Дипломатия Волков - Холли Лайл

Она проглотила прихлынувшие слезы и вместе с волком выбралась из аэрибля на посадочное поле. А потом зарубила мечом двоих солдат, оставленных охранять аэрибль, – безмолвно и скрытно, без всяких угрызений совести. Дом охранялся плотным кольцом, и Кейт поняла, что никакая сила и скорость не помогут ей в одиночку выручить уцелевших. Итак, остается либо умереть вместе с ними, либо отправиться за подмогой.

Гофт находился всего в двадцати лигах к северо-востоку, и в одном из городов его, Маратаде, обитало ответвление Дома Галвеев – Дом Черианов. Семья эта торговала, владела колоссальными богатствами, целой армадой судов и была в состоянии выставить сотни крепких и свирепых солдат, способных отбить все утраченное Семьей. Надо добраться до них.

У тебя остается немного времени,напомнила незнакомка. Кейт и так это знала.

До Гофта можно было добраться на аэрибле, однако если посадочная бригада не отпустит вовремя канаты, взлететь сложно. Потом надо оторваться от земли и набрать высоту так, чтобы Сабиры ничего не заметили. Лежа в росистой траве рядом с волком, Кейт разглядывала людей, сновавших перед костром, поддерживая в нем огонь. Потом осмотрела обтекаемые очертания аэрибля, под ветерком натягивавшего причальные канаты. Потом проверила ветер и нахмурилась. Слишком сильный, чтобы отпускать веревки по очереди; поступив так, она выдаст себя, потому что ветер задерет воздушный корабль вверх носом.

Способ, конечно, был. Галвеи, их ученые и изобретатели, вместе хранили тайну сооружения аэриблей и могучих двигателей, приводивших корабли в движение. Как говорил ее отец, в руки Семьи попал древний манускрипт, в единственном числе переживший Тысячелетие Тьмы; этот манускрипт был полон тайн, многие из них до сих пор скрывались за загадочными чертежами и непонятными описаниями устройств, даже назначение которых в эти дни оставалось загадочным. Однако художники и изобретатели Дома, находившиеся в безопасном и надежном убежище, одну за другой выпытывали тайны управляемого полета и, наконец, дали Галвеям крылья. Десять лет Галвеи ревностно оберегали свой секрет. Если аэрибль мог попасть в руки врага, пилот должен был нажать скрытую рукоятку, связанную с механизмом, одновременно обрывавшим все посадочные канаты, выпуская корабль на свободу. Он мог лететь, но не имел возможности причалить к земле, и пилот должен был пережить крушение, опустив аэрибль вдали от врагов. Однако лучше потерять один корабль, чем отдать его в чужие руки.

Кейт знала, где искать рукоятку, она даже умела пилотировать аэрибль, а значит, вполне могла добраться до Гофта. Приземляться будет опасно, но об этом она побеспокоится, уже прилетев туда.

Она провела пальцами по шкуре волка, гадая, каким образом и почему зверь нашел ее. Взять животное с собой она не могла, однако не хотела и оставлять его рядом с Сабирами. Впрочем, когда Кейт поползла назад к аэриблю, зверь сам решил трудную для нее проблему. Лизнув ее в нос, он затем осторожно куснул ее за ухо. А потом зарычал, поднялся и рысью направился вдоль стены к воротам. Понаблюдав за ним какое-то мгновение, Кейт поняла, что Гашту ожидают возле ворот собратья-волки.

Оставалось только гадать, доведется ли ей еще раз увидеть его. Подобравшись по траве к люку аэрибля, она впрыгнула внутрь как настоящая волчица и поспешно запустила ладонь под полированное дерево пульта к спрятанной под ним рукоятке. Дернув за нее, она услышала, как шипят отпущенные тросы, и ощутила толчок, когда неуправляемый аэрибль неловко подпрыгнул. Тут-то и завыли волки.

Ветер, дувший вдоль утеса, толкал воздушный корабль. Кейт уже опасалась, что зацепится за дерево или стену, прежде чем успеет подняться повыше, – так быстро несся аэрибль над землей. Чудесным образом, хотя гондола все-таки чиркнула по верху стены, она вырвалась на свободу – в черноту ночного неба.

Раскинувшийся под ней город трепетал тихими огоньками свечей, мерцавших за тысячами окон; поярче светили уличные фонари, которые с наступлением сумерек каждый день зажигали фонарщики, еще ярче горели газовые лампы в цехах, где люди трудились, обливаясь потом, даже ночами... и пылал жестокий костер у Дома Галвеев, его жирные клубы несли с собой к задымленному городу то, что было утром ее Семьей.

