Гарри Поттер и философский камень - Джоан Роулинг

— В специальном отделе? Что ж, в таком случае далеко они уйти не могли. Мы их скоро догоним.

Гарри прирос к месту — и в это время Филч со Снейпом обогнули угол и вступили в коридор. Они, конечно, его не видели, но проход в этом месте был очень узким, и ступи они чуть-чуть в сторону, они непременно наткнулись бы прямо на него — бесплотным накидка его всё же не делала.

Он беззвучно попятился. Дверь рядом с ним была приоткрыта. Больше надеяться было не на что. Он не дыша протиснулся сквозь дверь, изо всех сил стараясь не скрипнуть ею. К огромному его облегчению, ему удалось это сделать и не привлечь к себе внимания. Они прошли мимо, и Гарри обессиленно прислонился к стене, глубоко дыша и слушая, как их шаги замирают в отдалении. На этот раз пронесло, но едва. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем он решился наконец оглядеть комнату, в которой он оказался.

Судя по всему, это был заброшенный учебный кабинет. Парты и стулья сгрудились бесформенными тенями в углу, корзинка для бумаг была перевёрнута — но у противоположной стены стояло нечто, что стоять здесь было не должно, как будто кто-то принёс его сюда, чтобы убрать с глаз подальше.

К стене было прислонено великолепное зеркало, до самого потолка, в изысканной золотой раме, стоящей на подставке в виде двух когтистых лап. Поверху рамы шла резная надпись: «Эйналеж еонт еваза эйнеж арт оен ши диву».

Поскольку Филч и Снейп ему больше не угрожали, Гарри осмелел и подошёл к зеркалу. Ему захотелось снова посмотреть, как в зеркале ничего не отразится. Он встал перед ним, и…

Чтобы не закричать, ему пришлось зажать себе рот руками. Он быстро обернулся. Сердце у него стучало сильнее, чем когда книга на него закричала — потому что в зеркале он увидел не только себя самого, но и ещё целую толпу народа, стоявшую у него за спиной.

Однако комната была пуста. Тяжело дыша, он медленно повернулся обратно к зеркалу.

Его отражение было тут как тут — бледное и испуганное, а за ним в зеркале было ещё по меньшей мере с десяток человек. Гарри осторожно посмотрел через плечо — нет, никого. А может быть, они все тоже были невидимыми? Вдруг он набрёл на комнату, в которой было полно невидимок, а зеркало было с секретом — оно умело отражать даже то, что невидимо?

Он опять взглянул в зеркало. Женщина, стоящая в зеркале прямо за его отражением, улыбалась и махала ему рукой. Он протянул руку назад — за ним был лишь воздух. Если бы она и в самом деле стояла за его спиной, он почувствовал бы её, их отражения почти соприкасались — но рука его ни на что не наткнулась. И она, и все остальные существовали только в зеркале.

Она была очень красива. У неё были густые медно-рыжие волосы, а глаза — «Глаза прямо как у меня», подумал Гарри, придвигаясь поближе к стеклу. Ярко-зелёные — и совершенно такой же формы. Потом он заметил, что она плачет; она улыбалась, и одновременно плакала. Рядом с ней, обнимая её за плечи, стоял высокий, худой, черноволосый мужчина. Он был непричёсан и носил очки. Волосы его топорщились хохолком на затылке — в точности как у Гарри.

Гарри подошёл так близко к зеркалу, что почти касался носом своего отражения.

— Мама? — прошептал он. — Папа?

Но они только смотрели на него и улыбались. Переводя взгляд с одного лица в зеркале на другое, он увидел, что у многих были его зелёные глаза, или его нос, а один невысокий, пожилой человек стоял, неловко вывернув его собственные тощие коленки. В первый раз в своей жизни Гарри смотрел на свою семью.

Поттеры улыбались и махали Гарри, а он жадно глядел на них, упершись руками в стекло, словно надеялся, что его поверхность подастся и позволит ему до них дотронуться. Сердце его саднило, наполненное наполовину радостью, наполовину невыносимой печалью.

Сколько времени он простоял перед зеркалом — неизвестно. Отражения не помутнели, никуда не исчезли, он смотрел и смотрел, пока наконец не пришёл в себя от какого-то далёкого звука. Дольше оставаться было нельзя. Он должен был возвращаться в башню, в свою постель. Он с трудом отвёл глаза от лица своей матери, прошептал «Я вернусь», и выбежал из комнаты.

— Мог бы меня и разбудить, — надувшись, сказал Рон.

— Я тебя сегодня с собой возьму, мне надо снова туда, я тебе свою семью покажу.

— Мне жуть как хочется на твоих папу с мамой посмотреть, — сказал Рон нетерпеливо.

— А я хочу всех твоих увидеть, всех Уизли — ты мне покажешь своих старших братьев.

