И только потом пожалели - Дональд Уэстлейк

– Это моя последняя новость. Нет никаких отпечатков пальцев.

Холдеман озадаченно заморгал:

– То есть как?

– Отпечаток был, или, лучше сказать, мог бы быть. Но мы его не фотографировали. Майк совершил ошибку. Это не его вина, такие вещи всегда могут случиться. Я блефую, Боб. Я пытаюсь напугать нашего убийцу и заставить его сбежать.

– Что, если это не сработает?

Холдеман сильно побледнел; новости явно подействовали на него, и сейчас продюсер чувствовал себя потерянным – он так надеялся на этот отпечаток пальца. Если бы убийца так же безоглядно поверил в рассказ Сондгарда.

– Я начну волноваться об этом в три часа, – пояснил капитан, откидываясь на спинку стула. – Обе новости в настоящий момент являются конфиденциальными. Отпечаток пальца, само собой разумеется. И второе убийство. В этом доме только ты, я и Майк знаем об этом, не считая, конечно, самого убийцы. Я, возможно, воспользуюсь этим, хотя, честно говоря, пока не представляю каким образом.

Холдеман кивнул. Его пальцы терлись друг о друга с сухим звуком. Наконец продюсер произнес:

– Ты говорил еще об услуге.

– Да. Я обеспечиваю прикрытие дома снаружи, но я желал бы избежать любых неожиданностей внутри. Я хочу, чтобы ты и еще два-три человека помогли мне присматривать за нашими подозреваемыми.

– Конечно.

– Я ограничил их число до четырех человек. Я не хочу, чтобы наш убийца поверил, что из дома сбежать невозможно, поэтому мне вовсе не требуется, чтобы кто-то следовал за каждым подозреваемым, куда бы тот ни направился. Просто приглядывайте за дверями и лестничными клетками, а также за лестницей, ведущей в подвал. Если вы заметите, как кто-то пытается удрать, не пытайтесь его остановить, просто подойдите и скажите мне. Вы должны предупредить меня о попытке побега как можно раньше, ведь Майк и Дейв не узнают о ней до тех пор, пока преступник не покинет дом.

– Хорошо, Эрик.

– Арни мог бы помочь нам. И Перри Кент.

– А Ральф?

– Я предпочел бы, чтобы Ральф, как обычно, занимался своим делом. Начинайте репетицию.

– Ладно. Как насчет Тома Бернса?

– Он один из моих подозреваемых.

– Том! Боже праведный, Эрик!

– Я руководствуюсь только составленным расписанием. Боб, и тем, что вы все мне рассказали. Мои расчеты исключает тебя, Дэниэлса, Арни, Перри, Ральфа, Дика и Олдена. Ну и женщины, конечно, тоже исключаются. Остаются четверо, и, сказать по правде, ни один из них не выглядит подозрительным. Но Том Берне – один из четверых. Он пьяница, он пьет уже много лет, а это означает, что ты не можешь сказать точно, когда он сотворит или не сотворит что-либо. Он испытывал влечение к Сисси Уолкер. На кухонном столе было написано Бобби. И если Том страдает от умопомешательства в стиле Джекила и Хайда...

– Это всего лишь рассказ, Эрик!

– “Три лика Евы” не просто рассказ. Если у Тома произошло раздвоение личности, вызванное его пьянством, тогда его вторая половина вполне могла назвать себя Бобби Бернсом.

– Это нереально. Извини, Эрик, но я в это не верю.

– Все нереально, Боб. Убийства, послания – все это работа больного ума. Совершенно очевидно, что, кем бы он ни был, он способен выглядеть нормальным. Итак, им может оказаться любой из четверых, и с равным успехом это может быть Том.

Холдеман с сомнением покачал головой:

– Думаю, ты прав, но только я не могу представить себе Тома убийцей или маньяком.

– Ладно, я тоже не могу. Я также не могу себе представить убийцей ни одного из трех оставшихся. Кен Форрест, Уилл Хенли и Род Макги.

Холдеман задумчиво посмотрел на него, вслушиваясь в имена, затем покачал головой:

– И это все, Эрик? Мы никого не забыли? Я просто не могу... Эти три парня... Они все нормальные, Эрик. Я говорил со всеми тремя.

– Я тоже.

– Если преступником является один из этих четверых... Я не представляю, как ты схватишь его. Я не могу даже представить себе, что кто-то из них делает подобные вещи. Тебе нужно доказать, Эрик, тебе придется.

– Я справлюсь.

– М-м. – Холдеман обдумал его ответ, затем спросил:

– Это обязательно кто-нибудь из членов труппы? Да, я знаю, обязательно, мы уже обсуждали.

– Да. – Сондгард встал. – Ладно, у меня еще много дел.

– Что я могу рассказать Арни и Перри?

– Назови им подозреваемых, и только. – – Хорошо.

– И им следует хранить полученные сведения при себе.

– Ты их знаешь. Если один из них произнесет десять слов в неделю, мы считаем это чудом.

– Я знаю.

