеса, хоть они никогда и не сбываются…