Поспорить с судьбой - Оксана Панкеева

– Да, Камилле бы понравилось, – кивнул король. – Громкие вы ребята, следует отметить. Там за окном два кота пытались с вами потягаться, но не осилили.

– Так ведь голубая луна на дворе! – снова улыбнулся Кантор. – А что это вы тут делаете?

– Сижу, – вздохнул король. – И завидую. Что я, по-твоему, еще могу делать в такой ситуации? Прошу прощения, конечно, я просто не знал, что ты здесь. А уйти я теперь смогу только пешком, чего мне не хотелось бы. Лишний раз пугать Ольгиных соседей и давать сюжеты для новых анекдотов о себе что-то не хочется. Вы еще час-полтора потерпите мое присутствие?

– Да сидите, на здоровье. Сейчас Ольга кофе сварит, посидим, покурим… а что это вы надумали по гостям ходить?

– Вообще-то я здесь прячусь, – еще печальнее вздохнул король. – Ко мне опять приперся в гости Луи, а у меня нет никакого желания с ним общаться. Я его и так-то терпеть не могу, а он мне еще опять своих принцесс малолетних приволок, в четвертый раз. Причем первых трех раз он уже не помнит, у него провалы в памяти на почве хронического алкоголизма. Так что я спихнул его Элмару, велел всем говорить, что я у Флавиуса, а сам спрятался здесь. Как только Элмар накачает Луи до того, что он свалится и уснет, за мной придет Мафей и заберет отсюда.

– Понятно, – засмеялся Кантор, с удовольствием разваливаясь в кресле и дотягиваясь до музыкальной шкатулки. Он поставил первый попавшийся кристалл и поинтересовался: – Как ваше здоровье?

– А что ему сделается? – пожал плечами его величество. – Как видишь. Жив и практически здоров. Пережил несколько неприятных дней, зато получил бесценный личный опыт. Делиться не буду, сам знаешь не хуже меня.

– Даже лучше, – заметил Кантор. – У нас почти нет магов, и обезболивание – большая проблема.

– Сочувствую. А у тебя как дела? Опять в Голдиану?

– Нет, с Голдианой мы закончили. Договорились. К сожалению, убедить свое начальство мне не удалось. Не успел.

– А какими судьбами к нам?

– А я подружился с нашим телепортистом, и получил возможность смотаться к своей девушке на одну ночку.

– Что ж, поздравляю. Очень рад за вас.

В голосе его величества чувствовалась нескрываемая зависть, и Кантор не удержался.

– А чего это вы сидите и завидуете? Зависть – низкое и недостойное чувство, не подобающее королям. Вам что, потрахаться не с кем? Или просто здоровье пока не позволяет?

– Отчего же, есть с кем. Камилла уже второй день у моих покоев отирается, все ждет, не позову ли. Но дело ведь не в том… А что это Ольга не выходит?

– Кофе варит, – пояснил Кантор. – А еще она стесняется.

– С каких это пор она начала меня стесняться? – удивился король. – Рассказывать мне похабные анекдоты она, видите ли, не стеснялась, а тут вдруг…

– Во-первых, ей неловко, что вы слышали ее вопли. А во-вторых, она одета в такое непристойное платье, что…

– Это какое? То черное, облегающее, и невероятно короткое?

– А вы что, его видели?

– Разумеется, видел. Она в нем приходила ко мне в гости. Кстати, к нему очень идут черные ажурные чулки. Она чулки надела? Нет? Зря. В следующий раз попроси, чтобы надела.

Кантор едва сдержался, чтобы не заехать его величеству по морде.

Ты что, охренел, сказал внутренний голос. С каких это пор ты вдруг стал таким ревнивым? Да что бы там ни было между ними раньше, тебе-то что?

А что, я должен сидеть и молча выслушивать намеки на то, что он лучше меня знает мою девушку, обиделся Кантор. Да будь он хоть сто раз король, если он еще раз позволит себе…

Расслабься, перебил его внутренний голос. Не будь жлобом. Что это с тобой, в самом деле? Неужто вправду ревнуешь?

