Советский полпред сообщает… - Михаил Черноусов

75 дней продолжался обмен мнениями на англо-франко-советских переговорах. Советскому правительству понадобилось лишь 16 дней на подготовку ответов. 59 дней ушло на задержки и проволочки со стороны западных держав, которые нагромождали искусственные трудности. Лондон и Париж наконец согласились с тем, что необходимо одновременно выработать пакт о взаимопомощи и военную конвенцию. В Москву выезжали для дальнейших переговоров английская и французская военные миссии.

3 августа, когда Майский устроил в их честь прием, Риббентроп принял Астахова и выдвинул свой план улучшения отношений между СССР и Германией. Астахов уклонился от ответа.

В тот же день Хорас Вильсон пригласил германского посла Дирксена и подтвердил английскую программу соглашения с Германией: в случае его заключения Англия немедленно прекратила бы переговоры с СССР. Лондон предложит огромные уступки, в частности, за счет Польши, но Берлин они уже не устроят – там будут планировать военное завоевание единоличного господства над миром.

Лондон, четверг, 3 августа 1939 года

В зимнем саду советского полпредства, расположенного в «квартале миллионеров» на Кенсингтон-роуд, Майский давал завтрак в честь английской и французской военных миссий, направлявшихся для переговоров в Москву.

Несмотря на требования в парламенте назначить главой делегации человека самого высокого ранга, ее главой Чемберлен поставил адмирала флота Реджинальда Планкетта Эрнле Эрле Дрэкса, коменданта Портсмута. Практически адмирал находился в отставке. За семь лет работы в Лондоне Майский не слышал даже его имени. Пришлось навести справки: оказалось, адмирал близок ко двору, настроен прочемберленовски. Остальные члены миссии были тоже второстепенными фигурами.

Майскому ничего не говорила и фамилия главы французской миссии корпусного генерала Думенка. Так же как и в составе английской миссии, в делегации, назначенной Даладье, авторитетных лиц не было. В этот день Суриц сообщил из Парижа:

Вчера имел беседу с министром Манделем. Он лично никого из членов военной миссии не знает. О Думенке слышал как о крупнейшем специалисте по вопросам связи. Его политического лица не знает, да и сомневается, имеет ли он такое лицо. Мандель располагает данными (не как член кабинета, в кабинете этот вопрос не обсуждался), что миссия выезжает в Москву без разработанного плана. Это тревожит и подрывает доверие к солидности переговоров. Он не сомневается, что Лондон и Париж (ввиду давления общественного мнения) желают сейчас избежать срыва соглашения, но стремления добиться солидного соглашения не чувствуется. Причины всего этого в том, что здесь и в Лондоне отнюдь не оставили надежд договориться с Берлином, а на соглашение с СССР смотрят как на средство добиться лучших для себя позиций на будущих переговорах с Германией. Неудивительно, что продолжается и политика затушевывания германской опасности, линия усыпления и успокаивания. А положение с каждым днем становится все более угрожающим. По всем данным, Гитлер готовится к новому прыжку. Сейчас происходит одновременная концентрация войск в Словакии и в районе Фрейштадт – Глагау – Дааро. Если к этому прибавить данные о мобилизации по всей стране и о постепенном превращении Данцига, где гитлеровцы фактически стали хозяевами, в укрепленный военный район, то уже в самое ближайшее время можно ожидать концентрированного удара против Польши.

…Майский представил членам миссии советских атташе по военным, воздушным и морским делам и пригласил всех к столу. Справа от себя как старшему по рангу и по возрасту Майский предложил сесть адмиралу Дрэксу. За кофе он спросил его:

– Скажите, адмирал, когда вы отправляетесь в Москву?

– Это окончательно еще не решено, но в ближайшие дни.

– Вы, конечно, летите? Время не терпит: атмосфера в Европе накалена.

– О нет! Нас в обеих делегациях вместе с обслуживающим персоналом около сорока человек, большой багаж… На аэроплане лететь неудобно! – неторопливо ответил высокий худощавый адмирал.

– Если самолет не подходит, – спросил Майский, – может быть, вы отправитесь в Советский Союз на одном из ваших быстроходных крейсеров? Это было бы очень внушительно: военные делегации на военном корабле. Да и времени от Лондона до Ленинграда потребовалось бы немного.

– Нет, – с кислой миной ответил Дрэкс, – и крейсер не годится. Если бы мы отправились на крейсере, то должны бы были выселить два десятка его офицеров из кают и занять их места. Зачем доставлять людям неудобства? Нет, нет, мы не пойдем на крейсере.

