Валис - Филип Дик

Парк окружает множество магазинчиков, предназначенных для туристов, что приезжают на выходные, – там очень ловко умеют всучить доверчивому ротозею никому не нужный хлам. А рядом стоят старые здания, оставшиеся от мексиканского правления. Они свежевыкрашенны и снабжены табличками, оповещающими об их исторической ценности.

Воздух приятно пах – это особенно заметно, если вы приезжаете из Южных Земель, – и, хотя было уже темно, мы побродили немного по городу, прежде чем зайти в бар под названием «У Джино», чтобы позвонить Лэмптонам.

Когда Эрик и Линда Лэмптоны приехали за нами на белом «фольксвагене-рэббите», мы сидели в баре, попивая коктейль «сепаратор» – фирменный напиток Джино.

– Простите, что не смогли встретить вас в аэропорту, – сказал Эрик Лэмптон, подойдя вместе с женой к нашему столику.

Видимо, он узнал меня по фотографиям в прессе.

Эрик Лэмптон оказался стройным мужчиной с длинными светлыми волосами. На нем были красные джинсы-«колокола» и футболка с надписью «Спасите китов». Кевин, само собой, сразу его узнал, как, собственно, и многие посетители бара. Со всех сторон раздавались приветственные возгласы – Лэмптоны едва успевали улыбаться и кивать знакомым. Рядом с Эриком шла Линда – тоже стройная и с зубами, как у Эммилу Харрис. В отличие от мужа у нее были длинные мягкие темные волосы. Застиранные шорты, клетчатая рубаха и бандана на шее. Оба носили ботинки: Эрик – на молнии, Линда – на шнуровке.

Мы погрузились в «рэббит» и вскоре уже ехали по улице, застроенной относительно современными домами с большими лужайками.

– Мы – «Рипидоново общество», – сказал Жирный.

Эрик Лэмптон ответил:

– А мы – «Братья Божии».

Кевин потрясенно уставился на Эрика. Мы, в свою очередь, на Кевина.

– Значит, название вам знакомо, – констатировал Эрик.

– Gottesfreunde, – сказал Кевин. – Четырнадцатый век!

– Верно, – кивнула Линда. – «Братья Божии» появились в Базеле. Потом распространились в Германию и Нидерланды. Вы должны знать о Мейстере Экхарте.

Кевин кивнул.

– Первый человек, кто предположил различие между Божеством и Богом. Величайший из христианских мистиков. Он учил, что человек может достичь единения с Божеством, говорил, что Бог существует в человеческой душе! – Мы еще никогда не видели Кевина таким возбужденным. – Душа сама способна узреть и познать Бога. Сегодня этому никто не учит! И… и… – Кевин начал заикаться – такого мы еще не видели. – Шанкара в Индии, в девятом веке, учил тому же самому. Это трансхристианский мистицизм, там говорится, что человек может познать Бога, потому что в самом человеке есть «несотворенная искорка», единосущная Богу. Брахма… вот почему Зебра…

– ВАЛИС, – сказал Эрик Лэмптон.

– Не важно кто, – продолжал Кевин, поворачиваясь ко мне. Он крайне возбудился. – Это объясняет откровения по поводу Будды, и Святой Софии, и Христа. Такие вещи не ограничены странами, культурами или религиями. Извини, Дэвид.

Дэвид дружелюбно кивнул, хотя было видно, что он потрясен. Ортодоксальностью здесь и не пахло.

Эрик сказал:

– Шанкара и Экхарт – одна и та же личность, живущая одновременно в двух местах и двух временах.

Жирный пробормотал себе под нос:

– Он заставляет вещи казаться другими, чтобы создавалось впечатление, что время меняется.

– И время, и пространство, – проговорила Линда.

– А что такое ВАЛИС? – спросил я.

– Всеобъемлющая Активная Логическая Интеллектуальная Система, – ответил Эрик.

– Хорошее описание.

– Какое есть, – хмыкнул Эрик. – Нормальное описание. Или вам хочется давать имена, вроде как человек давал имена животным по указанию Бога? ВАЛИС – это имя. Называйте его так и будьте довольны.

– ВАЛИС – человек? – спросил я. – Или Бог? Или что-то еще?

Эрик с Линдой улыбнулись.

– Он пришел со звезд? – продолжал я.

– Место, где мы сейчас находимся, тоже одна из звезд, – сказал Эрик. – Наше Солнце – звезда.

– Ребусы, – пробормотал я.

Жирный спросил:

– ВАЛИС – Спаситель?

Оба, и Эрик, и Линда, на мгновение замолкли, потом Линда сказала:

– Мы – «Братья Божии».

Больше никто из них ничего не добавил.

Дэвид внимательно посмотрел на меня и сделал жест, который я понял как: «Они достигли ТАКОГО уровня?».

– «Братья Божии» – очень древняя группа, – ответил я вслух. – Я думал, они все умерли столетия назад.

