Закон притяжения - Евгения Гордеева

Лысому, меченному мной монаху, яростно тискавшему распутную девицу, Гораций, высунувшись из стены лишь верхней частью тела, прочитал лекцию о венерических заболеваниях и ужасах, которые грозят тем, кто вовремя не лечился. А еще подробно описал все симптомы, от себя приврав, что раннее облысение – верный признак смертельно опасной болезни. Девица, визжа, покинула монастырь, перебудив половину тех, кто спал.

Урбасу хранитель не показывался, но зато помучил его звуковыми эффектами, изображая стоны и крики истязаемых людей. Детина сначала пытался избавиться от слуховых галлюцинаций при помощи молитв, но в конце концов не выдержал и побежал под крыло к настоятелю. Святой отец Фабиано как раз в этот момент закончил ночную трапезу. Недоеденный окорок благоухал на тарелке, красное вино искрилось в большом серебряном кубке. Толстяк как раз собирался испить глоток вожделенного алкоголя, когда закрытая на задвижку дверь была выбита невменяемым Урбасом и обрушилась прямо на грузную фигуру настоятеля. Этот грохот разбудил оставшуюся половину спящих монахов, которые бросились на вопли обезумевшего брата.

Их взорам предстала ужасающая картина. На полу лежал распростертый, придавленный дверью отец Фабиано, а из-под его тела растекалась кровавая лужа. Рядом с дверью бился в истерике Урбас, каясь в грехе смертоубийства.

Самый пожилой монах, сухой и тощий, как зимний тростник, взял, что называется, командование на себя. Он велел братьям увести плачущего Урбаса и стащить дверь с настоятеля. Потом убедился, что Фабиано жив, приложив к его рту маленькое зеркальце, обмакнул палец в кровавую лужу, понюхал… и выгнал всех братьев вон. С удрученным видом старик, читая молитвы, стал дожидаться, когда настоятель придет в себя.

Пока пожилой монах бдел над бессознательным телом, его взору предстала светящаяся эфемерная фигура мужчины, который громовым голосом возвестил, тыча перстом в Фабиано: «Грешен! Трижды грешен сегодня!!!» Та же светящаяся фигура явилась юному Кристиано. «Святой отрок!» – молвил посланец высших сил и покинул переполошенный монастырь.

– Откуда ты про венерические заболевания знаешь? – хихикала я в подушку.

– Я за двести лет все курсы в нашем университете прослушал. У меня такая теоретическая база! – похвалился Гораций. – Жаль, применить не могу. Ты давай поспи, а то зеваешь, как бегемот!

– А я всегда зеваю, когда мне интересно-о-о…

– Я заметил.

Результат нашей ночной вылазки не заставил себя долго ждать.

Ранним утром в замок маркиза Фармазотти пожаловал живой, но покалеченный настоятель монастыря. Я в это время мирно спала, так как уснуть сподобилась только на рассвете. Так что требовательный стук в дверь вырвал меня из сладких сновидений, делая пробуждение неприятным, а настроение вредным.

– Алфея, откройте! – требовал из-за двери Вольф.

В полусне доползла до двери, открыла замок, грохнув стул на пол, и недовольно воззрилась на мужа.

– Это хорошо, что ты одета, – тихо прошептал супруг. – Идем.

– Куда? – заартачилась я, не понимая, чего он от меня хочет.

– Там монах явился…

– ЧТО?! – мгновенно проснулась и ошарашенно уставилась на него. – Какого хло…

Вольф зажал мне ладонью рот и втолкнул обратно в комнату.

– Он просит маркиза отпустить тебя и признать невиновной! – Я выразила удивление глазами, так как говорить он мне пока не позволил. – Маркиз сказал, что ты сидишь в подвале, и велел тебя привести.

– Мм, – высказалась, как могла. Вольф наконец убрал руку. – В подвале, говоришь?.. Вот пусть этот мерзопакостный толстяк сам ко мне в подвал и спустится! Где у маркиза находятся казематы?

Муж сокрушенно покачал головой, тяжко вздохнул, взял за руку и повел вон из комнаты.

– Обуться-то хоть дай! – дернула его назад. – Или я босая должна из темницы явиться? Может, еще раны страшные на ступнях нарисовать? Как думаешь?

– Обувайся, – разрешил муж. – Это ваших рук дело?

– Ты о чем? – подняла на него невинные глаза.

– О безобразиях, которые произошли ночью в монастыре! Фабиано голову разбили!

– Правда? – получилось очень злорадно.

– Как Гораций в монастырь попал? – Сверлил меня глазами муж, явно не одобряя нашей мести. – Он же хранитель, далеко от амулета уйти не может.

– Значит, может! – обиделась на его подозрительный тон. – А этот склад жировых отложений не только разбитой головы заслуживает!

– Я за тебя волновался, – опустил голову Вольф и направился из комнаты.