– Но в таком случае вы, может быть, возьмете один из ваших быстроходных коммерческих пароходов? Ведь вам надо возможно скорее быть в Москве!

Дрэкс, явно желая поскорее закончить этот разговор, ответил:

– Право, ничего не могу вам сказать. Организацией транспорта занимается министерство внешней торговли – все в его руках. Не знаю, как получится…

Они отплывут 5 августа на старом товаро-пассажирском пакетботе «Сити оф Эксетер». В перерывах между игрой в пинг-понг и обедами, на которых повара-индийцы поразят их экзотическими блюдами, они будут изучать инструкции правительств. Лондон предпишет своей миссии:

Британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы связать нам руки при тех или иных обстоятельствах. Поэтому следует стремиться свести военное соглашение к самым общим формулировкам – что-нибудь вроде согласованного заявления о политике.

Они будут плыть вдоль берегов Германии, когда 7 августа Астахов телеграфирует в Москву:

Иностранные журналисты сообщают различные сенсационные детали, которые свидетельствуют о близости германской мобилизации с целью захвата Данцига и бывшей «германской» Польши. Впрочем, вряд ли придется удивляться, если немцы начнут форсировать развязку на этом участке.

Они будут входить в Финский залив, когда 9 августа Астахов передаст:

Напряжение здесь возросло. Это чувствуется и в прессе, и в беседах с дипломатами. Положение сравнивают с прошлогодним предмюнхенским периодом. Немцы открыто распространяют слухи о предстоящей расправе над Польшей в течение нескольких дней и уверяют, что Англия не вмешается.

Лишь 10 августа они прибудут в Ленинград, а на следующий день поездом – в Москву. Глава советской делегации на переговорах нарком обороны СССР маршал Ворошилов устроит в их честь обед в особняке НКИД на Спиридоновке. На этот обед ненадолго прибудет Сталин. Он спросит Думенка:

– Сколько дивизий Франция выставит против Германии в случае мобилизации?

– Около сотни, – ответит Думенк.

– А сколько дивизий пошлет Англия? – обратится Сталин к Дрэксу.

Тот, подумав, ответит:

– Две и еще две позднее.

– Ах две и еще две позднее, – повторит Сталин и при этом так взглянет на Дрэкса, что адмирал подумает: лучше бы ему, Дрэксу, вообще не отплывать из Лондона на этом проклятом пакетботе.

12 августа начнутся переговоры. Советская делегация предъявит свои официальные полномочия на их ведение и подписание военной конвенции. Французская миссия предъявит полномочия лишь на ведение переговоров. Английская миссия не предъявит никаких полномочий, поскольку их у нее не будет. Адмирал Дрэкс предложит съездить за полномочиями обратно в Лондон…

Западные делегации, в отличие от советской, не смогут представить никакого военного плана на случай агрессии. Они будут не в состоянии ответить на вопрос: как вооруженные силы СССР смогут войти в соприкосновение с немецкими войсками в случае нападения Германии на Францию или Польшу? Для проформы они запросят Варшаву о возможности прохода советских войск через территорию Польши. Варшава ответит отказом.

15 августа они запросят в Лондоне и Париже новые инструкции.

В тот же день, выполняя поручение Риббентропа, Шуленбург посетит наркома иностранных дел и от имени своего правительства заявит: между Германией и СССР нет никаких противоречий, а для скорейшего урегулирования отношений Риббентроп готов приехать в Москву при условии, что он будет принят Сталиным. Москва уклонится от ответа.

Все это через несколько часов по разведывательным каналам дойдет до Рузвельта. И тогда из Вашингтона в Москву срочно пойдет секретная директива президента новому американскому послу Лоуренсу Штейнгардту встретиться с советским наркомом. (Больше года, со времени отъезда Джозефа Дэвиса, в Москве был временный поверенный: Вашингтон опасался, что даже назначение посла вызовет домыслы в США о намерении Рузвельта активно вмешаться в европейские дела.)

Штейнгардт, всего четыре дня назад вручивший верительные грамоты Калинину, по поручению Рузвельта совершенно конфиденциально повторит наркому то, что президент сказал полтора месяца назад полпреду К.А. Уманскому: необходимость создать некий «демократический фронт». Естественно, нарком будет осведомлен о беседе Рузвельта с Уманским и несколько удивится – чем вызван повторный демарш Рузвельта и что он конкретно предлагает? Почему он не окажет давление на Лондон и Париж? Ведь Америка с ее весом в силах заставить Чемберлена и Даладье пойти на соглашение с СССР. Ее невмешательство в московские переговоры руководители Англии и Франции могут считать одобрением своей политики проволочек и поощрения агрессора против СССР.