Ж… замечательных людей - Эльвира Барякина

Я оправдывалась, что пациента убили еще до моего рождения, но ничто не помогло.

По дороге домой я все жалела, что мне не дали перевязать преподавателя: хоть бы пользу обществу принесла.

Да, наверное, я могу убить человека. Не из-за проваленной сессии (прошла та романтическая пора), а защищаясь. Трусила бы и тянула до последнего, но в случае угрозы кому-нибудь из близких ничуть не постеснялась. Собственно, на то и пистолет в хлебнице лежит.

ЛИТЕРАТУРНЫЕ НЕЗНАКОМЦЫ

25 июля 2007 г.

Меня, как крутого агента и знатока литературных тонкостей, позвали проводить семинар для молодых писателей на интернете.

Все было организовано по высшему разряду: на экране слайды, я – в наушниках и с микрофоном – вещаю о судьбах индустрии. Народу набралось порядочно: я потом смотрела статистику – 593 человека.

Последним пунктом семинара был разбор произведений новичков. На роль жертвы вызвался молодой человек по имени Конан-Варвар.

Conan the Barbarian: «Я написал детектив про студентов».

Marge Tensh: «Давайте начнем с краткого описания сюжета».

Conan the Barbarian: «Преподаватель обращается к частному детективу с просьбой расследовать ЧП, произошедшее в стенах университета. На следующий день назначен важный экзамен, и преподаватель обнаружил, что кто-то проник в его комнату и списал экзаменационное задание».

Marge Tensh: «И чем заканчивается история?»

Conan the Barbarian: «Детектив расследует дело и припирает виновного к стенке».

Marge Tensh: «Понятно. Пришлите первую страницу текста».

Я разгромила Конана-Варвара в пух и прах: сюжет примитивный, характеры героев не раскрыты, все улики притянуты за уши.

Marge Tensh: «Но самая большая проблема – это слог. Первое предложение просто ужасно: "В 2005 году ряд обстоятельств – я не буду здесь на них останавливаться – привел мистера Семлоха и меня в один из наших знаменитых университетских городов; мы пробыли там несколько недель и за это время столкнулись с одним происшествием, о котором я собираюсь рассказать, не слишком запутанным, но весьма поучительным". Так нельзя писать».

Conan the Barbarian: «Скажите это сэру Артуру Конан Дойлю, уважаемая Мардж Тенш. Вы только что забраковали рассказ о Шерлоке Холмсе „Приключения трех студентов“». Я всего лишь изменила дату и написала имя Holmes наоборт – Semloh. Искрене желаю вам дальнейших профессиональных свершений. С приветом, Орла».

Как могла, я постаралась свести все на шутку. Писала, что для конца XIX века такая проза была приемлемой, а сейчас так не пишут, что лично я вообще не люблю Конан Дойля… Кто-то меня поддерживал, кто-то нет… Репутация таяла, как мороженое на солнцепеке.

Выключив компьютер, я отвалилась на спинку кресла. Ну что Орла за сука?

Позвонила Мелиссе. А она, вместо того, чтобы утешать, сказала, что мы с Орлой друг друга стоим.

Пол, свет очей моих, пришел домой, выслушал.

– Как я теперь людям в глаза буду смотреть? – причитала я.

– Не было этого, – отозвался он. – Прошлое – это не то, что случилось раньше, а то, что ты думаешь о себе сейчас. Помнишь?

Пойду придумаю, что я – распрекрасная Царевна Лебедь и Василиса Премудрая. А кто с этим не согласен, я того вообще не помню. Значит, его не существует на свете.

Вот была бы красота

– Скинуть девушку с моста:

Баба с возу – сразу легче…

Я – кобыла, да?

СМЕНА

26 августа 2007 г.

Раньше я писала дневник чуть ли не ежедневно. А сейчас мне некогда! Вот уже месяц как я, Пол и коллектив клиники «Репродукция» трахаемся, чтобы завести ребенка.

Уколы, от которых дико ломит задницу. От одних таблеток меня тошнит, от других – звенит в ушах. А ведь наш будущий карапуз ничего не оценит… Его еще нет на свете, а у меня к нему нежность. Опять шансы, как при игре в рулетку. Черное или красное? Или вообще зеро?

Рассказала маме про нашу затею. Она уже смирилась, что я непутевая по женской части, а тут…

– Господи, радость-то какая! – прошептала она.

По ее дрогнувшему голосу я поняла, что мама плачет.

– Мамуль, ты чего?

– Я до сих пор помню, как держала тебя на руках. Папа спит, а я встану кормить – у тебя головенка мокрая, вспотела вся… Держу на руках и боюсь дышать… И ничего дороже нет…

Мама плакала потому, что это нечто особенное, непередаваемое словами: твоя дочь – самое дорогое существо – вдруг понимает, как ты ее любишь. Потому что сама начинает любить точно так же – безумно, безотчетно, первобытно.