После ухода от Холдемана Сондгард отправился к Майку, все еще наблюдавшему за передней дверью, и приказал ему занять новый пост позади дома так, чтобы он мог видеть заднюю и правую стены. И если Майк услышит, как Дейв Рэнд трижды нажимает на сигнал, ему следует мчаться к передней двери как можно быстрее. Если он ввяжется в какую-нибудь стычку, ему следует сделать один выстрел, но не стрелять ни в одного человека, не задав ему предварительно вопросов.

Капитану понадобилось некоторое время, чтобы уладить все вопросы. У него возникло неприятное ощущение, что к настоящему моменту целая орава уже могла выбраться из дома наружу, поэтому Сондгард прошел по всему дому, пересчитав членов труппы по головам, и успокоился, обнаружив, что все они на месте. Капитан вышел на крыльцо, чтобы подождать прибытия Дейва Рэнда и понаблюдать.

Когда появился Дейв, Сондгард помахал ему рукой, спустился с крыльца и направился к театру. Но капитан не остановился поговорить с Рэндом, а прошел мимо него в здание.

Репортер Гарри Эдварде удобно расположился в кабинете Боба Холдемана, восседая за его письменным столом и разговаривая по телефону. Здесь же находились еще три человека, сидевшие на столах и единственном оставшемся стуле. По тому, как они бросились на него, когда он вошел в комнату, капитан понял, что они тоже репортеры. Сондгард поспешно отмахнулся:

– Мне нечего сказать. Не сейчас, не сейчас. Капитан подошел к Эдвардсу, тот поспешно закончил разговор и повесил трубку.

– Я надеюсь, вы делаете звонки не за счет театра, – заметил Сондгард.

– Конечно нет. Я работаю в серьезной компании.

– Это вы так говорите, – вставил один из репортеров. Капитан решил пошутить, прежде чем начать разговор, и поинтересовался:

– Значит, пока приехали только эти трое.

– Пока все, – подтвердил Эдварде, – но будет больше.

– Хорошо. Передайте всем следующее. Все репортеры должны оставаться здесь в театре. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них слонялся вокруг дома и заглядывал в окна. Мои люди наблюдают за домом, и не все они смогут отличить подозреваемого от репортера, так что может случиться некоторая путаница. Репортер по ошибке может даже схлопотать пулю, а мне потом придется приносить публичные извинения. Поэтому держите их здесь, хорошо? Эдварде громко засмеялся:

– Вы мне нравитесь, профессор. Ваше слово – закон.

– Прекрасно.

Сондгард снова вышел, обратив внимание на то, чего он не заметил, входя в театр: Гарри Эдварде прикрепил к одной из стеклянных дверей табличку: “Пресс-информация. Внутри, направо”.

Капитан поблагодарил Бога за Гарри Эдвардса. Он снова кивнул Дейву, крупному светловолосому мужчине с красным лицом, выглядевшему на суше неуклюже и громоздко, потом вернулся в дом, чтобы заняться наблюдением.

– Который час? Мэл взглянул на часы:

– Половина второго.

Мэри-Энн грустно посмотрела на воду.

– Полтора часа, – проговорила девушка.

– Мы не собирались вспоминать об этом, – напомнил ей Дэниэлс. Молодой человек вытянул руку:

– Взгляни-ка туда. Где театр? Ты можешь его видеть?

– Нет.

– Ничего нет, кроме бильярдных шаров. Посмотри, вот тот оранжевый движется к бару. Что означает оранжевый? Пятерку, верно?

– Я не знаю. – Ее голос дрожал, Мэри-Энн слушала Мэла рассеянно, думая о другом. Дэниэлс встал:

– Пойдем. Мы хотели обследовать остров.

– Ладно. Только я думаю, нам лучше снять обувь, – девушка повернулась спиной к озеру и посмотрела в глубь острова, – он довольно болотистый.

– А как насчет змей?

– Парень, ты слишком весел. – Мэри-Энн улыбнулась, вновь обретя свое чувство юмора, и покачала головой:

– Змей нет. И кроликов, белок и прочей живности тоже нет. ,Мы одни пользуемся этим местом, если не считать детей.

– Дети приплывают сюда?

– Иногда. Я тоже изредка плавала сюда, когда была маленькой девочкой. На той стороне острова стоит старый полуразрушенный домишко, если он еще цел, конечно. Мы играли там в дочки-матери, а мальчишки в войну. Те, кто был внутри строения, изображали японцев, а те, кто снаружи, военных моряков.

– Давай посмотрим на этот домик.

– Я даже не уверена, что он еще там. Идем, мы вначале обойдем остров вокруг, а затем посмотрим все, что посередине.

Мэл автоматически взял ее за руку, и они отправились в путь по краю воды. Нигде на острове не было настоящего пляжа, воды озера медленно съедали островок, поэтому в том месте, где земля встречалась с водой, образовывался обычно крутой обрыв в фут или два, а затем густой слой грязи среди каких-то сорняков и кустов, растущих у самой воды. Из-за этого молодым людям приходилось двигаться медленно, держась чуть в стороне от берега.