Жизнь и Учение мастеров Дальнего Востока - Бэрд Сполдинг

Время пролетело незаметно. И вот уже приспела пора снова собираться в дорогу; мы назначили встречу на май в таком месте, где можно было бы пополнить запасы пищи и обзавестись необходимым снаряжением.

Чем меньше оставалось времени до отправки, тем большее волнение меня охватывало. Каждый час жизни приносил нам новые радости; скучать не приходилось.

Мы делили с этими людьми хлеб, и кров целых пять месяцев, но они пролетели, как одно мгновение. А тем временем перед нами открылся мир неограниченных возможностей, словно бы кто-то широко распахнул огромную дверь. Никто из нас, однако, не решался в нее войти. Пока еще мы во всем полагались на своих «братьев».

Я верю, что в жизни каждого смертного наступает момент, когда перед ним широко распахивается дверь и он познает свои неограниченные и пока еще неиспользованные возможности. Именно это произошло с нами тем памятным апрельским утром. (Я настойчиво прошу читателя отбросить на время все предрассудки и посмотреть на вещи нашими глазами. Я отнюдь не питаю розовых надежд, но хочу, чтобы вы поняли: одно дело — читать об этих людях, и совсем другое — сидеть и молча слушать их.) Казалось бы, встань, смело шагни в отворенную дверь, и свершится чудо. А мы так и не отважились это сделать. Вы спросите: почему? Нам не хватало веры. Традиция захлопывала дверь и оттаскивала нас назад, а мы малодушно смирялись: не судьба, мол. Но поймите же наконец: мы сами творцы своих судеб.

Целые поколения этих добрых, простых и в то же время величественных людей входили в заветную дверь, считая, что по-другому и жить нельзя. Чистая, честная жизнь здесь на земле — об ином никто из них и не помышляет. Сравнение напрашивается само собой.

Нам было грустно прощаться с этими добрейшими душами, к которым мы успели привязаться за последние месяцы, но мы знали, что впереди — новые встречи, и с нетерпением ждали отправки. Чудесным апрельским утром мы тепло распрощались с ними; крепко пожимая нам руки, они приглашали нас приходить к ним в гости еще. Последнее «прощай» и пожелание счастливого пути — и вот мы уже обратили лица на север, к великой пустыне Гоби. Воображение рисует нам невероятные трудности перехода, но нас не запугать: ведь с нами Эмиль и Джаст, а Непроу сменил моложавый Чандер Сэн.

Мы объездили немало земель; поход был нашей родной стихией, и настроение у всех было приподнятое. Впереди открывался новый, невиданный мир. Путь был неблизкий, на нем подстерегали бесчисленные опасности, но ничто не в силах было нас устрашить. Мы целиком доверяли своим великим друзьям, а потому отбросили все страхи и сомнения и с юношеским энтузиазмом рвались вперед. Мы уже вошли во вкус такой жизни.

Мы привыкли к путешествиям в самые отдаленные уголки планеты, но никогда не испытывали такой легкости и свободы, как сейчас. Теперь вы не удивитесь, если мы скажем, что были без ума от этой страны и наших благодетелей. Мы готовы были идти на север до самого полюса. Как только мы вышли на тропу, один из моих товарищей заметил: «Жаль, что мы не можем передвигаться так же быстро, как эти ребята. Им приходится разделять с нами все тяготы пути».

Шесть дней прошли без приключений. Но на седьмой, в пять часов вечера, когда мы выбрались из глубокой лощины на широкое плоскогорье, внезапно раздался крик: «Всадники на горизонте!» В бинокль мы насчитали двадцать семь всадников, вооруженных с головы до ног. Мы сообщили об этом Джасту, и он сказал, что это, вероятно, бродяги, которых здесь пруд пруди. «А может, это разбойничья шайка?» — поинтересовались мы. «Вполне возможно, — ответил он. — Во всяком случае, на пастухов они не похожи».

Мы сошли с тропы и в небольшой рощице разбили лагерь. Пока мы готовились к ночлегу, двое участников экспедиции переплыли небольшую речушку и взобрались на гребень горы, с которой хорошо просматривались окрестности. Добравшись до вершины и приставив к глазам бинокли, они постояли какое-то время, а затем опрометью бросились вниз. Не успев добежать до лагеря, они стали кричать, что всадники уже в трех милях от нас и скачут в нашу сторону. Кто-то сказал, что, похоже, собирается гроза. Мы подняли головы и увидели гряду дождевых облаков, плывших с северо-запада; туман надвигался со всех сторон. Нам стало не по себе: в отблесках близящейся грозы разбойники спускались с соседнего холма прямо к нам. Наша группа состояла из тридцати двух человек, и у нас не было ни пистолетов, ни ружей. В этот самый момент разразился буран невиданной силы. В мгновение ока мощный порыв ветра засыпал нас снежной крупой, с ревом ломая ветки и круша деревья. Мы поспешили укрыться в палатках. Внезапно буря стихла, и мы подумали, что этим все и закончится: такие шквалы бывают здесь часто, и длятся они недолго.

