Россия никогда не сдавалась. Мифы войны и мира - Владимир Мединский

Культура: Итак, Вы убеждены, что госзаказ необходим?

Мединский: Глупо давать деньги просто так. Мы хотим получить услугу и готовы ее оплачивать.

Культура: Представляете, как сейчас заорут: услугу?! Мы ему — услугу?!

Мединский: Не мне, государству. Скажем, государство хочет получить фильм о войне в Афганистане. Мы объявили тему и сказали, что готовы профинансировать подобное кино, давайте хорошие сценарии. Заказ разместить не удалось. Хороших сценариев не было. Зато самотеком пришло 120 заявок на тему вампиров. Темные миры, параллельная реальность…

Культура: Питчинги и штрафы отчасти заслонили главное культурное потрясение минувшего лета — реорганизацию подведомственных вашему министерству НИИ. Были такие тихие заводи, куда десятилетиями никто не заглядывал…

Мединский: Никто и никогда. В питерском РИИИ мне честно сказали: «К нам, кажется, один раз заходил Соломин в бытность его министром, в начале 90-х. С тех пор мы живого министра не видели».

В каждом НИИ в среднем по 300 научных сотрудников. При этом рабочих столов — от силы 15. Остальные сотрудники находятся в творческом поиске. Три четверти работают по совместительству, причем в десяти местах одновременно. Темы научных работ — хоть отдай Жванецкому читать со сцены. Например, «Философия зайца». Это тема многолетнего исследования в одном из НИИ. Не знаю, о каком зайце речь — мартовском, трамвайном, но уже много лет им занимается группа научных сотрудников за бюджетные деньги.

Президент РАН о существовании этих институтов даже не догадывался. «У Министерства культуры есть свои НИИ? А что они делают? И сколько их? Один?» Я говорю: «Пять». «Такого не может быть! Я знаю все НИИ в стране». Вот замаскировались!

Культура: В соответствии с известной русской пословицей, которую Путин, кстати, недавно, цитировал, связываться с НИИ — все равно, что стричь свинью. Визга много, шерсти мало. Визга, действительно, уже выше крыши. А какова шерсть? Ради чего Вы все это затеяли?

Мединский: Я затеял это исключительно из принципа. Считаю, что наука в сфере культуры развиваться может и должна. И мы должны создать для ученых все условия. Интересная, хорошо оплачиваемая и востребованная работа, а не та профанация, которая существовала до сих пор.

Культура: Минкульт нуждается в науке?

Мединский: Конечно. Министерство заказывает немало исследований. Но, по данным 2012 года, все пять НИИ освоили в совокупности менее 10 % бюджета, отпущенного на науку. 90 % идет на сторону. Наши институты зачастую даже не знают о существовании этих заказов.

Культура: Какая же им выгода — не знать?

Мединский: Просто не умеют работать, не хотят, не интересуются. Руководители НИИ, по идее, должны жить в министерстве, выцарапывать эти заказы, утверждать научные планы. Мы не против инициативных исследований, мы очень даже «за», но ты приди и скажи: у нас находится в серьезной проработке история русского искусства. Эту «Историю…» один из наших НИИ разрабатывает уже многие годы. За десять лет издали два тома из планируемых двадцати… Скажите: «У нас есть наработки, мы готовы в два года эту многотомную историю закончить. Сделаем сайт, красивые видеопрезентации. Вот это и будет нашим госзаданием. Вы нас финансируете, а через два года получаете продукт».

Прежняя система госзаданий Министерства культуры была абсолютной профанацией. Департаменты даже не читали заявки, музей или театр что-то сам себе написал, проштамповал, финансирование прошло… Наиболее компетентными людьми в министерстве были бухгалтеры. Они решали, кому сколько дать. На мой вопрос, за что у нас получает деньги какой-то театр и почему именно эту сумму, профильный департамент говорил: «Сейчас мы свяжемся с финансистами — они объяснят». А финансисты: «Значит так, мы считаем по квадратным метрам, сколько ставок, сколько актеров, сколько дворников, сложная формула, коэффициенты…» Только сейчас мы, действительно, в реальности переходим к понятию госзадания. В кино уже перешли, дайте время — до всех доберемся.

Культура: Руководители подведомственных Вам НИИ — Трубочкин, Разлогов, Веденин, Клявина — ушли по разному, но факт: власть сменилась везде.

