Верхом на атомной бомбе - Максим Шахов

Не успокоившись, террористы переместились на закрывающие хранилище сверху плиты. Поскольку краны для их подъема не работали, оставался только один путь – подрыв. К нему готовились долго. Сергей за это время успел обварить, наверное, с полсотни пробок. Когда стуки, скрежет и какое-то пиление наверху смолкли, он отошел в дальний конец помещения и притаился за массивным угловым выступом. Мог бы и не отходить. Взрыв, который по мощности значительно превосходил первый, по результатам оказался абсолютно аналогичным: добротно сваренные по всей длине панели, укрепленные арматурой, даже не шелохнулись!

В помещении хранилища, где находился Редин со своим пленником, была прямая связь с ходовым мостиком судна – по телефону и через громкоговоритель. Телефон Сергей оборвал сразу же. Он намеревался сломать и громкоговорящую связь, но в последний момент передумал и лишь повернул регулятор ее громкости на минимум. Тем не менее истошные призывы к нему были слышны даже в таком положении выключателя. Он не обращал на них никакого внимания: чего зря болтать, господа? Попробуйте, постучите, повзрывайте, убедитесь… Потом и поговорим. Но коротко. Теперь, кажется, пришло время.

Редин увеличил громкость связи и произнес в микрофон по-английски:

– Я хочу, чтобы меня слышали капитан судна и главарь бандитов!

Наверное, от неожиданности наступила тишина. Потом хлынул неудержимый поток угроз и ругательств на нескольких языках сразу. Сергей выждал минуту:

– Капитан! Вы меня слышите?

После небольшого препирательства донеслось:

– Да, я слушаю. И главный…

Опять раздалась резкая короткая фраза на незнакомом языке. Редин спокойно отреагировал:

– Если меня еще раз перебьют, я прекращу всякие контакты… Вот так лучше. Я буду краток. Вы, капитан, конечно, представляете себе, какую угрозу всему региону несет груз в хранилище судна. А я, как эксперт по ядерным отходам, не могу допустить, чтобы какие-то подонки шантажировали кого бы то ни было здоровьем и жизнью сотен тысяч людей. Поэтому я втайне похозяйничал на вашем корабле. Как моряк моряка, прошу за это меня простить. Теперь все помещение хранилища ядерных отходов, благодаря моим стараниям, представляет собой не только неприступную, но и практически герметичную цитадель. Надеюсь, господа террористы за последний час в этом убедились…

Наверное, обиженная душа главаря не смогла спокойно вынести такого напоминания, и Редин услышал просто звериный рык.

– Спокойнее, господа, спокойнее. Я еще не все сказал. Вероятно, судно заминировано и бандиты имеют возможность в любой момент разорвать его на куски и затопить. Рано или поздно они придут к такой мысли. Ну что ж, помешать этому я не в силах, но я позаботился, чтобы ни один рентген радиации не вырвался наружу, даже когда отдельные фрагменты погибшего от взрыва корабля окажутся на морском дне в любом положении. Я намертво заварил все пробки в ячейках баков. Если господам бандитам что-то непонятно, капитан, растолкуйте им на пальцах, что таким образом все радиоактивные стержни оказались в абсолютно герметичной ловушке и в таком виде могут лежать себе на дне морском хоть до второго пришествия, без малейшего вреда даже для проплывающих мимо нежных рыбок. Так кого и чем вы теперь собираетесь шантажировать, ублюдки?! – Накопившиеся усталость и раздражение все-таки вырвались наружу. Сергей постарался взять себя в руки, но это у него плохо получилось. – Меня? Моей жизнью?! Так я – русский офицер и еще двадцать лет назад поклялся отдать ее на благо своей Родины! А теперь, чтобы ни вы, ни кто другой даже не пытались повлиять на мое решение любыми способами…

Редин размахнулся тяжелой кувалдой, которая отлично помогала ему в работе, и со всей силы ударил по бортовой коробке громкоговорящей связи.

В хранилище сразу стало тихо…

Пригород столицы одного из ближневосточных государств

– Абу! Разве я не говорил, чтобы ты никогда больше не пользовался этой связью?

– Господин! Это катастрофа! Мы ничего не можем сделать…

Как ни старался главарь террористов на судне сохранять спокойствие и невозмутимость, это у него не получалось. Его рассказ был полон эмоций и растерянности. Ахмад Джебриль не перебивал. Он понял, что должен позволить выговориться своему подчиненному. Только это могло помочь добиться от него максимума достоверной информации. Без нее Джебриль терял контроль над ситуацией. Но и с ней…

Уже с первых слов он почувствовал неприятные спазмы в районе желудка: мгновенно дала о себе знать застарелая язвенная болезнь. Правильно говорят: язва – это от нервов. Когда у тебя за плечами долгая жизнь, полная стрессов и экстремальных напряжений, нервы становятся ни к черту. К мудрым приходят опыт и понимание, но безвозвратно уходит здоровье. Хотя ему грех жаловаться, он еще силен и способен командовать и руководить. Даже личным примером! А его ум стал лишь более изворотливым и прозорливым.

