Пирамиды - Терри Пратчетт

Птаклюсп обошел вокруг сына, но плоскость так и осталась плоскостью. Он поскреб подбородок.

– Значит, он может перемещаться во времени? – задумчиво спросил он.

– Вполне вероятно.

– А как тебе кажется, может, попросить его вернуться на несколько месяцев назад и попробовать уговорить нас, чтобы мы отказались строить эту чертову пирамиду?

– Вряд ли мы сможем до него докричаться, пап.

– Хоть здесь он не изменился.

Птаклюсп сел на камень, обхватив голову руками. Вот ведь до чего дошло. Один сын – нормальный, но дурак, а другой – плоский, что твоя тень. Какая ж будет жизнь у этого плоского бедолаги? На что он теперь годится – дома грабить, вытирать снег с ветрового стекла да спать за бесплатно в гостиницах на прищепках для брюк?[23] Прямо скажем, умение пробираться под закрытые двери и читать книги, не открывая, – недостаточная компенсация за такой недостаток.

Птаклюсп 2-а плавно дрейфовал из стороны в сторону – плоский контур на фоне окружающего пейзажа.

– Можно сделать хоть что-нибудь? – спросил Птаклюсп. – Свернуть его аккуратненько, что ли…

2-б пожал плечами:

– Можно поставить перед ним какую-нибудь преграду. Кстати, неплохая идея. Это помешает тому, чтобы с ним случилось что-нибудь похуже. Он не сможет двигаться, значит, и время привстанет. Я думаю так.

Отец с сыном передвинули согбенное изваяние Шляпа, Ястребиноглавого Бога, так что оно перегородило дорогу приплюснутому Птаклюспу 2-а. Через пару минут тот, плавно колыхаясь, въехал в статую. Сноп синих искр частично оплавил бога, но движение прекратилось.

– А искры откуда? – удивился Птаклюсп.

– Наверное, просто световая вспышка. Птаклюсп подумал, что до сегодняшнего дня… нет, поправил он сам себя, – до вчерашней ночи он из всякой, даже из самой неправдоподобной ситуации умудрялся извлекать выгоду.

– Ну что ж, по крайней мере сэкономит на одежде, – произнес он задумчиво. – Будем время от времени перекрашивать его, и все.

– Пап, мне кажется, ты не до конца все понял… – устало перебил Птаклюсп 2-б.

Усевшись рядом с отцом, он стал разглядывать видневшийся на другом берегу дворец.

– Что-то там случилось, – констатировал Птаклюсп. – Думаешь, они заметили, что произошло с пирамидой?

– Не удивлюсь, если так. Она раскачивалась, как колокол.

Птаклюсп оглянулся и медленно кивнул.

– Забавно, – промолвил он. – Я бы сказал, имела место некоторая структурная нестабильность.

– Папа, это же пирамида! Мы должны были зажечь ее! Я ведь тебе говорил! Возникшие силы были слишком…

Тень упала на беседующих. Птаклюспы обернулись. Потом одновременно задрали головы.

– О-о, – сказал Птаклюсп. – Это же Шляп, Ястребиноглавый Бог…

Эфеб лежал перед ними – классической поэмой в белом мраморе, лениво раскинувшись на скалах, на берегу сияющего небесной лазурью…

– Что это? – спросила Птраси, окидывая открывшееся перед ней зрелище критическим взглядом.

– Это море, – ответил Теппик. – Помнишь, я рассказывал. Про волны и всякое такое.

– Ты говорил, что оно зеленое и бурное.

– Иногда.

– Хм.

По ее тону можно было предположить, что море ей не очень понравилось, однако, прежде чем она успела объяснить почему, до них с Теппиком донеслись разгневанные голоса. Они раздавались где-то совсем поблизости, за дюной.

На самой дюне было размещено объявление.

«Станция аксиомных испытаний» – гласил текст на нескольких языках.

Чуть пониже, более мелкими буквами было приписано: «Опасно – нерешенные постулаты».

Пока они читали объявление, по крайней мере пока Теппик делал это, из-за дюны донесся звенящий звук спущенной тетивы, и через мгновение над их головами со свистом пронеслась стрела. Верблюдок проследил ее взглядом, потом повернулся и уставился на ничем не примечательную точку песчаной поверхности.

Стрела вонзилась именно в нее.

Верблюдок определил вес своей ноги и произвел небольшое вычисление, результат которого показал, что двое сидевших на его спине людей куда-то исчезли. Дальнейшее сложение подтвердило, что вес их приплюсовался к весу дюны.

– Зачем ты это сделал? – вопросила Птраси, сплевывая песок.

– Но в нас кто-то стрелял!

– Мне так не показалось. Они ведь не знают, где мы. Зачем ты меня так пихнул?!