Эрик проговорил:

– Мы никогда не умирали, и мы гораздо старше, чем вы можете себе представить. Старше, чем вам говорили. Даже мы не скажем вам правды, насколько мы стары, если вы спросите нас.

– Значит, вы существовали до Экхарта! – отрезал Кевин.

– За века до него?

Ответа не последовало.

– За тысячелетия? – спросил я.

– Высокие горы – сернам; каменные утесы – убежище зайцам, – нараспев произнесла Линда.

– Что это? – в унисон воскликнули мы с Кевином.

– Я знаю, что это, – сказал Дэвид.

– Быть не может, – прошептал Жирный.

Через некоторое время Эрик проговорил:

– На них гнездятся птицы: ели – жилище аисту.

Жирный повернулся ко мне.

– Раса Эхнатона. Псалом 103, из гимна Эхнатона. Он вошел в Библию… и он старше Библии.

Линда Лэмптон заговорила:

– Мы – уродливые строители с руками, подобными когтям. Мы стыдливо прячемся. Вместе с Гефестом возвели мы великие стены и жилища для самих богов.

– Верно, – пробормотал Кевин. – Гефест был уродом. Бог-строитель. Вы убили Асклепия.

– Они – циклопы, – слабым голосом произнес Жирный.

– Значит – круглоглазые, – сказал Кевин.

– Но у нас три глаза, – проговорил Эрик. – Так что в исторические записи вкралась ошибка.

– Не случайная? – поинтересовался Кевин.

– Нет, – ответила Линда.

– Вы очень стары, – сказал Жирный.

– Да, – подтвердил Эрик, Линда кивнула. – Мы очень стары. Но время – не реально. Во всяком случае, для нас.

– Бог ты мой! – потрясенно проговорил Жирный. – Это изначальные строители.

– Мы никогда не останавливались, – сказал Эрик. – Мы по-прежнему строим. Мы построили этот мир, эту пространственно-временную матрицу.

– Вы – наши создатели, – выдавил из себя Жирный.

Лэмптоны кивнули.

– Вы и в самом деле Божии братья, – сказал Кевин. – В буквальном смысле.

– Не бойтесь, – произнес Эрик. – Помните, как Шива держит руку, чтобы показать, что бояться нечего?

– Но ведь Шива – разрушитель, – запротестовал Жирный. – Его третий глаз разрушает.

– Он еще и созидатель, – заметила Линда.

Наклонившись ко мне, Дэвид прошептал:

– Они сумасшедшие?

Они боги, сказал я себе. Они – Шива, который одновременно разрушает и защищает. Они судьи.

Наверное, мне следовало испугаться… Тем не менее я не испугался. Они уже совершили акт разрушения – низвергли Ферриса Ф. Фримонта, как было показано в «ВАЛИСе».

Наступило время Шивы Созидателя. Время воссоздания всего, что утеряно. Двух погибших девушек.

Как и в кино, Линда Лэмптон оказалась способна поворачивать время вспять… и воскрешать умерших.

До меня начал доходить смысл фильма.

«Рипидоново общество», словно рыба, осознал я, покинуло морские глубины и вынырнуло на поверхность.

Вторжение коллективного подсознательного, учил Юнг, способно уничтожить наше слабое индивидуальное эго. В глубинах коллективного дремлют архетипы. Пробудившись, они могут созидать либо разрушать. Вот в чем опасность архетипов: противоположные качества еще не разделены. Биполяризация на парные противоположности не возникает, пока не возникает сознание.

Так и с богами: жизнь и смерть, защита и разрушение – суть одно. Тайное единение существует вне пространства и времени.

Такое может очень сильно испугать, и неспроста. В конце концов, ставкой оказывается само ваше существование.

Настоящая опасность, а с ней и степень крайнего ужаса, приходит, когда сначала имеет место созидание и защита, а после грядет разрушение. Поскольку при такой последовательности все, что создано, должно погибнуть.

В каждой религии таится смерть.

Она вольна проявить себя в любой момент, и не исцеление несет она на своих крылах, но отраву.

Однако мы все были отравлены с самого начала. А ВАЛИС дал нам информацию, целительную информацию. ВАЛИС пришел к нам в облике врача, и век страданий, Железный Век был уничтожен вместе с ядовитой металлической занозой.

И все же… риск сохранился.

Все это что-то вроде какой-то ужасной игры. Игры, исход которой неизвестен.

Libera me, Domine, сказал я себе. In die illa. Спаси и сохрани меня, Господи, в этот день гнева. Вселенную пронизывает поток иррационального, и мы, маленькое доверчивое «Рипидоново общество», рискуем быть увлечены им и исчезнуть навсегда.

Как исчезли многие до нас.

Я вспомнил об открытии, которое совершил великий врач Возрождения. Яд в строго отмеренных дозах может служить лекарством. Парацельс первым использовал в качестве лекарства такие металлы, как ртуть. Именно благодаря этому открытию – использование ядовитых металлов в строго отмеренных дозах в качестве лекарства – Парацельс попал в учебники истории. Жизнь великого врача, впрочем, закончилась весьма неудачно.