Ядерное оружие Третьего рейха. Немецкие физики на службе гитлеровской Германии - Дэвид Ирвинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
24 ноября вновь назначенный глава исследовательского совета профессор Эсау написал письмо своему коллеге и конкуренту профессору Рудольфу Ментцелю, в котором высказался за централизацию работ над урановым проектом. Он объяснял это тем, что «за последние несколько месяцев исследовательскому совету пришлось обеспечить работу над целым рядом дополнительных направлений в рамках программы и, как следствие, открывать новые научные центры и расширять число сотрудников». Проект способен принести практические результаты только в том случае, если он будет обеспечен соответствующим персоналом и инфраструктурой. Кроме того, все работы в рамках проекта должны быть обеспечены по высшему в Германии приоритету DE. Ранее, при строительстве бункера под реактор в Институте физики в Далеме, Альберту Фоглеру удалось обеспечить для строительства такой приоритет. Имя Фоглера Эсау упоминал с некоторой досадой. Ментцель отправил на подпись Герингу проект директивы об официальном создании группы исследований в области ядерной физики. В письме к заместителю Геринга Ментцель напоминал, что со времен открытия профессора Гана над проблемой работают ученые всего мира; особенно больших успехов добились американские физики: «Даже не упоминая о том, что никогда невозможно заранее определить масштабы важности научно-исследовательского проекта, и забыв о том фантастическом эффекте, который могут дать исследования в области ядерной физики, сама проблема кажется мне настолько важной, что даже теперь, во время войны, ее нельзя оставлять ни на минуту. Именно с ядерной физикой связано решение самых смелых военных программ».
Ментцель предложил Герингу назначить профессора Эсау «полномочным представителем рейхсмаршала по ядерной физике». Несмотря на то что Эсау не был по образованию ядерным физиком, он обладал широкой эрудицией. Кроме того, поскольку это был человек со стороны, он был нейтральной кандидатурой, не представлявшей ничьих узковедомственных интересов. А это, по мнению Ментцеля, «тоже было немаловажно, поскольку, принимая во внимание то, что работающие над атомной программой физики обладают сложными характерами и весьма ранимы по натуре, назначение на этот пост специалиста из их среды может привести к неожиданным сложностям и трениям».
Профессор Эсау действительно поддерживал хорошие отношения с учеными, работавшими в рамках проекта в различных ведомственных группах, включая группу, подчиненную министру Онезорге. Однако его слабым местом было то, что он не пользовался авторитетом в государственных структурах рейха. Особенно огорчительным было то, что рейхсминистр Шпеер был о профессоре самого низкого мнения. То же самое касается и самого Ментцеля. Через несколько дней после того, как Ментцель написал письмо заместителю Геринга Герннерту, в его личном деле появился донос, в котором утверждалось, что, еще работая в министерстве образования, профессор Ментцель нанес немецкой науке огромный вред. «В физике все захватила клика, защищающая Эйнштейна с его теорией относительности… Этот факт подтверждается тем, что в Институте физики имени кайзера Вильгельма место профессора Дебая, этого непревзойденного мастера экспериментальной физики, занял профессор Гейзенберг, который всегда был главой теоретиков». Анонимный доносчик далее писал, что физики – ветераны партии, которые уже более двадцати лет критиковали Эйнштейна и его теорию, безо всякого объяснения причин были уволены Ментцелем. А самой ужасной аноним считал эту «аферу с так называемой урановой машиной, которую пытается продвигать Ментцель».
Однако к этому времени Геринг уже поставил свою подпись под директивой о назначении Эсау главой всей германской атомной программы. В ней говорилось:
«Настоящим приказываю включить в имперский исследовательский совет группу исследований в области ядерной физики, которую предстоит создать и возглавить Вам. Я назначаю Вас своим уполномоченным по всем проблемам ядерной физики и обращаю Ваше особое внимание на следующие аспекты:
1) проведение исследований в области ядерной физики, направленных на практическое использование атомной энергии урана;
2) производство люминесцентных красителей без использования радия;
3) получение источников нейтронов большой мощности и
4) исследования в области мер безопасности при работе с нейтронами.
Хайль Гитлер!
(подпись) Геринг».
