Жена офицера - Самсон Агаджанян

— Почему в неположенное время спишь?

Сержант, опустив голову, молчал. Подполковник подошел вплотную к нему и, тыкая пальцем в грудь, зло произнес:

— Из-за таких идиотов, как ты, сержант, мы прославились на всю страну. Старшина, — он повернулся к Зайнчуковскому, — поднять роту по тревоге.

Зайнчуковский что есть мочи закричал:

— Рот-а-а… Подъ-е-ем… Трево-га…

Но рота словно не слышала. Только несколько солдат, приподняв головы, посмотрели в сторону дневального. Увидев офицеров, стали молча одеваться. Остальные продолжали лежать. Зайнчуковский подбегал к каждому лежащему, матерясь, стаскивал с них одеяла. С большим трудом роту подняли. Солдаты, стоя в коридоре, хмуро смотрели на разбушевавшегося подполковника. Жуков был вне себя, наглое поведение роты его взбесило. Это была не рота, а бандитское скопище людей в военной форме. За свою многолетнюю службу не такое повидал, но чтобы рота в его присутствии по тревоге так медленно поднималась, такого не мог припомнить.

— У вас не рота, а банда! — кричал он на прапорщика. — Немедленно по тревоге вызвать всех офицеров роты!

Соколов, стоя рядом с подполковником, наблюдал за солдатами. Подполковник продолжал поносить их на чем стоит свет, а те равнодушно смотрели на разъяренного офицера. Отдельные с любопытством смотрели в сторону молодого лейтенанта, который без эмоций, молча наблюдал за происходящим. Сержант Кильтау, стоящий на правом фланге, толкнул локтем сержанта Горина.

— Наверное, новый ротный.

Подполковник Жуков, услышав разговор, быстрыми шагами подошел к сержанту.

— Ты что, сержант, болтаешь?

Кильтау, стараясь не смотреть на разгневанного подполковника, вытянулся в струнку.

— Фамилия и должность, — потребовал подполковник.

— Заместитель командира первого взвода сержант Кильтау.

— За сколько минут по тревоге ты должен был построить свой взвод и доложить о его готовности к боевым действиям?

— За три минуты, товарищ подполковник.

— А через сколько минут ты доложил?

Кильтау молчал. Соколов почувствовал, что подполковник сержанта сейчас или снимет с должности, или арестует. Ему стало жалко опрятно одетого сержанта и, чтобы уберечь его от гнева подполковника, подошел к нему.

— Товарищ подполковник, если вы не против, с ним разберусь сам и приму меры.

Жуков не стал возражать.

— Спасибо скажи новому ротному, он тебя выручил.

В казарму вернулись солдаты, посланные за офицерами. Подполковник, окинув их взглядом, спросил:

— Где офицеры?

Те, опустив головы, молчали.

— Вы что, глухие или вопроса не поняли?

— Они сказали, что придут, — ответил худощавый солдат.

Подполковник посмотрел на часы. Шли минуты, а офицеры не появлялись. В казарме стояла гробовая тишина.

Подполковник, заложив руки за спину, заглядывая каждому солдату и сержанту в глаза, медленно прошел вдоль строя. Вернулся назад и тихо произнес:

— С вами в бой, солдаты, я не пошел бы! Вы посмотрите на свой внешний вид. На кого похожи? Грязные, заросшие, не солдаты, а огородные пугалы…

Вслух он говорил одно, а в душе ему было жалко этих солдат. Нет, он не их обвинял, а обвинял и себя, и офицеров роты, которые довели подчиненных до такого состояния. Он видел обращенные на себя безразличные взгляды солдат и прекрасно их понимал. Очутись на их месте, он сам неизвестно как бы повел себя.

Входные двери приоткрылись, показался замполит роты лейтенант Кутышев. Но, увидев заместителя командира полка, он снова прикрыл дверь. Подполковник этого не видел, видели солдаты, на лицах которых появились улыбки. Спустя несколько минут лейтенант все-таки вошел. Он подошел к подполковнику и доложил:

— Товарищ подполковник, заместитель командира роты по политической части лейтенант Кутышев по вашему приказанию прибыл.

Не обращая внимания на солдат, больше не в силах сдерживать накопившуюся злость, Жуков набросился на него.

— Где ваши офицеры? Почему они до сих пор не прибыли по тревоге?

— Не могу знать, товарищ подполковник.

— А ты, лейтенант, обязан знать! — рявкнул Жуков и, поворачиваясь к старшине, скомандовал: — Личному составу отбой.

Подполковник пошел в канцелярию, за ним офицеры. В канцелярии, недовольно окидывая взглядом лейтенанта, скомандовал:

— Даю вам десять минут. Если к этому времени офицеры роты не прибудут, за невыполнение приказа пойдут под трибунал. Так и передайте им. Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ подполковник.