Мединский: Да. Александр Трезвов, директор НИИ реставрации умер. Единственное НИИ, к которому у нас не было никаких претензий. Веденин ушел на пенсию по возрасту, возглавляет научный совет НИИ природного и культурного наследия. Трубочкин ушел по собственному желанию, признавшись, что у него нет моральных сил реорганизовывать НИИ искусствознания. Сказал честно, мы пожали друг другу руки. НИИ культурологии: Разлогов — востребованный киновед, половину года проводит в зарубежных командировках, являясь отборщиком кинофестивалей. Плюс у него кафедра во ВГИКе и масса других обязанностей. А тянуть полную реорганизацию — это значит сидеть каждый день с девяти утра до девяти вечера. Мы с Разлоговым все это обдумали и расстались по-хорошему. Я попросил Малышева создать максимальные условия для его творческой реализации во ВГИКе, потому что Разлогов — умный и опытный человек.

Культура: Ну, и остается госпожа Клявина, которая заявляет, что все Ваши претензии к ней — ложь…

Мединский: У меня никаких претензий к Клявиной нет. Претензии у прокурора. В Российском институте истории искусства была проведена проверка финансовой деятельности. Есть вопросы по нецелевому использованию 19 миллионов рублей. Деньги не великие, я думаю, разберутся. Могу сказать только: когда директора подведомственного учреждения вызывают в министерство, надо приезжать, а не избегать встреч. И второе. Когда тебе говорят: «Мы полностью отдаем вам на откуп собственную реорганизацию», надо что-то предложить. Клявина в течение полугода не смогла предложить ничего внятного, ни одной бумаги толковой, ни плана, ничего. Стали вызывать в министерство — может, Вы нам устно расскажете? — прячется. Ну, прячьтесь дальше дома…

Культура: А что с приватизированными в РИИИ квартирами?

Мединский: Понятия не имею. Какая-то мутная история. Пусть органы разбираются, я этим заниматься не буду. Здание фантастической красоты, окнами на Исаакиевский собор, никто, вопреки слухам, отнимать не собирается. Пусть работают. Главное, чтобы работали, а не балду гоняли.

Культура: Идет череда громких и не очень отставок в культурной сфере. ГМИИ имени Пушкина, Большой театр, Политехнический музей…

Мединский: В цирке сменили все руководство: и Росгосцирка, и на проспекте Вернадского, и питерского — на Фонтанке.

Культура: Эта одномоментная смена караула — конечно же, не просто совпадение? В чем смысл? Вы выстраиваете какую-то определенную систему культурного менеджмента?

Мединский: Я просто выстраиваю систему менеджмента. Прежде ее не было.

Культура: Антонова не годилась для Вашей системы?

Мединский: Нет, Антонова не годилась. Это великий человек, я перед ней преклоняюсь, но в 91 год очень тяжело реорганизовывать такой огромный комплекс параллельно со строительством музейного городка. И уходящие силы, и устаревшие подходы, и абсолютно объяснимый консерватизм делают это невозможным. Мы нашли максимально мягкую и корректную форму: преемника Антоновой выбрали из списка, составленного самой Антоновой. Лошак, мне кажется, вполне справится с этой работой.

Культура: Ок. Пойдем дальше. Менеджер Иксанов чем не устраивал?

Мединский: Здесь к официальному комментарию мне добавить практически нечего. Объективно сложная ситуация внутри театра, много общественного раздражения вокруг этой ситуации. Сколько могли, мы ждали, что Иксанов справится с этим самостоятельно. Он хороший директор, вне всякого сомнения, опытный и умный, но, видимо,13 лет на одном месте… Просто тяжело разрубать гордиевы узлы, возникают какие-то связи, какие-то обязательства. Не случайно Наполеон говорил, что искусство управлять государством — это искусство не дать чиновнику состариться в своей должности. Нужна постоянная ротация. Надо переводить людей на параллельные участки, где они могли бы использовать свой прежний опыт, но при этом разрывались бы старые связи, появлялся свежий взгляд. Ни в коем случае нельзя выбрасывать специалиста на улицу. Поэтому мы двигаем людей по горизонтали и вверх. И с Уриным такая ситуация, и с Лошак, и с Трегуловой, и с Запашным, и с Полуниным.