Марьинские клещи (сборник) - Геннадий Сазонов

После, развернувшись, двинулись прямо на наших артиллеристов.

Их встретил пушечный залп, потом другой, третий.

В рядах фашистов началось смятение. Два подбитые их танка задымили, следом загорелся ещё один.

Фашисты, взбешённые внезапным огнём, лихорадочно искали, где расположены наши пушки. А когда обнаружили их, то открыли стрельбу из танков. Один из наших расчётов замолчал. Старший сержант Баринов подбежал туда и увидел мёртвого наводчика, раненого командира орудия, к расчёту подбирались немецкие автоматчики. Баринов сам встал за пушку, припал к панораме, приказал:

— Шрапнелью!

Снаряд угодил в гущу автоматчиков, немцы рассеялись.

На соседний расчёт шли сразу два танка. Один из них гудел буквально в нескольких метрах от орудия, где стоял старший сержант, он раз за разом послал два бронебойных снаряда в бак с горючим, танк загорелся; соседний расчет зажёг вторую машину.

Немцы откатились назад, на подходе к деревне горели их танки.

В нашем взводе ранило командиров двух артиллерийских расчётов, убило несколько наводчиков, понес потери и взвод пехоты. Старший сержант вызвал из леса несколько ездовых, приказал им оставить в лесу лошадей и повозки, назначил ездовых на место убитых солдат.

Баринов связался с миномётчиками и попросил, чтобы усилили огонь по наступающим фашистам.

— Поддержим, — заверил старший сержант Николай Басов. — Мин у нас достаточно.

Следующую атаку пришлось ждать недолго.

Немцы появились в том же порядке, как и в первый раз. Впереди — танки, опять — шесть, следом — автоматчики, а за ними — лёгкие пушки. Расчёты взвода с первых залпов подбили три танка. А четвертый вражеский танк, экипаж которого, видимо, уже озверел, на большой скорости напролом рванул на нашу пушку, смял её, раздавил бойцов, но не успел далеко уйти, тут же уткнулся пушкой в землю и занялся огнём — в него бросили бутылки «с горючкой».

Николай Басов поддерживал бой со своей высотки.

Мины накрывали пехоту немцев, прижимали их к земле, отсекали от бронетехники.

— Так вам, гады! — выдохнул старший сержант. — Получайте.

Фашисты, обнаружив миномётчиков, перенесли огонь на них.

Осколком снаряда, выпущенного из танка, ранило Басова. Осколок попал Николаю в правую руку, он упал и от боли потерял сознание.

Получив отпор на шоссе, немцы попробовали наступать просёлочными дорогами, которые располагались вдоль или в обход.

Но и там сибиряки не пропустили их.

К вечеру командир 133-й стрелковой дивизии генерал-майор Василий Иванович Швецов доложил командующему Калининским фронтом, что оборона удержана, фашисты отошли к Калинину и уже, по его мнению, вряд ли сунутся на Торжок.

В следующие два дня остатки немецкой 1-й танковой дивизии и бригады СС были окончательно ликвидированы.

Гитлер в своём Берлине, после донесения о разгроме 1-й танковой дивизии и бригады СС под Торжком, пришёл в бешенство.

Через два дня Торжок должен был быть у него в руках, а тут — удар в зубы.

Бешенство Гитлера сменил лихорадочный поиск контрмер, способных исправить положение и захватить Торжок.

По распоряжению Гитлера спешно с других фронтов сняли три пехотных и одну моторизированную дивизии и перебросили их под Калинин.

Это было немалое количество живой силы и различной боевой техники, если учесть, что дивизия фашистов в зависимости от назначения насчитывала от 12 до 20 тысяч военнослужащих.

Но манёвр Гитлера не повлиял на фронтовую ситуацию на Верхней Волге и не изменил её.

Попав в клещи от Конева в Марьине и Медном, фашисты побоялись снова идти туда. Они открыли второй фронт против Торжка — раскручивали быстрое наступление на древний город со стороны городов Ржева и Старицы, а также районного центра — посёлка Высокое.

Командование Калининского фронта и здесь упредило их действия.

Соединения 29-й армии под началом генерала И.И. Масленникова, как бы и кто бы ни судил его задним числом, всё же исполняли приказ И.С. Конева, как того требовали законы войны. Ударные полки начали переправляться на правый берег Волги севернее Старицы. Известный в 29-й армии сапёрный батальон быстро и умело ладил переправу. Это движение заметили фашисты. Понимая, чем им грозит выход в их же тыл красноармейцев, немцы взорвали дамбу в районе озера Волго в окрестностях Селигера, недалеко от Селижарова, оттуда хлынула масса воды в Волгу, её уровень сразу резко подскочил и достиг более двух метров. Поднявшаяся река смыла штурмовые мостики и подручные плавучие средства, придуманные сапёрами. На другой берег переправляться стало сложно, но изрядная часть 246-й дивизии успела это сделать.