Теппик довольно неохотно согласился, что был не прав, и принялся осторожно подниматься по осыпающемуся песчаному склону. Снова раздались запальчивые голоса:

– Ну что, сдаешься?

– Просто мы взяли неправильные параметры.

– Знаю я, что мы сделали неправильно.

– Ну и что же?

– Мы взяли слишком мало черепах, вот что.

Теппик высунул голову из-за дюны.

Перед ним открылась большая расчищенная площадь, размеченная сложным сочетанием больших и маленьких флажков и флагов. На площади высилась пара построек, по большей части состоящих из клеток и нескольких хитроумных конструкций, назначение которых было Теппику непонятно. Посередине стояли двое мужчин – один маленький, толстый, пышущий здоровьем, другой высокий, держащийся очень прямо, с написанным на лице выражением непререкаемого авторитета. На обоих были белые длиннополые одежды, похожие на простыни. Вокруг сгрудились не обремененные одеждой рабы. Один из спорящих держал в руках лук.

Часть рабов была вооружена шестами, на концах которых шевелились черепахи, смахивающие на черепашьи леденцы.

– И все-таки это жестоко, – заявил высокий. – Бедные малышки. Они так жалостливо перебирают лапками.

– Рассуждая логически, стрела не может поразить их! – Толстяк вскинул руки. – Это просто не может произойти! Ты принес не тех черепах, – добавил он осуждающе. – Мы должны попробовать еще раз, с черепахами побыстрее.

– А может, стрелы взять помедленнее?

– Возможно, возможно.

Теппик почувствовал, что нижняя челюсть его дрожит от еле сдерживаемого смеха. Тут он заметил сзади маленькую, стремительно убегающую от кого-то черепашку. На панцире виднелись несколько глубоких царапин.

– Последняя попытка, – сказал толстяк и, обернувшись к рабам, добавил: – Бросьте жребий, кому идти искать черепаху.

Маленькая рептилия устремила на Теппика взгляд, полный мольбы и надежды. Он внимательно посмотрел на черепашку, осторожно поднял ее и спрятал за камень.

Потом скатился вниз к Птраси.

– Там творится что-то очень-очень странное, – пояснил он. – Они стреляют по черепахам.

– Зачем?

– Спроси что-нибудь полегче. Похоже, считают, что черепаха может убежать.

– От стрелы?

– Нет, правда. Ужасно странно. Побудь здесь. Если там не опасно, я свистну.

– А если опасно?

– Заору.

Теппик вновь вскарабкался по песчаному склону, отряхнулся как мог и, выпрямившись в полный рост, замахал шапкой маленькому сборищу. Стрела тут же выбила шапку у него из рук.

– Уф! – произнес толстяк. – Извините!

Он поспешно бросился по утоптанному песку к тому месту, где стоял Теппик, разглядывая оцарапанную руку.

– Просто держал… – объяснил толстяк, задыхаясь. – Не знал, что заряжен. Тысячу извинений. Представляю, что вы обо мне подумали…

Теппик глубоко вдохнул.

– Меня зовут Зенон, – толстяк никак не мог отдышаться. – Ты не ранен? Там должны быть предупредительные знаки, я уверен. Ты пришел из пустыни? Наверное, пить хочешь? Тебя мучит жажда? А кто ты такой? Ты не видел там, наверху, черепаху? До чего же шустрые, носятся, как молнии, просто не углядишь за негодницами!

Теппик выдохнул.

– Черепахи? – переспросил он. – Ты имеешь в виду этих, ну, похожих на камни с лапками?

– Именно, именно, – поспешно ответил Зенон. – Только отвлечешься и – вжик!

– Вжик? – снова переспросил Теппик.

Он знал черепах. В Древнем Царстве их было предостаточно. Называть их можно было по-всякому: вегетарианками, символами долготерпения, мудрости и даже изворотливыми и неуемными сексуальными маньячками. Но шустрыми, быстроногими – никогда! Слово «быстрый» ассоциировалось с черепахой именно потому, что кем-кем, но такой она точно не была.

– Ты уверен? – уточнил Теппик.

– Самое быстроногое животное на всем белом свете – обыкновенная черепаха, – заявил Зенон, но тут же смилостивился, и на лице его мелькнула улыбка. – С точки зрения логики, – добавил он[24].

Высокий кивнул Теппику.

– Не обращай на него внимания, мальчик, – хмыкнул он. – Мой друг еще не поправился после несчастного случая, который произошел с ним на прошлой неделе.

– Но черепаха все-таки обогнала зайца, – рявкнул Зенон, набычившись.

– Заяц был мертвый, Зенон, – терпеливо промолвил высокий. – Ты же сам подстрелил его.