– Ты спал, – прошептала ему в спину. Он передернул плечами. – У-у-у, – попыталась убрать улыбку с лица, так как удаляющийся Вольф отставил в сторону правую руку с оттопыренным вверх большим пальцем, – конспиратор.

Монах, увидев меня, вздрогнул и побледнел. Моя суровая высокомерная физиономия с плотно сжатыми губами, похоже, вселила в него ужас. Я гордо прошествовала на середину зала и вперила взгляд в отца Фабиано. Точнее, на его перевязанную голову. Дурацкая шапочка из бинтов и тонкие тесемки, врезающиеся в многослойный подбородок святого отца, делали его похожим на умственно отсталого младенца-переростка. Соски-пустышки только во рту недоставало.

Толстяк окончательно стушевался и взглядом попросил помощи у маркиза. Я ждала. Монах молчал, трясясь от страха. Маркиз молчал, получая наслаждение от происходящего. Вольф молчал не иначе как по политическим соображениям. Тишина звенела.

– Кхм… – подал признаки жизни хозяин замка.

– Э-э-э, – вторил ему монах.

И снова молчание.

– Пожалуй, я пойду, – внесла предложение. Мужчины не ответили. – Досплю… А то разбудили непонятно зачем.

Хм… Странно…

Я спокойно вышла из зала, и никто меня не остановил. Спустилась во двор, выяснила у слуг, где в замке располагается тюрьма, и прямиком направилась туда.

Стандартное, если можно так выразиться, подземелье. Стражник у двери. Даже пленник за решеткой имеется… очень знакомой, но избитой наружности.

С-с-сволочь! Гнида феодальная! Аристократ вонючий… Ненавижу!

Глава 14

– Это не просто сумасшедший дом, а сумасшедший дом со сквозняками!

На полу камеры, скрючившись в позе эмбриона, лежал давешний стражник. При моем приближении он застонал и попытался отползти к дальней стене.

– За что его? – обратилась к охраннику.

– За неисполнение приказа, – сухо ответил мужчина, стараясь не смотреть на меня.

– А-а-а… И долго ему тут сидеть? – продолжила я приставать к нему.

– Месяц, если раньше не сдохнет. – Равнодушие, с которым прозвучал его ответ, меня уже не удивляло.

– Хм… А ну открывай дверь!

– Не велено! – наконец проявил эмоции охранник.

– Не велено, не велено, все вам не велено, – зло бубнила, снимая ключи от решетки с пояса обездвиженного мужика, – пусть сдохнут все, лишь бы меня это не касалось… бездушные выродки… трусы сероводородные… слизняки купоросные…

Стражник, увидев мои действия, впал в ступор и прикинулся ветошью. Я бесцеремонно осмотрела его раны, нашептала ему прямо в кровь анальгетик на пару с противовоспалительным и принялась оттирать с него кровь презентованным мне маркизом носовым платком.

– Уйди… – зло прошептал мужик.

– Кости целы? – Гонит он меня… Гордый какой… Боги, в каких высоких чувствах я его подозреваю? Боится! Причем меня боится больше, чем маркиза. Правильно делает! Ибо я гораздо опаснее пусть и выдающегося менталиста, но всего лишь менталиста… – Так целы или нет?

– Вроде целы, – простонал он сквозь зубы. – Уйди… он и тебя…

Я ошиблась?! Хм, этот мужик беспокоится за меня? Упиться мне валерианкой!

– Не волнуйся, я нас обоих в обиду не дам. Ты только ничему не удивляйся, ладно?

– Угу…

– Эй, ты, – крикнула охраннику, – запри нас! – Кинула ему через решетку ключи, снимая заклинание обездвиживания. – Скажешь лишнего – застынешь столбом на всю оставшуюся жизнь! Понял?

– Не спорь с ней, Сыч, – прошептал раненый, – она даже связанная творит что хочет… – и одними губами: – ведьма…

Я криво усмехнулась, так как прозвучало это как похвала. По крайней мере, мне так показалось.

Охранник молча, с вытаращенными испуганными глазами запер решетку и замер у входа. Как раз вовремя. В нашу тюрьму в этот момент ворвались возбужденные маркиз с Вольфом, а следом за ними, подскакивая, как резиновый шарик, спешил Фабиано.

– Алфея! – яростно рыкнул хозяин замка. – Что вы тут делаете?!

– Как – что, сижу в застенках, жду оправдательного приговора, – надула губки обиженно. – Ведь святой отец для этого пришел так рано?

– Почему вы так решили? – прищурился Лотар.

Я надменно фыркнула:

– Обвинение он мне выдвинул еще вчера. Неужели он стал бы вставать в такую рань, чтобы сказать вам это во второй раз? Скорее всего, господин монах хорошенечко подумал, обсудил все со своими братьями и решил исправить несправедливость. Именно поэтому он приехал так рано! Да, святой отец?