Сказки дядюшки Римуса (сборник) - Йозеф Лада

Полезла Гиена в воду, полощется вместе с обезьянами, а тем и невдомёк, что она их сожрать хочет. Потихоньку подобралась Гиена к одной обезьянке, схватила и мигом под воду. Спрятала её в сторонке; обезьяны и не приметили, что она исчезла.

Только ушли, воротилась Гиена за своей добычей. Обезьяны приходят домой — не хватает одной подружки.

— Все мы вместе вернулись домой; куда же теперь одна запропастилась?

Всюду искали её, нигде не нашли.

На другое утро собрались обезьяны и отправились снова на озеро купаться. Гиена тут как тут.

— Сестрица Гиена, — говорят ей обезьяны, — мы вчера с тобой купались, а домой пришли, недосчитались одной. Не ты ли поймала её?

— Мы-то вместе с вами вчера из воды вылезали, — говорит Гиена. — Разве видали вы, чтобы я убила одну из вас и потащила прочь? Разве есть на мне пятна крови? Разве похожа я на вора?

Обезьяны говорят:

— Всё равно, не ходи к нам. Не попадайся нам больше на глаза, не то убьём. Смотри ты!

Убежала Гиена домой, легла спать. Встала поутру, спрятала под шкурой камень и ползком, ползком к озеру. Схоронилась тут за деревом, чтоб обезьяны её не приметили. А самой-то все видно.

Стали обезьяны кувыркаться в воде; тут Гиена взяла свой камень, подшибла одну. Обезьяны с перепугу бежать, а Гиена выловила свою добычу и потащила к себе в нору. Глядь-поглядь, приходит к ней Шакал. Говорит ей жалобным голосом:

— Сестрица Гиена! Не оставь меня в беде, помоги мне!

— А чего тебе надо? — спрашивает Гиена.

— Ох, — говорит Шакал, — детки мои подыхают с голоду. Научи меня, как добывать мне пищу!

— Ладно, — говорит Гиена. — Ступай сейчас домой и ложись спать. Придёшь ко мне утречком, я покажу тебе, как промышляю добычу.

Шакал послушался, наутро пришёл к Гиене.

Повела его Гиена к озеру; схоронились они оба за деревом. Гиена показала ему обезьян и говорит:

— Вот моя добыча. Смотри не промахнись. А я пойду домой, буду ждать. Удастся тебе раздобыть мяса, тащи его ко мне, поделимся с тобой по-братски.

Воротилась Гиена домой. А Шакал дополз до берега, нырнул тихонько в воду, да всё под водой, под водой — к обезьянам. Осторожно высунул голову, схватил одну обезьяну и скорей нырнул снова, с ней вместе. И всплеска никто не слыхал. Выбрался Шакал на берег и побежал со своей добычей к Гиене.

— Сестрица Гиена, — сказал он ей, — и службу же ты мне сослужила! Ты спасла меня от голода. Уж как я тебе благодарен! Давай же делить добычу!

Оторвала Гиена переднюю лапу и дала её Шакалу, остальное взяла себе. Шакал не стал спорить, побежал домой с одной лапой.

На другой день Шакал отправился к озеру сам по себе; принялись обезьяны резвиться в воде, нырнул он тихохонько, как в прошлый раз. Выбрал Шакал самую большую обезьяну, дёрнул её под воду, а она как крикнет! Обезьяны все всполошились, мигом к берегу и бежать!

А Шакал вскинул добычу на плечи и пошёл прочь. Идёт, сам с собой толкует.

— Как же, — говорит, — Гиена будет дома сидеть, а я на охоту ходить и таскать ей добычу! А она мне — переднюю лапку в награду! Подождёт, голубушка!

Ждала его Гиена, ждала, терпения не стало.

— Неужто, — говорит, — не принесёт мне Шакал добычи?

Пошла и спряталась на дороге к Шакалову дому.

Вот идет Шакал, тащит свою добычу. Гиена вдруг выскочила, крикнула:

— Стой!

Испугался Шакал, остановился. Гиена говорит:

— Братец Шакал, так-то ты платишь мне за услугу? Я научила тебя, как детей спасти от голодной смерти, а ты мне за то и кусочка не дашь? Ладно! Проучу я тебя, век будешь помнить!

Тут схватила она Шакала за горло. Но тот вырвался, бросил обезьяну и убежал.

А была у Шакала дома старая львиная шкура. Натянул он на себя эту шкуру и опять приходит к Гиене.

— Слушай, — говорит, — Гиена! Пожаловался мне на тебя Шакал, будто ты отобрала у него добычу, самого оттаскала. Знай же, что Шакал мне приятель, я в обиду его не дам. Отдавай сейчас же его добро, а нет — скручу тебя и брошу Шакалу. Пусть делает с тобой что захочет!

Гиена обмерла, затряслась со страху. Вытащила из норы, что осталось от обезьяны, отдала Шакалу.