Последующий год не принес успешных результатов в работах над программой, поскольку у профессора Эсау было много недоброжелателей. Сам он происходил из сельских жителей, и его речь выдавала в нем уроженца Восточной Пруссии. Одна из партийных газет описывала его как «толстяка с твердым черепом крестьянина». И все же простоватая внешность профессора Эсау была обманчива. Это был умнейший человек, который сделал блестящую ученую карьеру в годы, когда радио и телевидение делало свои первые шаги. Кроме того, Эсау много сделал для практического применения в медицине ультракоротких волн. Вскоре стало очевидно, что, несмотря на то что Эсау охотно принял новое назначение и получил от Геринга впечатляющую, хотя и невнятную должность «уполномоченного рейхсмаршала по ядерной физике», он почти не верил в то, что атомный проект даст результаты. Однажды он заявил Гартеку, что тот получит требуемые фонды только в том случае, если построит реактор и с термометром в руках продемонстрирует, что температура в нем выросла хотя бы на одну десятую градуса.
За несколько дней до своего назначения Эсау даже высказывался за закрытие всего проекта. 4 декабря доктор Эрих Ваге писал по этому поводу в своем дневнике:
«Совещание в кабинете президента Национального бюро по стандартам, государственного советника Эсау. От физиков присутствуют Дибнер, Ваше, Клузиус, Гартек, Вонхоффер, Вирц и я; от химиков – Альберс, Шмитц-Дюмонт и некто, рассказывавший о попытках создания газообразных соединений урана (для применения в реакции выделения изотопов вместо чрезвычайно агрессивного гексафторида). Эсау готов в январе или феврале 1943 года выбросить полотенце.
Похоже, они уже не надеются на то, что решение нашей проблемы может оказать влияние на исход войны».
Назначение Эсау столкнулось с открытым недовольством сотрудников Института имени кайзера Вильгельма. Кроме того, ему не доверял Альберт Шпеер. В конце 1942 года Шпеер продемонстрировал то, что он придавал атомной программе огромное значение. Он присвоил вожделенный приоритет DE ряду институтов под руководством Гейзенберга, Раевски, Боте и Гана. На этом этапе войны такого приоритета не имели даже программы по созданию секретного оружия «Фау-1» и «Фау-2». 4 февраля 1943 года доктор Альберт Фоглер пригласил Эсау и Ментцеля на конференцию, которая должна была состояться в Берлине, в штаб-квартире сталелитейной компании, которую он представлял. Являясь президентом этого гиганта, Фоглер в прежние годы принимал участие в финансировании большинства из политических кампаний Гитлера. Теперь он решил не допустить, чтобы персоналом Института имени кайзера Вильгельма руководили люди, подобные злосчастному профессору Эсау. Фоглер заявил Эсау, что решил созвать эту конференцию с целью «распределения» обязанностей в рамках проекта между Институтом имени кайзера Вильгельма и группой ядерных исследований. Таким образом, Институт имени кайзера Вильгельма с самого начала выходил из подчинения профессору Эсау. За этим, конечно, стоял Шпеер, который обещал Фоглеру материальную и финансовую поддержку для проведения необходимых строительных работ. О том, что «господин рейхсминистр Шпеер проявляет особый интерес к одному из аспектов ядерной программы», говорят немецкие трофейные документы, относящиеся к этому периоду. Всего через несколько недель после конференции сотрудники Института имени кайзера Вильгельма обратились к Ментцелю с протестом по поводу «личных трений» между ними и учеными группы Эсау. Проблема касалась распределения материалов. Фоглер потребовал проведения нового совещания с участием заинтересованных сторон при участии представителя министерства Шпеера, который должен был уладить конфликт.
В то время, когда в Германии ученые из соперничавших друг с другом групп нуждались в достаточном количестве тяжелой воды для завершения опытов на реакторах, четыре норвежских агента из управления специальных операций, приземлившиеся на парашютах в Норвегии, вот уже два месяца ожидали прибытия товарищей для новой попытки штурма предприятия в Веморке. Они жили в ужасающих условиях; запасы дров подходили к концу. Плато Хардангер находится на высоте 1000 метров над уровнем моря, и температура там редко поднимается выше нуля градусов. К середине декабря все четверо членов группы были серьезно больны и страдали от недоедания. Они начали есть ягель. Скверная погода не позволяла охотиться на оленей. При все более слабом сигнале рации они получили указания Лондона об очередной задержке операции «Gunnerside».