— Тогда свободен.

Когда замполит ушел, подполковник посмотрел на Соколова. У того лицо было мрачное.

— Наверное, проклинаешь себя, что согласился на эту роту?

— Я об этом не думаю.

— Трудновато тебе будет, но ты должен выдержать. Главная опасность не в солдатах, а в офицерах. Уже час прошел, а их нет. Видел, как солдаты волчьим взглядом на меня смотрели? Дай им волю, они бы меня растерзали и правильно сделали бы. Солдаты не виноваты, такими их сделали офицеры этой роты. Главное, чтобы ты не струсил перед офицерами и выдержал. Уже десять лет я в этом полку и не припомню, чтобы в этой роте хоть один командир выдержал бы. Спиваются, мародерствуют. Тебе, молодому лейтенанту, доверили эту роту в надежде, что ты сумеешь поломать плохую ее репутацию. Как говорил мой покойный дед, штабс-капитан его величества, у офицера должна быть или грудь в крестах, или голова в кустах. Лучше первое. Начинай работу с офицеров. Из них только один замполит еще не испорченный. Двое других — бывшие командиры рот, разжалованы за пьянку и провал в работе. А третий, старший лейтенант Жидков, по вине которого накануне Нового года произошло ЧП, лодырь высшей категории. Своим коровам больше внимания уделяет, чем солдатам.

— Каким коровам? — удивленно спросил Соколов.

— У него целая ферма коров, бычков и всякой живности. Когда в прошлом году об этом мне офицеры сказали, я подумал, что они шутят. Даже увидев его хозяйство, не поверил своим глазам. Одних дойных коров у него десять.

— А как он с ними справляется?

— Сам работает да жена помогает. Это она его и надоумила хозяйство завести.

— А зачем таких офицеров сюда присылают?

— Чтобы мозги им выпрямить.

— А заменить их нельзя?

— Если бы можно было, мы бы не только их заменили, а с треском выгнали бы из армии.

Он замолчал. В канцелярию вошли офицеры. Они молча встали в одну шеренгу. Жуков подошел к старшему лейтенанту Лукьянову.

— По-прежнему продолжаешь пьянствовать?

— Я не пью, — угрюмо ответил тот.

— Да от тебя за полкилометра несет! Придется командиру полка доложить. Раз вывода не делаешь, надо с тебя еще одну звездочку снять.

— Вы лучше бы меня уволили, а не держали на этой каторге.

— Ты вначале искупи все свои грехи.

— У меня грехов нет.

— Ты так думаешь?

Лукьянов с наглой улыбкой молча смотрел на Жукова, а тот, не обращая внимания на это, сел за стол командира роты.

— Я хочу представить вам нового командира роты лейтенанта Соколова. Более подробно вы с ним сами познакомитесь. Добрый вам совет: хватит дурака валять. Возьмитесь за ум, у вас еще не все потеряно.

— Лично у меня все потеряно, — хмуро отозвался старший лейтенант Сергеев. — Самое разумное решение примет командование полка, если перед начальником войск будет ходатайствовать о моем увольнении.

— Ты офицер и должен выполнить свой долг, а не думать об увольнении. Тебя государство четыре года в училище кормило, одевало не для того, чтобы уволить.

— Выходит, я раб?

— Ты, старший лейтенант, много болтаешь. Никто не виноват, что три года тому назад тебя сняли с должности. Меньше надо было пить. Твой сокурсник, капитан Цакупов, в этом году едет в академию поступать, смотришь, и генералом скоро станет, а ты в пьянку ударился. Я помню, когда ты из училища пришел, так хорошо начал, за два года стал ротным, а потом что с тобой произошло? Молчишь? Да потому что тебе нечего сказать.

— А я и не собираюсь оправдываться. Один раз попался, а политотдел сразу на суд чести офицеров выставил, — хмуро отозвался Сергеев.

— Ты зря политотдел не вини. По твоей пьяной милости тогда солдат погиб. Спасибо скажи, что еще так легко отделался. А на чьей совести гибель офицера и пяти солдат вашей роты? Опять молчишь? Надо человеком быть, а не скотиной.

— По-вашему, я не человек, а скотина?

— А ты посмотри на свое испитое лицо и дай себе ответ: человек ты или собачье дерьмо?

— Сравнение у вас, товарищ подполковник, неудачное. Да к тому же это унижение моего личного достоинства.

— О каком достоинстве ты говоришь? Свое достоинство ты своими руками в дерьме утопил.

— Своему достоинству, товарищ подполковник, точную оценку могу дать я, но не вы!

— Ну и демагог же ты, — покачал головой Жуков.