Короли и королевы. Трагедии любви - Жюльетта Бенцони

На следующий день он приехал, и опасения Элеоноры на этот счет совершенно исчезли. Но его прибытие принесло с собой новые хлопоты, ибо подъемный мост замка Омбриер переехал не принц Людовик, а король Франции Людовик VII. Весть о смерти своего отца он получил на границе с Аквитанией.

Юная герцогиня приветствовала своего повелителя низким поклоном, затем выпрямилась, и будущие супруги молча взглянули друг на друга. Взгляд Элеоноры столь отчетливо выражал симпатию, что юный король смущенно потупил глаза. Он был высок и хорошо сложен, только спокойное лицо с ясными глазами, обрамленное светлыми волосами, было чересчур серьезно для его семнадцати лет.

– Нам приходится праздновать свадьбу при весьма печальных обстоятельствах, мадам, – промолвил он наконец. – Вы в трауре, и я оплакиваю смерть нежно любимого мною отца. Лишь молитва может смягчить наши страдания.

– Мы помолимся вместе, – робко ответила девушка. – Мне бы очень хотелось утешить вас, и я уверена, что вы тоже сможете помочь мне, сир.

Он покачал головой.

– Сперва мы должны помолиться, лишь тогда обретем покой. Мы еще должны получше узнать друг друга.

Пока его провожали в предоставленные ему покои, Элеонора, вздохнув, следила за ним взглядом. Неужели этому мальчику семнадцать лет? Он важен и серьезен, как пятидесятилетний прелат. Говорит о молитвах, тогда как Элеонора ожидала услышать от него сладкие речи влюбленного. Неужели для этого красивого юного короля Бог будет всегда на первом месте? Жаль, если это так.

Свадьба была отпразднована 8 августа в Бордо при большом стечении ликующего народа. Город и гавань были окрашены в синий, красный и золотой цвета благодаря вышитым, нарисованным и выложенным повсюду цветами гербам обоих домов. Церковные знамена, военные стяги и гербы с лилиями развевались на башнях, домах и мачтах кораблей. Рекой текло красное вино из погребов Бордо, придававшее всем соответствующее настроение. Повсюду слышались песни миннезингеров и музыка.

После церковного венчания они сообща приняли корону. Затем начался большой пир, и лишь поздно ночью молодым можно было остаться одним. Элеонора забралась в огромную постель и лежала молча, немного испуганная.

Когда Людовик вошел в спальню, она улыбнулась ему. В ответ он торжественно поклонился.

– Я пришел пожелать вам доброй ночи, Элеонора, – сказал он важно.

– Но… вы… монсиньор… – пролепетала она ошеломленно.

– Я проведу ночь в молитвах. Если мы желаем, чтобы Господь подарил нам красивое и многочисленное потомство, это лучший способ начать совместную жизнь.

Он еще раз поклонился и исчез. Элеонора была растеряна. Некоторое время она неподвижно сидела в постели и пыталась осмыслить то, что случилось. Когда она поняла, что первую брачную ночь проведет в одиночестве, ею овладела ярость. Она разбросала подушки и покрывала, затем обошла комнату и разбила все, что ей попалось под руку.

– Монах! – кричала она и топтала подушки. – Я вышла замуж за монаха!

Когда уже не осталось ничего, что можно было бы сокрушить, новая королева Франции бросилась на голый матрац и безудержно зарыдала.

Они поселились в Парижском городском дворце. С первого взгляда Элеоноре там понравилось, особенно хорош был огромный сад, простиравшийся до самой Сены. Ее двор состоял из знатных дам и любимого трубадура Сальдебрейля, которого она привезла с собой из Бордо. В это общество входили и молодые кавалеры, и в саду на берегах Сены часто устраивались прекрасные праздники.

Мы радуемся вечноИ в радости поем…

Аккорды лютни, сопровождаемые низким голосом Сальдебрейля, возносились к весеннему небу, и птицы в кустах бузины подпевали трубадуру. Он пел на языке лангедоков, догадываясь, что Элеонору иногда охватывает тоска по родине. Сложив на коленях руки, она сидела безмолвно и всем своим существом внимала песне, которую сложил ее предок, прозванный Гийом Трубадур. Сальдебрейль пел о радостях любви, о восторге понимающих друг друга сердец и прелестях плотских наслаждений.

Но Элеонора тщетно пыталась проникнуться чувством любовных страданий. Она еще не познала любви. Конечно, Людовик исполнял свои супружеские обязанности, она уже физически стала его женой, что можно было узнать по легкому изменению в ее фигуре, которое говорило о скором материнстве. Но для набожного юного короля, который все больше склонялся к монашеской жизни, плотское единение было лишь лишенным прелести исполнением долга. Когда же все-таки случалось так, что он вкушал наслаждение от тела, которое держал в объятиях, он немедленно подвергал себя ужасному самобичеванию и облачался в покаянную рубаху. Всю последующую ночь он проводил в молитвах. Элеонора должна была подарить ему сына, тогда, по его мнению, они сделают все, что от них зависит, для королевства.

Юная королева вздохнула, и ее печальный взгляд упал на молодую пару, которая сидела неподалеку от нее на скамье, оживленно разговаривая. То была ее сестра Пернель и миловидный Рауль де Вермандос… Они полюбили друг друга с первого взгляда, когда впервые встретились в Бордо. С тех пор были неразлучны и не заботились о скандальных сплетнях и пересудах вокруг них. А скандал готовился нешуточный, ибо Рауль был женат на Герберте, мощной мужеподобной женщине с внушительными усами, которая была намного старше его. Но ей принадлежали многочисленные земли и она была племянницей могущественного графа из Шампани, которому и пожаловалась на мужа. С тех пор Тибо де Шампань постоянно угрожал Раулю.

Элеонора невольно улыбнулась. Вся эта история, казалось, даже не коснулась влюбленных, они выглядели так безмятежно! Ими можно было любоваться. Элеонора решила защитить эту любовь и сделать для них все, что было в ее силах. К черту эту Герберту с ее жаждой мести! Раз Элеонора сама была лишена любви, пусть хоть ее сестра будет счастлива.

Как раз когда она думала об этом, ее пронзила невыносимая боль, над верхней губой выступили капельки пота. Она положила руку на живот и одним движением приказала Сальдебрейлю замолчать.

– Мы уходим, – промолвила она властным голосом, – дай мне руку, Агата, я себя плохо чувствую.

Придворная дама, поддерживая ее, встревоженно прошептала:

– Мадам, вы думаете, пришло время?..

– Я думаю… оно скоро придет. Все остальные могут оставаться, если пожелают.

И она быстро пошла со своими служанками во дворец.

У нее родилась дочь. Ее назвали Марией, и поскольку Людовик был разочарован, он как будто ничего и не заметил. Он погладил пальцем лоб супруги и рассмеялся.

– В другой раз Бог одарит нас лучше, любимая. Не печальтесь. Ваша дочь, несомненно, будет так же красива, как вы.