Но не всех. Не всех. Кейт не могла поверить голосу незнакомки, твердившему в ее голове: все ушли, все.Она заставит Сабиров заплатить за жизнь каждого любимого человека, отнятую у нее. Кейт поклялась всеми богами, что либо погубит Семейство, либо умрет.

Глава 16

Когда волки начали выть, Дугхалл позволил себе легчайшую улыбку. Он зажал руками порез на ладони; крохотное заклинание, привлекшее зверей к огню, оказалось не очень сложным и не потребовало от него больших усилий. Он обращался вообще – к любой живой твари, проникшей внутрь Дома Галвеев, требуя, чтобы она проследила за Кейт, пока та не уйдет отсюда, а потом дала знак о спасении девушки. Он рассчитывал на птицу – птицы всегда отвечали ему. Однако первыми отозвались волки. Они проявили прыть, как будто были знакомы с Домом и его окрестностями... или с Кейт. Он не стал затруднять себя размышлениями о необычности подобной реакции. Ночь наполняли чары, и, будучи Соколом, он знал, что каждая форма жизни по-своему реагирует на них – но призванные добром и отвечали добром. Кейт не причинят вреда. Вой дал ему знать, что Кейт каким-то образом сумела выбраться за пределы стен Дома Галвеев. Дугхалл не был этим удивлен, хотя ему хотелось бы знать, как именно она сделала это. Отвесная стена в Халлесе осталась впечатанной в его память.

Теперь, когда она в безопасности, пора делать следующий ход. Он по-прежнему лежал на полу, прикидываясь спящим. Стражники Сабиров поместили его под замок – вместе с прочими «ценными» Галвеями и теми техниками и художниками, которых им удалось схватить во внутреннем, лишенном окон покое на четвертом этаже.

Двое – сенешаль Дома и крепкого сложения дальний кузен Дугхалла – лежали мертвые в уголке; они погибли от ран, полученных при попытке к бегству. Пока они еще жили, охранники отказались вызвать к раненым медицинскую помощь; отказались они и убрать трупы, когда оба скончались – к облегчению Дугхалла и разочарованию его компаньонов. Трупы лежали в уголке неподалеку – и он специально улегся рядом с ними.

Осторожным прикосновением умственных щупалец Дугхалл притронулся к каждому из живых обитателей комнаты; в основном все крепко спали. Несколько человек колебались на грани сна. Кроме него самого, бодрствовал только один человек. Подавив вздох, Дугхалл крошечным запасным кинжальчиком, пронесенным через тщательный обыск – ну кому из стражников придет в голову искать ножик длиною с большой палец в складке жира на животе почтенного дипломата средних лет? – сделал на ладони мелкий порез и, уронив каплю крови на пол, призвал мирный сон к тому, кто бодрствовал, к тем, кто засыпал, к тем кто боролся с кошмарами.

Он не стал ничего делать со стражниками, сидевшими возле двери и, пересмеиваясь, вспоминавшими изнасилованных женщин и награбленное добро. Во-первых, на людях Сабиров были заговоренные амулеты, изготовленные кем-то из Мастеров и защищавшие их от мелких чар. Ну а во-вторых, он просто хотел, чтобы эти ублюдки оставались снаружи. Лучшего места для них нельзя было найти.

Удостоверившись в том, что среди временных обитателей комнаты бодрствует лишь один, Дугхалл сел и устроился между двумя трупами. Он прикоснулся руками к холодным телам, отыскивая ладони. Нащупав их, он уложил мертвецов на пол перед собой, превозмогая окоченение. Крови от них не получишь, поэтому придется делать предложение плоти. Она укрепит заклинание, но затруднит власть над ним. Отголоски чар, все еще метавшиеся по залу и городу, заставили его помедлить. Как бы чисты ни были его намерения, какой бы оборонительный характер ни носило его заклинание, злые отзвуки подействуют на чары, обратят их против него самого и тех, кто сейчас с ним. Однако он не мог бездействием обречь на смерть – и худшее, чем смерть, – немногих уцелевших членов своей Семьи... он должен был предпринять попытку спасения, зная, что она все равно закончится смертью и худшим, чем смерть.

К счастью, Сабиры уже сожгли трупы других Галвеев. А собственных мертвецов – он в этом не сомневался – захватчики должны были перенести к себе в Дом; пока враги не освятят для себя Дом Галвеев, любой другой поступок будет считаться еретическим. Предложение всего только двух трупов весьма незначительно для его целей, однако те из родичей, хотя бы частица которых не сгорела в огне, добавят силы жертвоприношению. Ну а то, что в стенах Дома трупов осталось немного, поможет ему удержать власть над чарами, если что-то выйдет не так.

Сколь полное равновесие... какая узкая грань между недостатком и избытком.

Первым делом он перерезал ладони трупов и стиснул ранки вместе. Потом положил собственную окровавленную ладонь поверх двух мертвых и зашептал: