Роковая роль - Елена Топильская

— Что это? — я повертела снимки в руках, не сразу разобравшись, где верх, где низ.

— Я же не ишак. Как бы меня милиция наша ни поливала, я двадцать лет следователем работаю, кое-что понимаю. Вот это — следы волочения. Трусы валялись в трех метрах, туфли были сброшены — так это ее тащили. Никакие это не следы сексуального насилия. А тащили, знаете, откуда?

— Откуда? — послушно перепросила я. Следователь ткнул пальцем в фотографии.

— Там берег песчаный. А вечером влажно было. Следы там остались — любо-дорого.

— Следы? Чьи?

— Следы машины. Это снимки следов. А я сгоряча сделал слепки отпечатков протектора. Потом, когда дело чистил, убрал их к себе в сейф. А разбить рука не поднялась.

Он распахнул нижнее отделение допотопного сейфа и показал на газетный сверток. Из свертка торчали характерные края шершавой гипсовой заливки.

— А протокол осмотра вы что, переписали?

— Переписал, — кивнул он.

— А как же криминалист?

— Какой криминалист? У нас тут не столица. Я сам и фотографирую, и слепки делаю. Да и трупы, бывает, сам осматриваю.

— Где у вас почта? — спросила я, разглядывая снимки следов протектора.

На почте мне удалось отправить по фототелеграфу выцарапанные у следователя снимки в наш криминалистический отдел, Гене Федорчуку. Оттуда же я позвонила ему и предупредила, что он получит фотографии, которые надо сравнить с отпечатками шин, изъятыми при осмотре места обнаружения трупа Бурова. Косте Мигулько я тоже позвонила. Не вдаваясь в рассказы про ночное происшествие, я попросила его срочно переправить Федорчуку отпечатки протекторов от парадной, где нашли труп Бурова. Конечно, надежда призрачная, но я привыкла, что если есть два однотипных объекта, их надо сопоставить. Чем черт не шутит. И еще об одном я попросила Костю, — на всякий случай. Он очень удивился, но обещал выполнить мою просьбу, и мы договорились созвониться завтра. После того, как мы попрощались, Костя спохватился, что не сказал мне важной вещи: в квартиру Климановой тоже звонили из Коробицина, во всяком случае, в последний раз. С того же телефона.

— Вы там установили, чей телефон? — спросил Мигулько.

— Отчасти. Телефон гостиницы.

— Ну, пусть Петр поработает. Удачи.

Я тоже спохватилась и спросила, говорил ли он с постовыми, которые задержали окровавленного менеджера из «Бест-ойла».

— Говорил. Действительно, им наколку дал мужик на белой «десятке», номер они, конечно, не запомнили.

— Но мужика-то хоть запомнили?

— Смутно.

— Опознают?

— Не уверены.

— Черт!

К трем часам я вернулась к зданию прокуратуры. Петр Валентинович уже маячил там с озабоченным выражением лица. Увидев меня, он просветлел. Понятно было, что он за меня боялся. Мы присели на лавочку, и я рассказала ему про коллизии следствия.

— Я понял, что там что-то не то. Они явно не хотят говорить. Мы еще с вами посоветуемся, как из них что-то вытащить…

— Петя, мы же на «ты», — напомнила я ему.

Он опять заалелся, как маков цвет.

— Хорошо, — послушно сказал он, — я попробую. Мы с тобой обсудим, как их разговорить. Но я пока проверил другое.

— Петя, я говорила с Мигулько, он сказал, что Климановой тоже звонили из гостиницы «Ковчег».

— Да, вот я как раз это и проверял. Ночью, когда тебе звонили, коммутатор ведь был отключен.

— Да.

— Но звонки были.

— Да.

— Какой вывод?

— Вывод? — повторила я. — Значит, звонили не через коммутатор.

— А как?

— Петя, я не знаю. У меня технический кретинизм.

— Как-то напрямую подключились к кабелю.

— Интересно, кто это делает и зачем.

— Я пока нашел только одну кандидатуру. — Петя протянул мне какую-то бумагу. — Это список работников гостиницы и людей, которые так или иначе гостиницу обслуживают.

— Ага! — я сразу нашла в списке данные работника АТС, закрепленного за гостиницей. — Телефонный мастер вполне мог подключиться напрямую к кабелю. И звонить мне в номер, и даже в Петербург. Но фамилия его и имя, хоть и были достаточно необычными, — Опорос Михей Николаевич, — ничего мне не сказали. Если это действительно он звонил, то зачем?

— Зачем ему это делать, Петя? — повторила я уже вслух.

— Пока не знаю, — вдумчиво ответил Петр Валентинович. — Надо изучить его личность. А пока мы, знаете, что сделаем?

— Что?

— Пойдем пообедаем. А из ресторана позвоним Михею Николаевичу. Я тут присмотрел чудный ресторанчик, называется «Белый шиповник». Я тебя приглашаю.

Ресторанчик действительно был чудный. Он находился прямо на берегу реки, стилизован был под охотничий домик, увитый белым шиповником. В обеденном зале на стенах висели картины, изображающие псовую охоту, а над камином располагались два портрета — мужской и женский, изображающие, надо думать, беглую графиню и ее любовника. Тем более, что мужчина, запечатленный на портрете, был одет в гвардейскую форму. И внешне кого-то мне напоминал. А может, мне это казалось.

Народу в ресторане не было вообще. Заглянув в меню, я подумала, что вряд ли отсутствие наплыва посетителей объясняется дневным временем. Скорее всего, тем, что цены здесь были обозначены в у. е., что для области вообще не характерно. Все знают, что в области уровень цен сильно отличается от питерского, и вчетвером там можно наесться до отвала на сумму, которой в городе едва хватит одному погрызть что-нибудь в скромном бистро.

Тем не менее я была приглашена, и решила, что могу абстрагироваться от столбика цен в меню.

— А что мы скажем этому Михею? — робко спросила я у Пети после того, как официант, принявший у нас заказ, отошел от столика. — Надо придумать, что ему сказать, а то вдруг спугнем.

— Сейчас придумаем, — отозвался Петя. Он вертел головой, осматривая зал.

Взгляд его задержался на портретах графини и офицера, и он спросил:

— Лицо мне кого-то напоминает. Не знаешь, на кого офицер похож?

— Я тоже не могу вспомнить. Но кого-то он точно напоминает. Может, какого-то артиста? Официант принес аперитив.

— А позвонить от вас можно? — спросил Петя.

— Конечно.

С любезной улыбкой официант притащил на наш столик телефонный аппарат с длинным шнуром.

— Скажите, а это, как мы поняли, графиня Молочкова и ее возлюбленный? — поинтересовался Петя, кивком головы показав официанту на портреты.

— Точно так, — подтвердил официант. — Это подлинные портреты, работы крепостного художника Владимирова, восемнадцатый век.

— На кого он так похож? — продолжал расспрашивать Петя. — Может, на какого-то артиста? Официант покачал головой.

— Мне он никого не напоминает, — ответил он вежливо, но безразлично.

Выждав несколько секунд и убедившись, что вопросы мы исчерпали, и просьб никаких больше не имеем, он отошел к стойке и застыл.

Петя подвинул аппарат ко мне и положил передо мной на стол бумажку с номером телефона.

— Звони, — сказал он, — это его рабочий. Я некоторое время поколебалась, потом набрала номер. Мне ответил женский голос.

— Здравствуйте, — сказала я в трубку, — а Михея можно?

— Одну минуточку. А кто спрашивает?

— Из гостиницы, — ответила я, немного поколебавшись.

Женщина на том конце провода зажала трубку рукой и крикнула куда-то:

— Опороса кликните, его к телефону. Из гостиницы.

— Одну минуточку, — повторила она уже мне, — сейчас он подойдет.

Я поблагодарила ее и стала ждать. В трубке шуршало, потом послышались шаги, и кто-то взял трубку.

— Опорос слушает, — сказал мне прямо в ухо глухой, безжизненный, лишенный всяких модуляций голос. Голос робота. Или призрака. Теперь голос обрел имя, отчество и фамилию — Опорос Михей Николаевич. Хоть я готовилась внутренне, мне все равно стало не по себе. И стоило большого труда собраться и продолжить разговор.

— Ой, Михей Николаевич, простите, позже позвоню, — пискнула я и бросила трубку.

— Ну что? — Петя все это время не сводил с меня глаз.

— Это он. Гад, — не удержавшись, прошипела я.

— Что будем делать? — спросил Петя; видно было, что он немножко растерялся.

— Работать, — вздохнула я. — Как теперь к нему подбираться? Мигулько вызвать, что ли?

— А ты думаешь, я не справлюсь?

Я вздохнула.

— Петя, жена Бурова была, говорят, очень общительной и принципиальной. За это, я думаю, и поплатилась. Самое простое, что напрашивается, — это то, что она узнала кое-что, а огласка была кому-то нежелательна. Но неужели она при своей общительности никому об этом не рассказала?

— Послушай, а если исполнитель — Михей, может, она узнала, что он подключается к телефонам гостиницы?

— И что? Нет, это ерунда. Каким бы Михей ни был, это не повод для убийства. Есть что-то более серьезное.

— И все равно, — Петя упрямо наклонил стриженую ежиком голову, — я бы проверил, где был этот Михей в интересующее нас время.