Мама рассказывала, что каждый день молится о нас с Лелей. Не Богу, а всему миру, и нам тоже: «Доченьки мои! Пусть у вас все будет хорошо!»

У мамы не одна, а три жизни: это от нее уходили мои мужчины, это у нее в почках обнаружили камни. Мои книги, Лелина вера принадлежат ей без остатка.

– Все поменяется, – сказала мама. – Ты будешь смотреть на ребенка, на свои руки, на ваше отражение в зеркале: «Неужели это я сделала? Как? Я же не умею!» А ответа нет: ты просто понимаешь, что создала чудо из небытия.

Государства, мужчины, карьера, красота – все проходит. А материнство – это навсегда, что бы ни случилось.

– Мам, дети – это счастье?

– Нет. Счастье – это свобода и покой; дети – это любовь. А если любишь – ни свободы, ни покоя не будет.

Все вернулось к Инь и Ян – двум изначальным противоположностям, связанным в одно целое. Любить – жить для других. Быть свободным и спокойным – жить для себя.

Рука правая, рука левая: отними любую – будешь инвалидом.

Только рядом, дополняя и уравновешивая, – дракон и тигр, идущие по кругу.

НОВЫЙ МИР 27 августа 2007 г.

Две недели назад Люси подошла ко мне:

– Мне нужен отпуск. Я посочувствовала:

– Что, совсем Ронский-Понский достал?

– Нет. Моя подруга Анна приглашает меня в археологическую экспедицию в Мексику. Это заброшенное индейское поселение в пустыне. В шестнадцатом веке его жители вымерли от оспы, а дома очень хорошо сохранились. Их нужно раскопать.

За окном палило калифорнийское солнце; воздух над асфальтом колыхался от зноя…

– Вставать будем в пять утра, чтобы успеть поработать до солнцепека, – мечтала Люси. – Кругом кактусы, небо высокое-превысокое… Недавно там, на раскопе, нашли золотую подвеску…

В ее глазах горели отблески сокровищ, а в моих – разве что отсвет монитора. Я в такую жару даже за хлебом съездить не могу.

– Отправляйся, конечно, если тебе надо.

Я чувствовала себя старее, чем самый древний скелет на индейском кладбище.

Вскоре Люси уже была на раскопе. В лагере кипела жизнь: техники возились с образцами, рабочие подготавливали инструмент, на кухне шаманила повариха Камил – огромная женщина-баобаб.

Начальник экспедиции Сандро потащил Люси по своим владениям.

– Здесь был храм, – показал он ей квадратную яму. – А вон там – амбар; дальше по улице – остатки жилого дома.

– А где у них тут ювелирный магазин? – улыбнулась Люси.

Сандро укоризненно покачал головой.

– Изделия из драгоценных металлов, как правило, обнаруживаются на покойниках. Но мы не разрешаем новичкам копать могилы. Твое место будет на деревенской помойке: там тоже весьма интересные находки попадаются.

Во время ужина Анна представила Люси будущих коллег:

– Это наш археобиолог Дэвид, – шепотом объясняла она. – Умеет жрать саранчу и пить из лужи. Говорит, что так делал Иоанн Креститель. Это компьютерщик Самуэль. Если тебе нужен лак для ногтей или тушь – обращайся.

В том же духе были охарактеризованы техники, рабочие и начальство.

В этот момент к кухне подошел белокурый ангел в майке с надписью «Иисус Христос – суперзвезда». Люси перевела взгляд на Анну. Та выкладывала из макарон слово: «Забудь».

Подъем в лагере объявлялся с помощью ма-тюгальника. Овсянка на завтрак, чашка паршивого кофе из бачка… Так до конца и не проснувшись, Люси полезла за остальными в раскоп, где находилась индейская помойка.

Джентльменам выдали по лопате, а леди – по совку и кисточке.

Собираясь в экспедицию, Люси втайне надеялась, что среди археологов можно встретить приличного парня. Но даже ангел Марио оказался не на высоте.

Сначала никто не мог понять, почему он брезгует стряпней Камил и при этом остается жив-здоров.

– Святым духом питается! – восторгался археобиолог Дэвид.

Вскоре оказалось, что запасы «святого духа» лежат где-то в тайнике среди кактусов – ангел припер их из дома и надежно спрятал от общественности. Каждый вечер Марио застегивался в палатке, включал мощный фонарь и на виду у всех устраивал театр теней: жрал тушенку и пил кока-колу.

Сандро с Камил ездили за продуктами раз в неделю. Археологи радовались их возвращению до поросячьего визга. Макароны – о-о-о! Сухое молоко – а-а-а! Ящик мороженого – экстаз!

Но однажды джип Сандро не вернулся. Солнце зашло; по лагерю поползли тревожные слухи. Начальство нас бросило? На него напали бандиты и отобрали наше мороженое? Черная оспа? Марсиане?