Катастрофа? Это промелькнуло в его голове лишь в первые секунды. Слишком неожиданны оказались новости от Абу. Ничего подобного он не предвидел, но изощренный разум быстро подсказал единственно верное в такой ситуации решение. А может, оно пришло свыше? Хвала Всемогущему Аллаху!

– Достаточно! – резко прикрикнул Ахмад. – Все вы там не специалисты в радиологии. Что говорит об этом немецкий мастер?

– Ничего не говорит. Его нет с нами: русский захватил его с собой в хранилище.

– Они что, заодно?

– Нет-нет! Русский взял его в плен. Он позволил ему сказать несколько фраз по связи, чтобы мы поняли, что он не обманывает.

– «Он, он», – передразнил Джебриль. – Тебя невозможно понять!

Хотя что тут было понимать: сумасшедший русский не врал и не блефовал, в это Ахмад поверил сразу всем сердцем и умом.

– Слушай меня, Абу, очень внимательно! – Голос Джебриля стал размеренным и спокойным. – Кто на борту судна слышал твои переговоры с русским?

– Только капитан и рулевой.

– С этого момента оба они не должны покидать рубку! И ни один член экипажа не должен вступать с ними в контакт. Все распоряжения, которые капитан отдает по трансляции на ходовые посты, должны произноситься только в твоем личном присутствии.

– Но, господин… Многие из команды слышали взрывы, которыми мы пытались разрушить стены хранилища! Они будут интересоваться…

– Значит, пришло время жестких решений. И жестоких! Во имя Аллаха и для успешного завершения нашего дела. Какое расстояние отделяет корабль от точки, где тебя должны были забрать наши люди?

– Примерно миль 150 или чуть больше.

– Всего часов шесть-семь хода, – подсчитал Джебриль. – Всем матросам запретить покидать свои посты! Под страхом смерти! При нарушении – стрелять без предупреждения. Можешь уже сейчас демонстративно ликвидировать одного-двух неверных, которые первыми полезут с расспросами. Пусть все остальные пребывают в постоянном страхе за свою жизнь!

– Да, господин!

– Сам не вступай больше ни в какие радиоконтакты с властями. Если они станут вызывать, отвечай односложно, грубо, с угрозами, а затем прерывай связь. Наши требования уже выполняются: переводы начали поступать на нужные счета и все прочее… Значит, никаких изменений в планы вносить не требуется, понял?!

– Да, мой господин! А русский?

– Он тебе мешает? Ха-ха! Замуровался сам, да еще «дружка» себе прихватил… Вот пусть и развлекаются! Недолго.

– Я все понял. Будет исполнено. Аллах акбар!

Ахмад Джебриль умел проигрывать. По крайней мере он сам так считал. Потому что, даже проигрывая, он оставался героем. Еще бы! Одинокий, плохо вооруженный и бедный палестинский борец за освобождение Родины, окруженный лишь горсткой преданных сподвижников, против громадной, превосходно отлаженной и экипированной армии израильских оккупантов! И наплевать, что в роли этих кровожадных злодеев подчас выступал малочисленный полувоенный патруль из возрастных добровольцев и вчерашних мальчишек-призывников. За их спинами стоял вооруженный агрессор, а он боролся с кривым ножом и самодельной базукой в руке. Герой!

Но сейчас-то все изменилось! Это он, Джебриль, стал мировым пугалом, до зубов вооруженным террористом, напавшим на беззащитное гражданское судно. А на его пути встал непонятно как оказавшийся там русский. В одиночку! И победил!!! Даже если теперь погибнет вместе с кораблем…

Пожалуй, с этим уже ничего нельзя поделать. Но можно спасти Имя. Его имя, Ахмада Джебриля. Как хорошо, что он не поторопился во всеуслышание взять на себя ответственность за чудовищный теракт! Что связывает лично его с трагедией на Балтике? Какие-то призрачные намеки на исламский след, известные разве что узкому кругу сотрудников спецслужб. В Ахаусе работали боевики РАФ, германские активисты «зеленых» внедрили в атомный Центр своего агента Дитриха Кляйна и организовали на воде демонстрацию протеста, во время которой заминировали корабли. Наконец, почти все террористы на борту оставшегося судна опять же европейцы. Почти. Значит…