— То-то, — пригрозил ей Шакал. — Вперёд, смотри, попробуй только тронуть Шакала — в такую тебя брошу яму, костей не соберёшь!

С той поры, как встретятся в лесу Гиена и Шакал, всегда сторонятся друг друга.

Форамбиана

Была у Форамбианы жена; она сказала ему:

— Любишь ли ты меня, Форамбиана?

Он ответил:

— Очень люблю.

— Ну, если любишь, пойди и добудь мне сердце Нгутэ.[2]

— Что ж, приготовь мне еды на дорогу, — сказал Форамбиана, — бобов мне поджарь.

Жена поджарила ему бобов, он положил их в мешок и отправился в путь. Добрался до селения Нгутэ под вечер.

Начальник Нгутэ сказал ему:

— Кто ты такой?

— Я — Нгутэ, — ответил Форамбиана.

— Какой же ты Нгутэ, — спрашивает Начальник, — какой же ты Нгутэ, если с виду ты совсем похож на человека? Рот у тебя — как у человека, и нос — как у человека, голова — как у человека, волосы — как у человека, руки — как у человека, ноги — как у человека, спина — как у человека!

Ответил Форамбиана:

— А всё-таки я Нгутэ, мой друг.

Тогда Начальник поднял несколько камешков и дал их Форамбиане:

— Съешь их, если ты Нгутэ!

Форамбиана взял камни, положил их в мешок, в уголочек, а сам достаёт из мешка бобы и жуёт: пупуру-пупуру-пупуру…

— Да, — сказал Начальник. — Теперь я вижу, что ты и вправду Нгутэ.

Вернулся тут ещё один Нгутэ с охоты за камнями. Начальник сказал ему:

— Вот к нам ещё пришёл Нгутэ.

— Какой же это Нгутэ? — спросил охотник за камнями. — С виду он совсем похож на человека: рот у него — как у человека, уши у него — как у человека, нос у него — как у человека, волосы — как у человека, голова — как у человека, руки — как у человека, грудь — как у человека, живот — как у человека, шея — как у человека, плечи — как у человека, спина — как у человека, ноги — как у человека.

— А я всё-таки Нгутэ, — сказал Форамбиана.

Тогда взял охотник несколько камешков, что принёс с охоты, и протянул их Форамбиане. Тот положил их в мешок с бобами, достал оттуда бобов и принялся жевать: пупуру-пупуру-пупуру…

— А ты и вправду Нгутэ, мой друг!

И всякий, кто приходил, начинал сначала, и все сказали:

— А ты и вправду Нгутэ, друг!

И все успокоились и легли спать. Поутру все Нгутэ отправились на охоту за камнями. Только Начальник остался. Тогда вытащил Форамбиана нож и убил Начальника Нгутэ. Он взял его сердце и убежал.

А птица Токо пролетала мимо и всё видела. Она полетела туда, где охотились Нгутэ, и закричала: «Беда! Беда!» Тогда все Нгутэ пустились бежать обратно в селение и сказали так:

— Ведь мы говорили: «Какой же это Нгутэ? С виду он похож на человека: глаза у него — как у человека, и рот — как у человека, и нос — как у человека, и голова — как у человека, и уши — как у человека, борода — как у человека, волосы — как у человека, руки — как у человека, грудь — как у человека, плечи — как у человека, спина — как у человека, ноги — как у человека». Он отвечал нам: «А я всё-таки Нгутэ». Но он обманул нас.

Они прибежали домой и увидели, что их Начальник убит. Форамбиана взял сердце и убежал.

Они пустились за ним вдогонку и настигли, но он успел вскарабкаться на дерево Моолела. Они закричали:

— Моолела, Моолела, расти вниз! Расти вниз, Моолела!

Но Форамбиана запел:

— Моолела, Моолела, расти вверх, расти вверх!

И Моолела начала расти вверх. Она росла и росла. Все Нгутэ улеглись под деревом и заснули.

В полночь пропел Форамбиана:

— Моолела, Моолела, наклонись, наклонись!

И Моолела наклонилась, и вершина её коснулась земли далеко от Нгутэ. Форамбиана спрыгнул на землю и побежал прочь. Утром проснулись Нгутэ и удивились. Они опять пустились за ним вдогонку, но он был уже дома, и все Нгутэ повернули назад.

А Форамбиана сказал своей жене:

— Вот тебе сердце Нгутэ!

И рассказал ей всё как было. Она воскликнула:

— Ты и вправду меня очень любишь!

Тогда Форамбиана спросил:

— Ну а ты тоже любишь меня, жена?

— Да, — отвечала она, — очень.

— Ну, если ты меня вправду очень любишь, — сказал Форамбиана, — то пойди и добудь мне воды оттуда, где нет лягушек.

Она взяла кувшин и немножко еды, потому что знала, что поблизости нет нигде такой воды. Она шла, пока не пришла к реке. Тут она запела:

— Мне воды, где нет лягушек,Мне воды, где нет лягушек.

— Руэ, руэ, рвэ, мы тут! — отвечали лягушки.