Операция "Раскол" - Стивен Стюарт

Если бы Даллес сам в тот критический период находился у руководства ЦРУ, он почти наверняка обнаружил бы важные ошибки в оценке обстановки. Будучи высокопрофессиональным специалистом своего дела, он понимал, какой риск заложен в любой разведывательной операции, над которой утерян контроль, а тем более управление. Наступило время, когда необходимо было заново рассмотреть все материалы операции «Раскол» с тем, чтобы решить: не приобрели ли порожденные ею события опасные масштабы. Но этого не было сделано.

Тем не менее с самого начала Даллес признавал первейшую необходимость того, чтобы постоянно не упускать из виду конечную цель (это было его главным отличием на протяжении всей деятельности как профессионала-разведчика, и уже одно это резко отличает Даллеса от его коллег-современников). Он также понимал, насколько велика опасность игры с таким вспыльчивым характером, как у Иосифа Сталина.

Совершенно очевидным становился и тот факт, что успех операции «Раскол» серьезно взволновал старого человека в Кремле. Ему казалось, что кругом кишели шпионы, саботажники и предатели. Он никому не мог больше верить. Враг находился у ворот, а война, по всей видимости, являлась неизбежной. В сентябре 1949 года весь мир узнал, что Сталин обладает атомной бомбой, а в ноябре миру стало известно, зачем она ему понадобилась. На сессии Коминформа в Варшаве американский империализм характеризовался как «международный заговор», что подтверждалось процессами Райка и Костова. Этот заговор необходимо было раздавить. Рассматривая заговор филдистов лишь как первый шаг, предпринятый американцами для отрыва России от ее новых европейских владений, Сталин поверил в то, что скоро должно произойти американское военное нападение. Единственное средство к спасению сателлитов состоит в том, чтобы изгнать американцев с европейского континента. В Ялте президент Рузвельт заверил его, что американцы будут находиться в Европе лишь в течение 18 месяцев после окончания Второй мировой войны. Но они все еще здесь, число их увеличивается, к тому же они стремятся к перевооружению Западной Германии, а также к созданию военного блока с союзниками России военного времени. Доктрину Трумэна Сталин рассматривал как недопустимое нарушение взятых обязательств, а «План Маршалла» – как попытку экономического порабощения европейских стран. Образование же НАТО он считал актом неприкрытой агрессии. Мало того, американцы искусно внедрили своих агентов типа Райка на самые высокие посты в государственном и партийном аппаратах внутри сталинских владений.

Неважно, как рассматривать все это – как бредовые идеи или как результат в какой-то степени оправданного раздражения лидера, надежды и амбиции которого оказались непонятыми его бывшими союзниками. Все это в то время не имело значения. Важно, что он был царем в России и ее владениях и что независимо от того, был он или не был тираном, необходимо принять во внимание его сложную натуру. Но это не было сделано, и операция «Раскол» должна была вывести его из себя.

Поскольку число предателей, арестованных его тайной полицией, все возрастало, Сталин стал готовить свое контрнаступление. Американцы должны быть изгнаны с европейского континента а если это означает третью мировую войну, то пусть так и будет.

Сейчас Сталин переходил в наступление. В Европе вооруженные силы Варшавского пакта готовились к военной оккупации Западной Германии. Причем часть сил намечалось выделить для захвата Бельгии, Франции и Англии в случае вмешательства какой-нибудь из этих стран. Самые опытные советские генералы и дипломаты говорили Сталину, что если он окажет достаточное давление, то американцы спокойно уйдут. Ни одно американское правительство не ввяжется в войну, чтобы защищать европейские города (хотя они могут напасть на Россию). Уже было подготовлено обращение к американцам. В нем говорилось о дружеских чувствах русских к американскому народу, но заявлялось, что эта дружба нарушена тем фактом, что американцы ежедневно наращивают вооружения на русских границах. Россия принесла столько жертв во время войны, и она полна решимости не допустить, чтобы они оказались напрасными. Русский народ имел право ожидать, что Германия будет нейтрализована, если бы это было сделано, мир во всем мире был бы обеспечен.

Американцам будет предоставлено 24 часа для того, чтобы они осознали, что не смогут остановить Красную Армию на ее пути в Западную Германию. Им будет дано 7 дней для того, чтобы эвакуироваться из Европы. Казалось, что Сталина не волнует мрачная перспектива атомной войны. Он был уверен: Россия сможет это пережить, а США – нет. Он полагал, что американский характер не сможет выдержать прямого удара по Нью-Йорку.

(Я сознаю противоречивость этого заявления, с которым многие историки не согласятся. Но после проведения ряда интервью с людьми, занимавшими в то время ответственные посты в генеральном штабе Варшавского Договора, у меня нет сомнения насчет того, что такой план существовал и Сталин в высшей степени серьезно отнесся к нему. Это был не пустой проект, лишь смерть Сталина предотвратила его осуществление.)

Первые залпы этой войны, которая так и не состоялась, прозвучали 25 июня 1950 года, когда северокорейские войска перешли границу Южной Кореи и начали то, что теперь известно как корейская война.

Американцы всегда рассматривали корейскую войну как чисто локальную попытку мирового коммунизма расширить сферу своего влияния. Но для русских эта война представляла собой нечто большее. Это был заранее спланированный удар, преследовавший двойную цель – испытать волю США к сопротивлению и отвлечь внимание от более важных сталинских планов в Европе.

Это было блестящим мероприятием – военным и дипломатическим. Лишь сейчас историки начинают понимать, что отсутствие русского представителя на дискуссии в ООН, в результате которой вооруженным силам США было позволено воевать под американским флагом в Северной Корее, отнюдь не было ужасной ошибкой, совершенной русскими политиками. Как раз наоборот. Если бы Россия присутствовала на этих дебатах (что она легко могла сделать), то она была бы вынуждена использовать право вето.

Если бы советский делегат Яков Малик присутствовал в Совете Безопасности при обсуждении первой резолюции, осуждающей эту агрессию, то советское вето могло бы быть использовано, чтобы не допустить ее принятия. Конечно, он мог не успеть прибыть туда вовремя, поскольку чрезвычайное заседание было созвано через 24 часа после нападения. К тому же Россия отозвала своего представителя из Совета Безопасности за 5 месяцев до этого по причине, что место Китая занимал гоминьдановец. Но советский представитель наверняка мог прибыть вовремя через 3 дня, ко второму голосованию, узаконившему военное вмешательство США. И бесспорно, что он мог прибыть вовремя к еще более позднему третьему голосованию, в результате которого было создано объединенное военное командование сил ООН. Но следует задать вопрос: действительно ли русские совершили какую-нибудь ошибку? Могли ли они не заметить столь важное положение Устава ООН, в создании которого они сами принимали участие? Неужели они забыли негативную силу права вето, которое они с таким постоянством и так эффективно использовали с момента основания Организации Объединенных Наций? У русских было достаточно времени, чтобы все обдумать – в противоположность американцам, которые, оказавшись перед лицом внезапного нападения, действовали исключительно эффективно. В Вашингтоне сейчас преобладает мнение, что русские вели очень умную игру. Они подготовили ловушку и наблюдали, как американцы в нее втягивались.

Если бы русские использовали вето, то американцы должны были бы вести борьбу в одиночку, а не под голубым флагом ООН. Если бы США сделали это, то из соображения престижа русские должны были вмешаться на стороне Кореи. Но Россия еще не была готова к этому. И поэтому русская стратегия состояла в том, чтобы выиграть как можно больше, не втягиваясь в непосредственную конфронтацию с вооруженными силами США.