— Ну, на них-то ты и без того посмотреть можешь. Приезжай к нам летом, и все дела. К тому же, может оно только мёртвых отражает. Жаль, конечно, что с Флямелем никуда не продвинулись. А чего ты не ешь? Возьми хоть ветчины, что ли. Гарри кусок в рот не шёл. Он встретил своих родителей, и этой ночью собирался увидеть их снова. Про Флямеля он и думать забыл — вся эта история как-то потеряла для него значение. Какая, в конце концов, разница, что там охраняла трёхголовая собака? А если Снейп и в самом деле собирался это украсть — ну и что с того?

— Ты чего это? — спросил Рон. — У тебя вид странный какой-то.

Больше всего Гарри боялся, что он не сможет во второй раз отыскать комнату с зеркалом. На следующую ночь к нему под накидкой присоединился Рон, так что идти им пришлось осторожно и гораздо медленнее. Они решили повторить вчерашний путь Гарри, начав от библиотеки, и битый час проплутали по тёмным коридорам и переходам.

— Я замёрз, — сказал Рон. — Да ну его, пошли обратно.

— Ну уж нет! — зашипел Гарри. — Это где-то здесь, я точно знаю.

Мимо них пролетело привидение какой-то ведьмы, но больше они никого не встретили. Рон уже начал ныть, что ноги у него совсем онемели от холода, и тут Гарри углядел наконец знакомые доспехи.

— Вот! Вот оно! Пришли!

Они распахнули дверь. Гарри сбросил накидку на плечи и подбежал к зеркалу.

Они его ждали. Его отец и мать просияли, увидев его.

— Видишь? — прошептал Гарри.

— Ничего не видно.

— Смотри! Вот они все… И вон там… Прямо целая толпа.

— Я вижу только тебя.

— Ты не так смотришь. Иди сюда, встань, где я стою.

Гарри сделал шаг в сторону, но когда Рон заступил на его место, он больше не мог разглядеть свою семью — в зеркале отражался только Рон в своей пёстрой пижаме.

Рон прямо-таки прирос к зеркалу, уставившись на своё изображение.

— Вот это да! — сказал он наконец.

— Ну что, вокруг тебя стоит вся твоя семья?

— Не-а. Я один — но только не такой какой-то… Как будто я стал старше… Гляди, я староста!

— Что-о?

— Ну да — у меня даже значок, прямо как у Билла был… и ещё я держу в руках кубок школы… И квиддичный кубок тоже… Я — капитан сборной!

Рон оторвал наконец глаза от этого великолепного зрелища и, взволнованный, обернулся к Гарри.

— Слушай, может, это зеркало показывает будущее?

— Да ты что? Моя семья — они же все умерли… Дай мне ещё посмотреть…

— Ты вчера один знаешь сколько смотрел, теперь моя очередь.

— Подумаешь, кубок какой-то! Что в этом такого интересного! Пусти, я хочу родителей увидеть.

— Не толкайся…

Снаружи раздался шум, который немедленно прервал их спор. Они и не отдавали себе отчёт в том, как громко они разговаривали.

— Скорей!

Рон успел завернуть их обоих в накидку в тот самый момент, как в дверях показалась Миссис Норрис. Рон и Гарри стояли, не шевелясь, и оба думали об одном и том же — действует ли накидка на кошек? Прошла, казалось, вечность, прежде чем она повернулась и вышла из комнаты.

— Всё равно, нельзя здесь оставаться — она, наверное, за Филчем отправилась. Она нас точно слышала.

И Рон потянул Гарри за собой.

На следующее утро снег всё ещё лежал.

— Гарри, давай в шахматы?

— Не хочу.

— Может, пойдем, навестим Хагрида?

— Не… Ты иди.

— Я знаю, о чём ты думаешь. О том зеркале. Гарри, не ходи ты туда сегодня.

— Это ещё почему?

— Не знаю. Так… Как-то мне не по себе. Да и к тому же, ты и так оба раза только чудом выкрутился. И Филч, и Снейп, и Миссис Норрис — они все там рыщут. Ну и что, что тебя не видно? Они могут на тебя наткнуться. Или ты сшибёшь что-нибудь.

— Ты прямо как Гермиона.

— Я серьёзно. Не ходи, а?

Но Гарри уже решил. Всё, что ему хотелось — это снова оказаться перед зеркалом, и Рон его от этого не удержит.

На третью ночь он нашёл нужную комнату гораздо быстрее. Он так спешил, что производил больше шума, чем было бы разумно в его положении, но на его счастье, ни на кого не наткнулся.

И вот уже его отец и мать опять улыбались ему, а один из дедушек радостно кивал головой. Гарри опустился на пол и устроился перед зеркалом поудобнее. Ничто не могло помешать ему провести эту ночь со своей семьёй. Ничто. Разве только…

— Ну-с, Гарри, вот мы и снова здесь.

Гарри почувствовал, как у него внутри всё словно заледенело. Он оглянулся. На одной из парт у стены сидел никто иной, как Альбус Дамблдор. Гарри, очевидно, прошёл мимо него, не заметив — так он торопился скорее оказаться перед зеркалом.