Под солнцем свободы - Франц Финжгар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Где Ирина? - прежде всего спросил он.
- Нумида повел ее лодку.
- Скорей к ней! Пробейте днище и потопите челн. Если кто-нибудь плавает в воде - убейте его!
Ладья быстро настигла лодку. Ирина почти без сознания шептала псалмы. Услышав голос Истока, она бросилась ему на грудь и горько зарыдала.
Центурион велел плыть назад, к саду. Он сам вынес Ирину на берег и отнес ее в свою комнату. Она лежала на пестрой софе, бледная, словно цветок апельсина, возле нее на коленях стояли Исток и Кирила.
В это время по берегу, против того места, где поджидала засада, брел Асбад; в ярости он колотил себя по лбу: задуманное им и Феодорой нападение на Ирину не удалось - голубка ускользнула от ястреба.
22
Эпафродит провел эту ночь при свете тройного светильника, склонившись над столом, на котором лежала груда счетов. За его спиной стоял Мельхиор, перед ним - силенциарий. Уже несколько раз переворачивал верный слуга песочные часы на алебастровой подставке. Но Эпафродит не ведал усталости. Его глаза погрузились в цифры, пергамен за пергаменом проходил через его сухие пальцы; иногда он останавливался, бормотал что-то вполголоса и торопливо продолжал считать. Силенциарий дрожащей рукой подавал через стол новые бумаги, со страхом ожидая, что тот ткнет сухим пальцем в счет и скажет: "Ошибка!" Но торговец безмолвствовал, груда бумаг уменьшалась, и наконец Эпафродит записал последние цифры на доске.
- Кончено, - произнес он серьезно. - Ступай.
Силенциарий низко поклонился и покинул комнату.
- Который час, Мельхиор?
- Заступили полуночные часовые, господин!
- Иди в сад к оливковой роще у моря и спрячься. Когда увидишь, что три челна вышли в море, беги назад и извести меня. Погаси свет.
Эпафродит удалился в спальню.
В смарагдовом светильнике мерцал крохотный огонек, едва освещавший комнату. Торговец прилег на дорогую персидскую софу, положил руки под голову и задумался.
Вся его жизнь - сухие цифры. Даже ипподром не волновал его, он глядел на состязания колесниц и рассчитывал ставки. До поздней ночи играл он на форуме Феодосия, хотя не был страстным игроком, а всего лишь хладнокровным торговцем. И сейчас, когда седина покрыла его голову, ноги его оказались стянутыми путами бурных человеческих страстей. Он презрительно усмехнулся. В сердце не было тревоги. Он готов был к драме, которой предстояло разыграться на закате его жизни. Прикрыв веки, он ожидал Мельхиора.
Вскоре тот возвратился и сообщил, что челны вышли в море. Эпафродит встал и подошел к окну. Ночь была ясной, и он без труда различил три темных пятна, тихо скользивших по мирной Пропонтиде. Он прислонился к оконной раме и стал ждать. Он слышал крик Ирины, всплески, удары, видел, как обратился в бегство вражеский челн.
Спокойствия как не бывало. Словно участвуя в сражении, он рассекал рукой воздух, высовывался в окно, на губах его застыл вопль: "Бейте, громите негодяев! Держись, Исток! Спасай Ирину!"
Когда челны, победив, повернули к его вилле, он ощутил в душе безмерную радость. Он понял, что одолел даже Феодору, что ловко отразил пущенную стрелу. Силы молодости пробудились в нем. Сбросив с плеч груз лет, он торопливо пошел из комнаты в перистиль и оттуда в сад в одной лишь легкой тунике. Никакие блага в мире в последние годы не могли выманить его в полночный час на холодный воздух без теплой шерстяной хламиды. Сегодня ночью кровь кипела в его жилах.
В одиночестве, без рабов и слуг, спешил он к жилищу Истока. У дверей стоял Нумида. Увидев Эпафродита, он повалился на колени и стал целовать его сандалии.
- О всемогущий, Исток - герой! Разбойники хотели отнять у него девушку! Но ничего не вышло! Потому что велик Исток! Он отправил негодяев на морское дно!
Не обращая на него внимания, Эпафродит тихо открыл дверь. На него пахнуло ароматом цветов и нарда. Веселый огонек танцевал в серебряном светильнике. На софе полулежала белая как полотно Ирина, правой рукой она обнимала Истока, голова ее покоилась на его груди.
В ногах стояла на коленях рыдающая Кирила.
Увидев Ирину, торговец онемел. Его глаза, привыкшие только к цифрам, впервые широко раскрылись под небом Эллады и вобрали в себя глубокое понимание красоты классической эпохи. Он слышал рассказы о дивной красоте Ирины, видел ее мимоходом на ипподроме и во дворце, когда сопровождал Истока к Феодоре. Но она не интересовала его, и он не обратил на нее внимания. Сегодня же, увидев ее под мягким виссоном в свете багрового пламени возлежащей среди цветов, словно белая лилия, что высится в саду над всеми цветами, сегодня он понял: нет резца, который смог бы передать красоту этих линий, и нет мрамора, который отдал бы свое белоснежное тело, чтобы воплотить это существо.