Фашисты обнаружили переправу, бросили туда два батальона и авиацию. Начался бой, который шёл почти весь день, но не принёс успеха врагам.

Через какое-то время к переправе подъехал командующий 29-й армией, а с ним и дивизионный комиссар К.А. Гуров. Из того, что они увидели на месте, стало ясно: перекинуть на другой берег танки и артиллерию не выйдет, это приведёт только к ненужным потерям.

— Приказываю прекратить переправу, — обратился Масленников к командиру дивизии. — Ставлю задачу тем, кто переправился, наступать на Калинин, захватить аэродром в Мигалове, взять мост через Волгу на Торжок, а основным силам двигаться по левому берегу.

Когда Иван Иванович уехал, немцы, объединив несколько гарнизонов, попытались сбросить наши части, перешедшие на правый берег, в холодную Волгу. Двое суток — 18 и 19 октября — шла схватка у деревень Кунилово и Редькино. Фашисты потеряли двести с лишних солдат и офицеров, оставили на поле боя много оружия, но оттеснить к берегу наши полки не смогли. Уничтожив гарнизоны, соединения 246-й дивизии пошли вперёд, брали под контроль большие и малые дороги, которые вели на Торжок.

Бойцы батальонов и рот, как и солдаты сибирской дивизии В.И. Швецова, совершали подвиги, проявляли мужество. Большое село Даниловское, расположенное на трассе Ржев-Калинин, превращенное фашистами в опорный пункт, переходило из рук в руки, враг нес большие потери. Только за 27 октября красноармейцы уничтожили 350 солдат, 26 грузовиков, два танка, два склада с боеприпасами. «В течение шести суток активные наступательные действия 246-й стрелковой дивизии, усиленной полком 243-й дивизии и одним спешенным полком 46-й кавдивизии, ожидаемого успеха не дали. Даниловское нами четыре раза захватывалось, но удержать не смогли… В полках осталось по 150–170 штыков», — так докладывал генерал-лейтенант И.И. Масленников командующему фронтом И.С.Коневу.

Немецкие части, наступавшие от Старицы и посёлка Высокое, были остановлены на линии Упирвичи-Мартыново-Стружня, примерно в 25–45 километрах от Торжка.

Взять Торжок и с этого — ржевского — направления у них не вышло.

Так завершилась тяжёлая, но победоносная операция Красной армии под Торжком. Она явилась по существу началом разгрома варваров под Москвой и изгнания их с родной земли. Трудно вообразить, как бы изменился ход войны, если бы гитлеровцы захватили древний город.

Наверняка тогда бы, на какое-то время, возможно, пала и сама Москва. Окружить столицу с севера, если бы взяли Торжок, немцам не составило бы особых усилий.

Но всего этого не случилось!

Значение разгрома немцев под Торжком было, без всякого преувеличения, огромным. Весть о нём пролетела по всей Красной армии, радуя бойцов и офицеров, вселяя в их души надежду в неизбежный крах 3-го Рейха.

Победа имела и стратегические последствия.

Была снята опасность удара войск Гитлера в тылы Северо-Западного, Волховского и Ленинградского фронтов. Фашисты, потерпев поражение, отказались наступать на Север, как планировали раньше, и вынуждено перешли к обороне по всему Калининскому фронту. Он приковал к себе 13 фашистских дивизий, которые Гитлер не смог передвинуть близко к Москве.

Поздно вечером в деревню Рылово, где стоял штаб 133-й дивизии, позвонил командующий Калининским фронтом.

— Приятная новость, — сообщил Иван Степанович Конев. — Верховный Главнокомандующий отметил успехи вашей дивизии. Поздравляю вас, Василий Иванович! Товарищ Сталин просил передать своё сердечное спасибо всему личному составу дивизии и вам лично за выполнение боевого задания.

— Служу Советскому Союзу! — отчеканил генерал-майор.

В мрачное, наполненное горем время — в октябре 1941 года — почти никого не награждали из числа тех, кто воевал на фронтах. Операция под Торжком стала исключением. 88 танкистов из 8-й бригады были отмечены орденами и медалями, а их командир, полковник Павел Алексеевич Ротмистров получил высшую награду СССР — орден Ленина. Орденом Красного Знамени наградили генералов Василия Ивановича Швецова и Николая Федоровича Ватутина.