Последняя крепость - Юрий Никитин

Она снова засмеялась, уже без отчужденности в голосе:

– Ты еще не безнадежен, если что-то запомнил из нашей истории. Только выводы делаешь странные.

– Это сказал гид!

– Наверное, он из Америки. Сейчас вас здесь столько, что от американцев в глазах рябит! Чего бы вам не двинуть так же скопом, скажем, в Индонезию?

– Зачем? – удивился он.

Она пожала плечами:

– А сюда зачем? Там хотя бы на крокодилов смотрели. Или с индонезийками бы спали, экзотика!.. А здесь вас столько, что одним присутствием начинаете размывать Израиль. Скажи честно, очень вас достает существование моей страны?

Она спрашивала спокойно, чересчур спокойно, даже не смотрела в его сторону, а наблюдала, как официант наливает в ее фужер вино, но потом взяла за тонкую ножку и взглянула поверх его края на Стивена так, как если бы смотрела вдоль ствола пистолета.

Сердце его стукнуло чаще, но внутренний голос предупредил строго: спокойно, не опережай, не горячись, и он тоже пожал плечами.

– Она всех достает.

– Знаю, – ответила она. – Но остальные лишь скрежещут зубами. Да еще фигу показывают в кармане.

– Верно, – согласился он, – вся мощь теперь только у нас. Видишь ли, я не политик. Скажу как простой обыватель, как рядовой гражданин Америки, который верит в Бога, в справедливость, в равенство всех людей перед Богом и законом… По справедливости человечество не может допустить существования Израиля…

– Почему? – ответила она напряженным голосом.

– По тем причинам, которые я перечислил. А еще в вашей древней доктрине, от которой вы не отказались, кстати, заложено достижение абсолютной власти Израиля над всеми народами.

Она поморщилась:

– А достижение всемирной власти США – это нормально?

Стивен покачал головой:

– Сама знаешь, это всего лишь полемический выпад, чтобы меня уесть. Власть Израиля – это именно Израиля, а власть США… что такое США? Это не страна, не народ, это тот строй, при котором большинство населения желает жить. Возжелает жить иначе – США тут же изменится. Повторяю, США – это олицетворение желаний самих жителей. А Израиль – это древняя воля, которая подчиняет все. И которой вы подчиняетесь, хотя многие требования звучат просто нелепо.

– На взгляд непосвященного, – ответила она. Ощутила, что звучит чересчур высокопарно и напыщенно, поправилась: – Так на взгляд первоклассника выглядят формулы высшей математики. Немногие в них видят смысл, но именно эти формулы создают турбины, космические корабли, проникают в тайны атома…

Он улыбнулся, смолчал, что-то слишком в разговоре с красивой женщиной воспламеняется от какой-то ерунды. Не потому ли, на самом деле, что подсознательно жаждет с нею разделять не только ложе, но и все-все, что может встретиться.

Нам встретиться, подумал внезапно. Не ей и мне поодиночке, а нам.

– Что с тобой? – услышал он ее участливый голос.

Он пробормотал:

– Да вроде бы…

– Ты побледнел, – объяснила она. – И вообще у тебя вид такой, будто увидел привидение.

– Ну, – ответил он и попытался улыбнуться, – вряд ли я испугался бы так привидения.

– А что тебя пугает?

Она смотрела участливо и в то же время требовательно. Он глубоко вздохнул, сглотнул ком в горле и ответил так, будто бросался с высокого моста с темную воду:

– Меня пугает, что мы могли бы не повстречаться. Но в дрожь вгоняет нелепое и страшное… что вдруг какая-то глупость разлучит!

Она разглядывала его спокойно, изучающе, в темных глазах затаилась глубокая печаль.

– Разве вы, американцы, не считаете, что все люди взаимозаменяемы?.. Причем легко?

Он прошептал:

– Откуда такая глупость?

– Все ваши фильмы, – объяснила она, – о том, как у героя убивают горячо любимую жену, он бросается мстить, на ходу вскакивает в машину к незнакомой женщине… и если она еще и незамужняя, то уже ясно, станут мужем и женой даже раньше, чем настигнут убийцу.

Он отмахнулся:

– Фильмы – одно, жизнь – другое…

Она покачала головой:

– А у нас это все одно. Мы – люди Книги. Кто-то соблюдает ее полностью, кто-то частично, кто-то совсем чуть-чуть, но у нас нет этого разрыва: книги – одно, жизнь – другое.

– А ты, – спросил он, – в какой мере соблюдаешь?

Она лукаво улыбнулась:

– А ты как думаешь?

Он поморщился:

– Ну почему евреи всегда спорят? Почему отвечают вопросом на вопрос?

Она снова улыбнулась, уже с некоторой неловкостью:

– Извини. Другой тип мышления.

Он покачал головой:

– Что за другой тип? Вы что, марсиане? У всех людей один тип мышления.

– Нет, я, наверное, неточно выразилась… Наш тип мышления привел к тому, что даже все еврейские философы выражают свои принципы в негативной форме. Извини, сейчас подберу… Вот тебе пример глубочайшего различия в типах мышления, Христос сказал: «Делай другим то, чего желаешь для себя»…

– Прекрасный принцип, – сказал он настороженно.

– А вот Хилел, наш философ, который жил за сто лет до Иисуса, сказал: «Не делай другим то, чего не желаешь себе». Как видишь, бездонная философская пропасть между этими двумя высказываниями. Извини, можно откровенный вопрос?.. Скажи, но только откровенно: какую из этих формул ты предпочел бы, чтобы применили к тебе?.. Только откровенно!.. Не спеши отвечать, подумай.

Глава 16

Дуглас поднял крышку ноутбука, «Vista», повинуясь голосовым командам, мгновенно соединилась с Интернетом, особая программа начала просеивать сайты, отбирая нужные, в то время как секьюрити наглухо заблокировало любой несанкционированный доступ.

Как ни странно, мелькнула насмешливая мысль, но самый тяжелый удар еврейскому доминированию Пентагон нанес не бронетанковыми войсками или крылатыми ракетами, а созданием именно вот этого Интернета. Возможно, даже смертельный удар. Не секрет, что абсолютное большинство всех средств информации: телеканалы, газеты, радио – в руках евреев. И, понятно, они тщательно фильтруют информацию.

А кроме отбора информации, которую считают нужным пропустить для потребителя, так же тщательно следят, чтобы миф об их всемогуществе постоянно витал, зримо или незримо, в любом обществе.

Но вот пришел Интернет, расплодились неконтролируемые форумы, где каждый желающий может высказаться и быть услышанным, вернее, прочитанным, если напишет достаточно интересно и грамотно. И очень многие с изумлением увидели, что они не одиноки в своей подозрительности к евреям, что и другие тоже… и что эти другие – грамотные и образованные люди, а вовсе не обязательно – озверевшие скинхеды или дебилы с низкими лобиками.

Взрыва или погромов это понимание не вызвало, однако во всех странах увидели, что еврейское доминирование совсем не так уж и абсолютное. А от такого понимания рукой подать до поддержки тех кандидатов в руководящие органы, хоть в местные, хоть в высшие, кто обещает придержать всяких некоренных… или тех, кто считает настоящей родиной другую страну.