Любовь в мегабайтах - Нина Демина

– Нет.

– Не ври! – повысил голос он, тряхнув меня за плечи.

– У меня никого не было! – со злостью сказала я. – А с кем ты спишь, ты мне сейчас расскажешь.

Станислас отпустил меня. Сел в кресло, предложив мне место рядом. Секретарь принес поднос с кофе, поставил его на столик и вышел, притворив дверь.

– Все равно услышишь. Лучше сам расскажу, – начал Станислас – Натали…

При упоминании имени его мачехи, я вздрогнула. -…как-то пришла ко мне домой, а мне тоскливо так было, прогнать ее неудобно, а она как на грех Станислас то, Станислас сё, бюстом своим передо мной колышет, а у меня три недели воздержания. Ну, я и сорвался, – он тяжело вздохнул, признавая свою вину. – Потом прошу ее, уйди, забудь, а она в слезы. Дверью хлопнула, а ночью приехала на такси, стоит под дверью и говорит "я ушла от Владимира, мне негде жить, пусти на время". Что делать? Я пустил. С тех пор она живет у меня.

Я хорошо представляла, как Натали может соблазнять, но меня интересовало другое:

– И как Владимир Станисласович отреагировал на это?

– За мои выкрутасы с файлами "Хадраш текнолоджи" он меня пожурил, а сейчас лишил наследства. Говорит, не сын ты мне больше. Так что с "Хадраш" я не в теме.

– Что делать думаешь, жениться?

– С ума сошла! Я люблю другую женщину.

– Любишь одну, а живешь с другой, старинная народная мужская забава.

– Саша! – он умоляюще сложил руки. – Что я должен был сделать, выгнать ее на улицу?

– Уйти самому, оставить квартиру ей, если ей жить негде. Покуковала бы, да и вернулась к Владимиру Станисласовичу. Плохо ли ей, молодой любовник, теплое гнездышко!

– Саш, ну не мог я сообразить!

– За тебя твой малыш соображал, – зло сказала я.

Станислас покраснел, я видела это впервые.

– Ну, да ладно, – я встала, к кофе мы так и не притронулись. – Совет вам, да любовь.

И с улыбкой поклонилась Станисласу. Он сидел, опустив плечи. Я прошла к двери, на пороге обернулась, но, не сказав ничего, вышла.

Слухами полнится земля. Мы не виделись и не общались четыре месяца. Мне было чем заняться, кроме как плакать по Станисласу. Я готовилась стать матерью.

Он возник на моем пороге перед Рождеством. Мы разговаривали с Галиной в моей квартире, она собиралась уходить, приоткрыла дверь, шагнула на лестничную клетку и уперлась в грудь Станисласа.

– Ой, вот и папаша… – ойкнула Галина и бочком протиснулась к своей двери.

Никем не останавливаемый, Станислас прошел в мою квартиру и закрыл дверь. Я стояла и не могла ничего поделать. Глупо прикрывать живот руками. Он смотрел на выпуклый животик, на простенькое домашнее платьице для беременных, на тапочки с веселыми зайцами. Я смутилась.

– Так, так. Не врут, значит. И когда же ты собиралась мне рассказать?

Рассказывать я ему не собиралась, и промолчала.

– Значит, скрыть хотела, – констатировал он.

– Прости, как понять твой интерес? Между нами ничего нет, – сказала я, возмутившись, что он уличает меня в нечестном поступке.

– Но было, – он вздохнул, и с укором посмотрел на меня. – Я знаю, это мой ребенок.

– Похвальная уверенность, – съязвила я. – Ты живешь с другой женщиной, зачем тебе это?

– Я не живу с Натали.

– Она переехала? – не поверила я, зная правду от вездесущей Галины.

– Нет. Она живет в моей квартире.

– Понятно.

– По-ня-яя-т-но, – передразнил меня Станислас, – что ж ты делаешь, Сашка?

– Тебе лучше уйти, – посоветовала я ему, – пока еще можно остаться друзьями.

– Я знаю, что мне лучше. Ты как с мужчиной разговариваешь? Ох, и надрал бы я тебе задницу!

– Отстань, мне нельзя волноваться, – воспользовалась я своим положением, – и ребенку тоже, ему нужны положительные эмоции.

– Если бы не это, – он ткнул пальцем в сторону моего живота, – я бы тебе такие положительные эмоции устроил!

– Хорошо, – успокоила я его, – пришел, так пришел. Может, скажешь зачем?

– Просто из вежливости пригласила бы войти, а не томила бы в коридоре, – сказал Станислас.

Мне не оставалось ничего кроме как пригласить его в комнату. Аккуратно повесив светлую дубленку в шкаф, сняв щегольские казаки, он прошел, огляделся, сел на тахту.

– Ничего не изменилось, – сказал он, и похлопал по мягкому индийскому пледу, приглашая меня сесть рядом. "В моем положении он меня и пальцем не тронет", подбодрила себя я. Села. Платьице собралось складочками, увеличивая живот. Я была неповоротлива, что бы было удобно, я устраивалась еще некоторое время.

Станислас смотрел на изменившуюся фигуру, на мои попытки поместить пополневшее тело. Бог знает, о чем он думал. С кухни вернулся, спрятавшийся было, Базиль.

Подошел к Станисласу, обнюхал.

– Привет, – сказал ему Станислас. Базиль вспрыгнул на тахту и полез к нему на руки. Предатель! Станислас погладил подставленную для ласки кошачью голову, Базиль положил лапки на грудь Станисласа, переминая ими, замурлыкал, и выпустил коготки, цепляясь за петли джемпера Станисласа.

– Базиль! – грозно окликнула его я, он недоуменно посмотрел, отпустил джемпер, но с рук его не сошел.

– Ты будешь строгой матерью.

– Я буду разумной матерью, в меру строгой, и в меру буду баловать.

– Кого? ЕЕ или ЕГО?

– Не знаю. Мне все равно, кто родиться. Я буду любить их вне зависимости от пола.

– И когда?

– В апреле.

– У нас есть время. И на свадьбу, и на медовый месяц и подготовиться к рождению малыша.

– Я замуж не собираюсь.

– Хорошо. Тогда будем жить в гражданском браке. Квартиру куплю большую, с детской комнатой.

– Никаких браков. Ни законных, ни гражданских.

– Хорошо. Будем жить как соседи. Куплю квартиру с двумя спальнями.

– Станислас,…я устала спорить с тобой.

– Вот и хорошо, – он вскочил с тахты, взял меня за лодыжки, и положил их на свои колени и, поглаживая их, медовым голосом сказал, – ложись, отдыхай.

Я запротестовала, его настойчивость утомила меня. Я выторговала его согласие оставить сейчас меня в покое, на возможность навестить меня завтра. Станислас оделся, поцеловал меня в щеку и ушел, сказав "До завтра".

С тех пор так и повелось. Станислас приезжал в обеденное время, мы обедали в маленьком ресторанчике и немного гуляли по заснеженному парку и прощались до следующего дня. Я привыкла к его вниманию, он был нежен и заботлив. Перед выходом на улицу, зная, что самой мне сделать стало нелегко, надевал на меня меховые сапожки и застегивал молнию. Во время прогулки держал меня под руку, чтобы я не поскользнулась. Выбирал только полезные для меня блюда и до отказа забил экологически чистыми продуктами мой холодильник.

Февральским утром, когда за окном стало светлеть и метель, казавшаяся желтой в свете уличных фонарей, приобрела свой естественный цвет, в мою дверь позвонили.