Темный Город... - Александр Лонс

—  Сказал тоже — к Стиву! У меня на него никаких денег не хватит!

—  Бесплатно, — Пол махнул рукой, — старых друзей он обещал даром лечить. Хочешь, я ему позвоню?

—  А позвони! — обрадовался я, — если он мне что-то умное посоветует, то с меня бутылка!

—  Ты лучше работай и не заставляй меня прибегать к сильнодействующим средствам, — проворчал Пол, — а бутылку я сам тебе потом поставлю. Когда дело закончишь. Сколько времени уже потеряли по твоей милости.

24

…Нас было четверо приятелей, даже друзей — студентов Художественной Академии. Мы вместе изучили классику, диджитал-графику и дизайн, вместе готовились к экзаменам, ходили на студенческие вечеринки и назначали свидания девушкам. Иногда — одним и тем же. Сокурсники в шутку называли нас «Великолепной четверкой». Пол Жданов, Ник Симирский, Стив Дэвидсон и я. Первым откололся Пол — самый младший в нашей четверке — оставшиеся были старше почти на год. Он, благодаря папе-прокурору и маме-судье, перевелся со второго кура с потерей года в Юракадемию, и наши пути-дорожки разошлись. После учебы он закрутил роман со ФСИБ, вследствие чего никто из нас не решался на контакт с ним без крайней на то необходимости. Потом отвалил Стив. Где-то после третьего курса, он вдруг воспылал страстной любовью к медицине, написал заявление с просьбой об отчислении и с нуля поступил на медфак, пойдя по пути родного дядюшки — известного на весь мир психиатра. Непрерывной чередой последовали отличный диплом, ординатура и докторантура, и как-то постепенно и незаметно для нас Стив вдруг сделался немалым авторитетом в области врачевания духовных недугов, порожденных реалиями нашего бездуховного века. Однажды и вдруг он потерял дядю — тот погиб в дорожной катастрофе — и унаследовал его элитарную клинику. Однако чистым управленцем Стив так и не стал — для административных дел нанял директора, а за собой оставил контрольный пакет акций и лечебную часть.

Оставались мы с Ником. Ник потом устроился умнее всех — он получил диплом дизайнера и только после этого пошел на второе высшее — поступил на платный юрфак. Ник стал крутым и дорогим адвокатом, хотя (редкий случай!) его предки и другие родичи ничем юридическим не страдали: оба родителя считались неплохими художниками. У меня сначала даже мелькало подозрение, что тут не обошлось без какой-то протекции со стороны Пола, но я тогда сильно ошибался. Пол и Ник хоть оба и сделались юристами, но разного профиля — они всегда оказывались по противоположные стороны баррикад.

Формально мы все еще продолжали поддерживать вполне корректные приятельские отношения. Иногда встречались, а при случае помогали друг другу. Только вот случаи эти выдавались все реже и реже — каждый из нас обрастал своими собственными знакомыми, и наши круги общения обычно не перекрывались, а профессиональные интересы лежали в разных областях человеческой деятельности.

Из всех нас, первоначально выбранной специальности остался верен только я один, да и то не до конца. Еще на последнем курсе я устроился на неплохую должность в приличную дизайнерскую студию, и никаких проблем с трудоустройством не возникало. Сначала в качестве хобби увлекся компьютерами, программированием и кое-чего достиг на этом поприще. Денег тоже хватало, а когда я обнаружил у себя ряд полезных способностей, то в дополнение к материальному достатку жизнь стала интересна и насыщена. Я женился, и, как мне тогда казалось, впереди все было светло и безоблачно. Однако наш босс оказался не очень хорошим бизнесменом, фирма обанкротилась, а я остался без места. Но не без работы — ушел на вольные хлеба. Периодические программерские, дизайнерские заказы и поиски в Темном Городе сильно выручали, так что такое положение меня вполне устраивало. Меня, но не мою жену, которую никак не устраивал муж-неудачник. Вот тут-то она и переметнулась к «другу дома» — Нику.

Когда я открыл свою контору, то довольно быстро возникли вполне ощутимые проблемы с властями, и пришлось срочно получать гослицензию на свой бизнес. Помог Ник. К этому времени он уже вдоволь наигрался в семейную жизнь, роль честного мужа ему обрыдла, и он инициировал бракоразводный процесс с моей бывшей женой.

Клиника Стива располагалась в невысоком стеклянном здании на территории лесного массива Лосиного Острова. Клиника не носила какого-то специализированного медицинского названия, типа «Институт глазной хирургии имени академика Федорова» или, скажем, «Психиатрическая больница имени Алексеева». Нет. Просто и со вкусом — Клиника Джона Дэвидсона (John Davison Clinic) и всё. Мало кто знал, что этот самый Джон Дэвидсон, был ни кем иным, как ныне покойным родным дядей моего старого друга — Стива Дэвидсона.