Он мне нарочно все это говорит, возмутился Кантор. Чтобы оскорбить.

Говорю тебе, расслабься, хихикнул внутренний голос. Чего кипятиться? Это же он тебе завидует, а не ты ему.

– Ты чего замолчал? – спросил король. – Ревнуешь, что ли? Тоже мне, дон Тенорио нашелся! Нашел к кому ревновать… Посмотрись в зеркало, страдалец, и успокойся. Никуда она от тебя не денется.

– Да с чего вы взяли? – Кантор почти безукоризненно сделал удивленные глаза и продолжил: – Я вообще не ревнив, и мне совершенно все равно, что там между вами было и где вы видели Ольгу в этом развратном платье, в котором, на мой взгляд, только трахаться можно. Но если у вас есть какие-то намерения на будущее, то я вам ее не отдам, так и знайте. А ваше заявление насчет зеркала – полная фигня, рассчитанная на идиота. И оно вовсе не доказывает, что вы не нравитесь женщинам, а доказывает лишь то, что вы не нравитесь сами себе.

– Что поделать, уж такой у меня утонченный вкус, – его величество с печальным вздохом развел руками. – Королевское воспитание, как-никак… Да ты не кипятись, нет у меня на этот счет никаких намерений, и не было между нами ничего… Это я тебе прямым текстом говорю не потому, что за идиота считаю, а чтобы не мучился подозрениями и не устраивал девушке сцен. Или, может, тебе тоже слово чести дать? А то в последнее время что-то все у меня его требуют. А насчет платья пусть Ольга тебе сама расскажет, забавная была история… Просто слишком длинная, а у меня нет настроения рассказывать.

– Я заметил, что у вас нет настроения, – кивнул Кантор. – Это из-за вашего плохого настроения вы говорите мне всякие гадости?

– А что я тебе такого сказал? Впрочем, может и сказал, просто не заметил… Не обращай внимания, такое настроение у меня с утра, и гадостей я сегодня наговорил всем. А если бы мне еще и с Луи пришлось общаться, я бы его, наверное, прибил все-таки, и был бы опять международный скандал.

– Опять? А вы что, его уже били?

– Да нет, его как-то еще в юности мистралийские принцы отдубасили, такой скандал был… И поскольку они так и не признались, из-за чего, а сам Луи сказал, что ни за что, установилось всеобщее мнение, что мистралийцы ненормально агрессивны…

– Да наверняка была причина, – усмехнулся Кантор, тут же вспомнив рассказ участника событий.

– Разумеется, была, – согласился король. – Я думаю, он уже в те времена был неравнодушен к симпатичным мальчикам, за что и поплатился… Да ну его, и без него тошно.

– А с чего это у вас такое настроение? – поинтересовался Кантор. – Проблемы какие-то?

– Проблем – хоть завались, – охотно пожаловался король. – Дефицит бюджета в шесть миллионов, и таинственная дыра в казне. Я дал казначею время, чтобы он успел вернуть все, что наворовал, но, похоже, все это время он употребил на то, чтобы привести в порядок бумаги. Где надо подчистить, где надо, исправить, и тому подобное. Теперь я никак не могу решить, что лучше сделать: дать ему понять, что это бесполезно и отложить ревизию, чтобы он все-таки вернул деньги, или провести ревизию сразу, к чему-нибудь придраться и отдать его Флавиусу, чтобы из него эти деньги выжали. Кроме того, мне предстоит визит в Хину для подписания нескольких договоров, а также масса подготовительной работы по этому поводу. Да и вообще в международной политике накопилась куча вопросов, которые на Элмара не спихнешь. А дома и вовсе полный бардак – один кузен спивается, другой каким-то образом завернул спиралью письменный стол, мэтр меня каждый день вопрошает, когда я женюсь, и трубку до сих пор не отдал, из покоев хоть не выходи – куда ни пойдешь, наткнешься на Камиллу, Селлия подралась с Эльвирой, Жак меня сватает на каждом углу… Да еще этого дегенерата демоны принесли на мою голову. Хоть сядь да плачь. Дай хоть закурить, что ли.