Линия ночи - Андрей Павленко

Или все три. Неважно.

Понадобилось пять лет, чтобы убедить самого себя в том, что размер, как и число, не имеет значения.

И того схваченного за волосы бродягу я вполне мог забросить на верхушку самого высокого дерева.

А ведь на все достаточно было месяца…

До тех пор, пока сами не получим ожог, мы не верим тем, кто предостерегает о горячем.

Опыт ошибок трудных. И гений парадоксов.

Начинал я как раз с ошибок. Может, уже пришла пора становиться гением?

* * *

За эту неделю я сделал больше, чем за пять предшествующих лет. Или за всю жизнь.

И почти не испытывал усталости. Почти – потому что мозг все-таки считал, что отдых необходим.

…Следующие три месяца прошли в прогулках. Просто в прогулках. Когда я понял, что больше тренировки мне не понадобятся.

Это как в далеком прошлом – дисконтная карта в супермаркете – когда набираешь максимальный процент, частично пропадает интерес к количеству покупок.

На девяносто восьмой день – словно отмечая начало новой эры, и заново считая дни, я забрался на вершину горы. До этого я мне удалось побывать здесь лишь один-единственный раз, в самом начале.

Ничего не изменилось с того времени. Те же деревья и озера. То же небо и неизменные горы.

Горы это годовые кольца Земли…

Они возвышались в эпоху своей юности, когда не было ни деревьев, ни озер, и другое небо смотрело на них. Все изменится, а они также будут стоять, так и не достигнув зрелости.

Все на свете страшится времени. И только время страшится пирамид.

Пирамиды – это горы человечества.

Я сидел на камне, и смотрел. Просто смотрел, стараясь не думать ни о чем, и довольствуясь ассоциациями, возникающими в ответ на фрагменты великолепной картины.

Когда солнце стало клониться к закату, я спустился.

Подойдя к поляне, я издалека разглядел, что ведущая на веранду сетчатая дверь была приоткрыта.

Будь я Джеймсом Бондом, я бы нащупал в кармане пистолет.

Но у меня с собой не было оружия. Да и зачем оно мне?

В доме никого не было.

Померещилось? Нет, не померещилось.

Что-то словно подтолкнуло меня.

В два прыжка я взлетел на крышу дома, а оттуда по склону горы наверх. Туда, где размещались черно-серые пласты солнечных батарей.

Среди зарослей кустарника, виднелась вихрастая голова.

Маленький человечек сидел над обрывом, облокотившись о камень, и задумчиво глядел вдаль.

Медленно он повернул голову.

– Ну, здравствуй, – сказал Дайрон, благожелательно глядя на меня. – Не слишком наскучило сидеть здесь?

– Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! – с чувством сказал я. – А какой сейчас год?

VI

Мы сидели на веранде, и я потчевал Дайрона всем, что у меня было: жареное мясо, рыба, фрукты, чай и травяные отвары.

От мяса он отказался, а рыбу попробовал. И я сразу вспомнил о его пристрастиях к морепродуктам.

Потом перешли к десерту.

После объяснений Дайрона все сразу стало по своим местам.

Вопрос о дате был до банального прост. И я был прав в своих подозрениях.

Сейчас в мире шел две тысячи пятнадцатый год.

Оказывается, деревня Дэна стояла на самой границе с Непалом. А их календарь опережает наш на пятьдесят шесть с половиной лет. Отсюда и такие странные цифры.

А почта, как, кстати, и мобильник горе-рекетира, наоборот, работает по привычному григорианскому календарю. Так что надписи на коробке тоже не врали.

Как все просто, когда оно разложено по полочкам. Самому мне пришлось бы долго ломать голову над всем этим.

Забавно, большую часть своей сознательной жизни я хотел попасть в Шаолинь – а он находился совсем рядом…

Стало темнеть, и мы перешли в комнату.

– Итак? – спросил Дайрон, откидываясь в кресле и внимательно смотря на меня.

– Итак? – повторил я, и уточнил:

– Ты за мной? Или…

– Что «или»?

– Ну не знаю, может в гости… – Я встал и прошелся по комнате. – Кто знает, какие мысли вас, высоких, одолевают!

– Когда ты понял? – поинтересовался Дайрон, с интересом смотря на меня.

– Несколько дней назад, – признался я. – Но веришь ли, думал, что никогда тебя не дождусь!

– Я всегда появляюсь вовремя, нужно лишь продержаться до этого времени. – Он лукаво улыбнулся. – Я же тебе говорил! В Гамбурге, помнишь?

– Помню, – успокоил я. – Но почему я? Вернее, один я? Ведь таким образом можно было бы увеличить число соратников! Или это уже сделано?

– Что увеличить? – переспросил Дайрон.

– Число соратников.

Дайрон рассмеялся.

– Никаких соратников у меня нет. В твоем понимании.

– А я?

– А ты… Ты сам-то к кому себя относишь?

Я пожал плечами.

– А что?

– А то, что если я погибну, кто возьмет на себя…

– Ради Бога, Дайрон – поморщился я, – что ты мне рассказываешь, уж прости за тавтологию! Так прямо ты и собрался погибать!.. Может, пора перейти на нормальные отношения? А не выдавать мне дозированные стерильные крохи, а?

– Пожалуй, ты прав… – задумчиво сказал мальчишка. – Все время забываю тот факт, что ты здесь сидишь уже пять лет! А для меня прошло только два дня…

– Почему два? – не понял я. – Разве мы расстались не день в день? Тебе-то что, с утра прыжок во времени, а в обед – в пространстве!

– Да нет. Там уже прошло почти двое суток. Нам потребовались еще камни, а потом я…

– Камни? – переспросил я. – Ах да, изумруд… Но зачем?

– Энергия изумруда частично ушла на наши с тобой перемещения. А ее нужно куда больше! Когда-то очень давно, в Индии я оставлял гранат. И один наш с тобой знакомый сейчас его активно ищет.

– И что, найдет?

– Очень на это надеюсь!

– И много таких камней у тебя в запасе? – полюбопытствовал я.

– Семь. Семь разноцветных камней. Прекрасный букет. Вместе это называется Радугой Ириды. К сожалению, сейчас радуга уже потеряла зеленый цвет. И скоро, надеюсь, лишится и красного… Ты хотел бы пополнить свою коллекцию гранатом?

– Замечательно. – Без особого восхищения сказал я. – Так как насчет возвращения?

– Ты спешишь? – совсем по-человечески мальчишка почесал ухо.

– Да нет. Уже нет. Непонятно только, зачем было меня закидывать сюда одного? Ты знаешь, что я сейчас могу? Ого-го! Наверное, и с тобой справлюсь!..

– Уверен, что это не составит для тебя особого труда, – серьезно сказал Дайрон. – Поздравляю.

– Да я не об этом! – с досадой сказал я. – Если даже мне пять лет дали такой результат, почему ты сам не мог вернуться назад лет на пятнадцать-двадцать? Прогресс был бы налицо! Подкопил бы сил и…