Несколько мгновений он стоял, незамеченный, у двери. Ирина открыла глаза и пересохшими губами попросила воды. Исток потянулся к окованной серебром раковине. Кирила подняла сосуд и налила в нее студеной воды. Только тогда Исток заметил Эпафродита. Ирина тоже увидела его и с испугом глядела на незнакомого пришельца.
- Мир вам, светлейшая госпожа! Хвала Христу, что вас удалось спасти от гибели.
- Это мой добрейший господин Эпафродит! Это он дал мне рабов, чтоб они оберегали тебя. Не бойся, Ирина! - объяснил Исток девушке.
- Хвала Христу, хвала тебе, господин! Я расскажу императрице о разбойниках. Она наградит тебя, Эпафродит, и палатинская гвардия будет охранять берег. Ирина выпила воды и, придя в себя, поднялась на софе. Исток и Эпафродит переглянулись, без слов поняв друг друга. Бедняжка и не подозревала, кто совершил нападение.
- Светлейшая госпожа, вы сказали правду. В Константинополе честные люди не чувствуют себя в безопасности, и надо в самом деле усилить охрану. Хвала Христу, что вы не пострадали.
- Я ужасно испугалась. Но теперь мне легче. Как мне вернуться назад во дворец? Я тороплюсь.
- Разрешите мне переговорить с Истоком.
Мужчины вышли из комнаты.
- Небесной красоты твоя Ирина, Исток! Художники Акрокоринфа изумились бы ей. - Старик воспламенился, а лицо Истока вспыхнуло от радости, когда он услышал похвалу своей любимой.
- Она словно ласточка, господин, голубка в темном лесу!
- Ангел среди демонов! Она и не подозревает, что сегодня произошло! Ей нужно бежать из змеиного гнезда, где властвует змея-царица!
- Бежать! И я уйду с ней, чтоб оберегать ее.
- Это решит Эпафродит. До сих пор ты не слушал меня, изволь теперь это сделать.
- Говори, господин! Еще десять раз я спас бы тебе жизнь и сотню гуннов уложил бы за твою любовь.
- Ты уверен, что по наущению Феодоры нападение совершил Асбад?
Исток ответил не сразу:
- Асбада не было среди нападавших! Может быть, ты ошибаешься, господин?
- Я не ошибаюсь. Ты приговорен к смерти, и ты и она, это несомненно. Поверь Эпафродиту! Сейчас моя задача - спасти вас и таким образом выплатить тебе свой долг.
- Я верю, господин, ты всеведущ. Святовит озаряет тебя небесным солнцем. Дай мне двух коней, и мы скроемся сегодня же ночью!
Эпафродит с улыбкой положил руку на плечо.
- Не считай Ирину солдатом, Исток. Как ты побежишь с этом цветком, ведь она ослабеет уже возле Длинных стен и выпадет из седла.
- Я возьму ее на руки, и она заснет, словно на материнских коленях. А твои кони не имеют себе равных. Мы спасемся!
- Да, кони у меня неплохие. Но арабские скакуны из императорских конюшен догонят их. Впрочем, сейчас еще не время для побега.
- Говори, господин!
В глазах Истока светились страх и тоска. Приучившись полагаться на собственные силы, на свою твердую, могучую руку, он охотнее всего оседлал бы коня, обнажил бы меч и, прижав к себе Ирину, пробился бы через отряды врагов.
Но он выслушал совет старого грека.
- Поскольку я знаю Константинополь и двор лучше тебя, покорись мне и укроти свое сердце!
- Хорошо, господин! Только спаси Ирину!
- Спасу ее, спасу тебя и освобожу себя.
- Ты сказал - себя?
- И себя тоже. Ибо императрица умна и отлично понимает, что у тебя нет рабов, а есть они у Эпафродита. Поэтому сегодня я поставил на карту и проиграл всю ее благосклонность - а значит, и благосклонность Управды. Никакое золото отныне меня не спасет. Поэтому я спасу себя сам. Я хочу отдохнуть.
- Нет, господин! Я подниму славинов и готов, и они защитят тебя мечами и копьями. Ты не знаешь, как они любят меня, они пойдут за меня на смерть!
- Прибереги мечи и копья для себя и для Ирины. Эпафродит не напрасно родился в Элладе. Я спасу себя сам. Слушай!
- Слушаю, господин!
- Ирина останется в моем доме. Ты не говори ей почему, а то она испугается и может заболеть. Кирила пусть сейчас же возвращается во дворец, стережет ее комнату и распространяет во дворце весть, будто Ирина занемогла. Феодора не осмелится сразу покончить с вами, огласки она все-таки боится. Надо выждать и выбрать подходящий момент. Поэтому иди в казарму и не тревожься, а своим славинам и готам скажи, чтоб были готовы к побегу по твоему или моему знаку. Вечером, когда им разрешается свободно выходить в город, пусть соберутся у моих конюшен. Остальное сделаю я сам.