Сумерки еще не перешли в ночь, и мы смогли привести лагерь в порядок. Мы занимались этим примерно с полчаса, напрочь забыв о грозе и разбойниках, причинивших нам столько беспокойства. Когда мы сели передохнуть, наш Руководитель выглянул из палатки, осмотрелся, а затем повернулся и сказал: «Гроза бушует совсем рядом. А здесь ни ветерка. Вы только посмотрите: палатки и деревья даже не колышутся, а воздух теплый и свежий». Из палатки вышло еще несколько человек; они замерли от удивления. Сидя в палатке, мы почти не слышали шума грозы и решили, что ее отнесло ветром в лощину. В этой стране бури налетают, подобно циклону, и мчатся многие мили, пока не растратят всю свою ярость; затем наступает мертвая тишина. Но на этот раз все было по-другому. В какой-то сотне футов от нас яростно бушевал буран, а в лагере было тепло и тихо. А ведь еще несколько минут назад мы тряслись от зверского холода, пронизывавшего до костей, и пытались укрыться от острых ледяных крупинок, яростно хлеставших по лицу, прямо-таки задыхаясь от метели.

Словно по мановению волшебника, зажегся свет. Нам показалось, что мы слышим голоса людей, которые перекрывал рев грозы. Нам сказали, что ужин готов; мы вошли в палатку и сели. За столом один из моих товарищей вспомнил о всадниках, спускавшихся с холма перед грозой. Другой мой коллега сказал: «Мы слышали чьи-то крики. Возможно, они заблудились. Может, мы могли бы им как-то помочь?» Джаст сообщил, что это отъявленные головорезы. Они только тем и живут, что грабят окрестные деревни и угоняют стада овец и коз. После ужина, когда буря немного стихла, мы стали различать крики людей и ржание, и храп обезумевших лошадей. Судя по звукам, они находились совсем недалеко от нас, но стена снежного вихря была такой плотной, что мы ничего не могли разглядеть — даже отблесков лагерного костра.

Вдруг Эмиль встал и сказал, что пригласит их в наш лагерь. Мороз крепчает, и до утра ни люди, ни лошади явно не протянут. Когда он выходил из палатки, двое из нас спросили, нельзя ли пойти вместе с ним. Эмилю это понравилось; он согласился, и все трое вскоре исчезли за пеленой метели. Минут через двадцать они вернулись; за ними шли двадцать разбойников, ведших под уздцы своих лошадей. Позже нам сказали, что семь остальных так и не нашлись; вероятно, они заблудились во время пурги. Наши гости представляли собой пеструю толпу полудикарей. Как только они вошли в круг света, то сразу забеспокоились, решив, что и" провели. Эмиль успокоил их и сказал, что они могут уйти от нас, когда пожелают, показав, что нам даже нечем защищаться. Их главарь рассказал что, увидев, как мы поднимаемся из лощины, они решили напасть на нас Но когда разразилась буря, они сбились с дороги и не могли понять в какой стороне находится их лагерь. Эмиль и два моих товарища обнаружили их под скалой в ста ярдах вниз по течению. Главарь сказал, что если их прогонят, то они наверняка погибнут. Эмиль заверил его, что этого не случится.

Разбойники привязали лошадей, сели в сторонке и, сбившись в кучу, стали есть сушеное козлиное мясо и ячье масло, которое достали из седельных мешков. Во время еды они держали ружья наготове и при малейшем шуме вскакивали и прислушивались. Разговаривая между собой, они оживленно жестикулировали. Джаст поведал нам, что они дивятся нашему свету и снаряжению и никак не возьмут в толк, отчего затих ветер, почему здесь так тепло, а лошади такие покладистые. Один из разбойников, вероятно, самый словоохотливый, сказал, что слышал о Мастерах и раньше. Он объяснил своим друзьям, что это люди наподобие богов и что если б они захотели, то расправились бы с ними (разбойниками) в два счета. Джаст рассказал нам, что кое-кто из шайки уговаривал остальных ограбить нас и убежать, но этот человек настаивал на своем. Он утверждал, что стоит причинить нам малейший вред, и все разбойники будут уничтожены. Спустя некоторое время восьмеро из них встали и, подойдя к нам, сказали Джасту, что они насмерть перепуганы и хотят поскорее пробраться в свой лагерь, расположенный в нескольких милях вниз по течению. Ориентиром для них служила небольшая рощица, в которой мы расположились. Разбойники оседлали лошадей и поскакали вдоль берега.