Обратиться к врачу меня заставило не столько самочувствие — задолбали ночные кошмары — сколько робкая надежда узнать хоть что-нибудь о некоторых обитателях медицинского мира, которые попали в поле моего зрения. Стив, даже став начальником, до сих пор лично проводил прием наиболее интересных ему пациентов, преподавал на медфаке университета, постоянно публиковал какие-то научные труды и, несмотря на относительную молодость, числился в своем мире крупной величиной. Его имя и рожа периодически мелькали в репортажах о всяких светских раутах и крутых party. Чтобы попасть к этому небожителю, мне сначала пришлось пройти полный медосмотр. Как только я очутился в лапах врачей, меня сразу же отправили на конвейер — сестры забирали кровь и другие жидкости из моего бренного тела, томографы просвечивали со всех сторон, и, наконец, коллопроктолог — женщина неопределенного возраста и веса — произвела полный осмотр моей прямой кишки. Я вообще не люблю медосмотры, но когда эта баба загнала мне в задницу некую хреновину размером с хорошую полицейскую дубинку, чтобы получше разглядеть какие-то крипты, которые она там нарыла, я почувствовал себя несколько тягостно. Воистину проктологи — люди потерянные для порноиндустрии.

Но теперь все эти прелести были уже позади, и Стив назначил мне время приема. Войдя в здание, я назвал регистраторше свое полное имя, и она направила меня в административный корпус, в комнату, больше смахивавшую на приемную спикера парламента или секретариат министра какой-нибудь вредной для экологии промышленности. В правой и в левой стене приемной имелись совершенно одинаковые двери. Как и везде в этом здании, ручек у дверей не имелось. Секретарь Стива — аккуратненькая симметричная девушка-блондинка с маленьким носиком, в приталенном белом халатике, заканчивающемся чуть ниже пояса — велела мне подождать. Симпатичная! А какие у нее трусики! Явно ноги кормят не только волка, но и секретарш. Из косметики — только накрашенные веки, брови и ресницы, которые выгодно подчеркивали печальные ярко-синие глаза. На приятном курносом лице выделялись веснушки. Гладко зачесанные назад волосы стянуты на затылке, а их пышные соломенные концы свободным хвостом спадали на спину.

Вторым объектом в приемной, цепляющим взгляд, была крупная картина в массивной золоченой раме. На полотне неизвестный мне мастер живописал Христа, обучающего своих учеников превращать обыкновенную воду в вино. Задумчиво-проницательное лицо Спасителя светилось нечеловеческой добротой, покоем и безмятежностью, тогда как лица учеников, казалось, выражали все мыслимые пороки человечества. Несмотря на усилия, я так и не смог припомнить библейский сюжет полностью подходящий картине.

Окно во всю стену показывало успокаивающий лесной пейзаж, цвет стен стремился к салатовому и вгонял в серую тоску, картина заставляла думать о вечном, а длинные ноги и белоснежные трусики секретарши наводили на фривольные мысли. Чего, собственно я ждал от встречи с врачом, я и сам толком не знал. Я вообще не столько ждал, сколько надеялся.

Правая дверь раскрылась, и в приемную вошел сам Стив. Он был в зеленом врачебном халате, подтянут, аккуратен и свеж, весь излучал благополучие и уверенность в завтрашнем дне. В грудном кармане халата, как знак принадлежности к врачебной касте, торчал новенький лазерный гемометр. Начав ближе к тридцати годам лысеть, Стив, игнорируя достижения своих коллег, лысину не лечил, а просто зачесывал свои рыжие волосы назад, отчего его некогда мальчишеское лицо приобрело какой-то бюрократический оттенок. При росте в шесть футов и два дюйма выглядел он внушительно и импозантно.

Жестом позвав следовать за ним, мой друг пригласил меня в свой кабинет, на удивление компактный уютный и удобный. Зеленоватые стены, старомодная мебель, тяжелые шторы в болотных тонах наполовину закрывали огромное окно. Красного дерева письменный стол с большим трехмерным монитором был завален документами. У стола — вертящееся рабочее кресло. Рядом — маленький столик, уставленный какими-то странными скульптурками и небольшими предметами, идентифицировать которые мне не удалось. Прямо напротив окна — массивное кожаное кресло цвета красного вина, явно крепко-накрепко приделанное к полу, и такая же кушетка. Третья стена представляла собой стеллаж с антикварными книгами в золотом тиснении. Я-то ожидал увидеть что-то вроде переговорного зала или офиса для заседаний совета директоров.