Его маленькая заложница - Софи Росс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Простыла, скорее всего. Сопли, глаза красные, дышит тяжело.
— Тогда вот это возьми, — сует мне в руки какую-то бутылку. — И малину ей завари, — следом идет небольшая банка. — С вот этими листьями. А это на грудь намажешь. Да не туда, — старая закатывает глаза в ответ на мою ухмылку. — Вечером пусть в бане хорошенько прогреется. Силой затащи, если артачиться начнет. Знаю я этих городских девок, у меня к соседке внучка приезжала недавно. Все ей не так было.
— Сколько с меня?
— Сколько дашь — все заберу.
Щедро расплатившись со старухой, возвращаюсь в лазарет с единственной пациенткой. Инь успела заснуть, пока я изображал из себя алкаша, поэтому стараюсь передвигаться тихо. Развожу малину в кипятке, по рецепту бабульки бросаю туда пару каких-то непонятных листьев. Принюхиваюсь.
Ну, вроде на отраву не сильно тянет.
Растолкать отбивающегося от моих рук котенка — задача со звездочкой. Отобрать у нее одеяло вообще не представляется возможным.
— Ты думаешь, я тебя трахать сейчас буду в таком состоянии?
Ина только фыркает презрительно, отползая подальше.
— Интересно ты, конечно, решила откосить от работы ртом, — усмехаюсь, отвожу от ее лица мокрые пряди. — Изобретательно, я бы сказал. И ведь не подкопаешься.
— Иди к-к черту… — сипит сквозь боль в горле. Мне приходится слух напрягать, чтобы разобрать ее шипение.
— Сначала тебя вылечить надо, потом вместе сходим. Пей.
Отрываю одну ее ладонь от одеяла и заставляю обхватить кружку.
— От-трава?
— Да. Положу конец твоим мучениям. Яблоня как раз начала подсдыхать, на удобрение пойдешь.
— Я быстро умру?
— Да пей уже, мученица. Не умрешь ты от обычной простуды. Может, к вечеру даже разговаривать нормально начнешь. Сейчас твой голос больше напоминает хрип раненой гиены.
Инь возмущенно что-то булькает себе под нос и прикладывается к кружке. Жмурится на первом глотке, с трудом проталкивает варево дальше по горлу.
— Сладко…
— Это чтобы ты вкус мышьяка не почувствовала, — удерживаю кружку, когда Ина пытается поставить ее на пол. — Нет уж, бацилла, до дна давай. Тут не так уж и много.
— Глотать больно, — жалуется, как маленькая. — Не хочу.
— После горячего станет легче. Заодно и изнутри тебя прогреет, а то губы уже все синие.
С горем пополам под моим пристальным контролем малышка вливает в себя содержимое одной несчастной кружки. Морщится в конце, машинально тянется пальцами к горлу. Знатно ее все-таки развезло.
— Ты всегда так болеешь?
— Еще с детства, — опускает голову на подушку. — Зато редко. Обычно что-то начинаю чувствовать вечером, но ты вчера…отвлек меня, наверное.
— То есть дрожала ты, хочешь сказать, не из-за моих прикосновений, а потому что тебя морозить начало? — прищуриваюсь, костяшками пальцев провожу по ее щеке.
— Да.
— Ответил бы я тебе в рифму, да решил вести себя прилично, пока на ноги не встанешь. Но знай, котенок, ты сейчас выстрелила в упор в мое эго.
Готов спорить, Инь не приступ кашля сдерживает, уткнувшись в подушку, а тихо хихикает.
— Угадаешь, что у нас дальше по расписанию? — поднимаюсь, чтобы взять бутылку со стола, и возвращаюсь назад к сжавшейся перепуганной малышке.
— Что ты собираешься делать?
— Играть в доктора. Лучше бы это был гинеколог, но выбирать как-то не приходится. Вылезай, малыш, сделаю тебе массаж. Масла под рукой нет, уж извини, придется тебе потерпеть неприятный запах.
— Мне и без него хорошо. Без массажа.
— Правда, что ли? Лучше скажи спасибо, что я тебя пока накормить не пытаюсь. Взрослых надо слушаться, тебе не говорили?
— Я не запомнила, — дуется котенок.
Одним махом я сдираю с Ины одеяло и присаживаюсь рядом вполоборота. Хватаю болезную гусеницу за щиколотку и дергаю назад, вынуждая вытянуться на спине. Начинаю растирать щиколотки, поднимаюсь выше, стараясь не давить слишком сильно.
У малышки дыхание учащается. Инь все еще пытается стыдливо прикрываться, взгляд отводит, потом и вовсе зажмуривается. Когда дохожу до груди, соски сжимаются, набухая прямо на моих глазах.
— Горячая, — выдыхаю хрипло, все-таки махнув пальцами по острым вершинкам.
— У меня температура…
— Да, в этом смысле тоже. Переворачивайся на живот, малыш.
— Только не пялься. И не трогай…нигде, в общем.
— Предлагаешь просто полить на тебя из бутылки? Можешь рычать дальше, я тебя и вечером буду трогать. Настраивайся морально заранее, жопу свою от меня не спрячешь.
Ина как-то слишком уж томно вздыхает, когда мои руки оказываются на ее обнаженной спине. Я успеваю заметить, что она машинально приподнимает попку, стоит мне надавить на поясницу и обвести большими пальцами сексуальные ямочки.
Сглатываю, когда она немного разводит ножки. Соблазн дотронуться до ее гладкой промежности велик, но у меня спирт, пусть и разбавленный, на коже. Завопит так, что сюда вся деревня сбежится с вилами.
— Еще один такой вздох, и я решу, что тебе все это слишком нравится, — заканчиваю легким шлепком по аппетитной заднице и, пока мне не сорвало тормоза, прячу стройное податливое тело от своих глаз при помощи одеяла.
— У меня просто насморк, — неуверенно выдает Ина, пряча от меня бесстыжие глаза.
Насморк у нее, как же. Мне ее пытать придется, чтобы получить честное признание. Как-нибудь потом развлечемся, а пока старуха там мне еще какую-то банку сунула.
Экспресс-формула, как поставить человека на ноги в кратчайшие сроки.
К своей груди Инь меня больше не подпускает, сама наносит мазь. Вытирает пальцы о протянутую моей рукой салфетку и без сил проваливается во тьму. Я сижу возле нее
