Одно другого интересней - Ежи Брошкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом на огромном ковре Ика, Горошек, Онео и трое представителей медленно облетели весь зал. Они плыли мимо тысяч кресел, мимо смеющихся лиц вегов, под непрестанным дождем цветов. И когда наконец, не помня себя от усталости и волнения, снова оказались на сцене, в зале вновь дважды пропел гонг.
И председатель обратился к присутствующим:
— Ставлю на голосование: кто за то, чтобы признать Землю Планетой Надежды?
На огромном экране в ту же секунду засверкал сложный пунктирный узор.
— Восемь тысяч! — отметил профессор Лалос. — Единогласно! Председатель поднял руку.
— Веги! — сказал он. — Чрезвычайный Съезд представителей объявляю закрытым и заканчиваю его приветом Земле.
Зал засиял тысячами золотистых огней, В тот же самый миг огромный его купол беззвучно раскрылся.
А через какие-нибудь полминуты все кресла с представителями, взлетев в воздух, словно целый рой звезд, помчались во все четыре стороны Веганского мира.
Горошек толкнул Ику локтем:
— Слышала? У них тут тоже до сих пор собрания и голосования. Плохая надежда на прогресс!
— Тсс! — грозно нахмурилась Ика.
Но на этот раз было поздно: все трое представителей и Онео услышали, как «второй голос» Горошка произнес эту фразу, и залились смехом.
Председатель от хохота едва не начал заикаться.
— Учтите одно, — сказал он. — Учтите, что это первое собрание за сто десять Веганских лет.
— Тогда еще ничего, — кивнул Горошек.
А Ика уже обратилась к самому симпатичному, по, ее мнению, из всех вегов — профессору Лалосу.
— Простите, — спросила она. — Как это сделано, что мы друг друга понимаем?
Профессор Лалос развел руками.
— Боюсь, дорогая, что тебе не понять принципа устройства, сказал он. — Мы это называем… автоматическим переводчиком. А действует он по принципу…
— Профессор, — предала его Мэда. — Я сама знаю только то, что автоматический переводчик переводит автоматически. И мне этого достаточно. Должно быть, достаточно и для наших гостей. Правда? обратилась она к Горошку.
— Правда, — шепнул он, восторженно глядя на глаза Мэды. Ика перехватила его взгляд и сердито покосилась на Мэду. Тем не менее она учтиво присела.
— Не смею спорить, — сказала она. — Так, Онео? Онео снова взял ее за руку и прижал к груди.
— Я вас очень люблю, — сказал он.
— Вас, а может, и тебя, — шепнул, обращаясь исключительно к самому себе, Горошек и машинально поглядел на часы. А часы шли!
— Батюшки, Ика! — крикнул Горошек. Семь часов.
— Утра или вечера? — переспросила она машинально. И вдруг до нее дошел смысл слов Горошка. Ика побледнела.
— Семь? А… а в восемь!… - начала она отчаянным голосом.
Профессор Лалос положил ребятам руки на плечи. — Не волнуйтесь — широко улыбнулся он. — Вы вышли не только из сферы земного пространства, но и из сферы земного времени. На ужин поспеете к восьми…
— Ведь… ведь тетка Педагогика… — пробормотала Ика. Поэтесса Мэда засмеялась. Словно кто-то сыграл арпеджио на флейте.
— Ах, дорогие мои. У каждого есть своя тетка Педагогика. У нас — тоже.
Председатель слегка поморщился. Профессор спокойно продолжал:
— У нас есть еще полвеганского часа для экскурсии в центральную Дэллу… а потом вы вернетесь домой. Идет?
— Идет! Идет! Идет! — с энтузиазмом завопили ребята. Впервые за время этого приключения они были вполне единодушны.
Тогда профессор Лалос что-то сказал в светившееся на его пальце кольцо с опаловым камнем.
Камень был, очевидно, чем-то вроде микрофона, потому что через несколько секунд прямо в зал плавно влетела светящаяся зеленым огнем воздушная лодка — лодка с шестью удобными, широкими креслами и столиком, на котором они снова увидели знакомые бутылки с розовой жидкостью и закрытые сосуды с фруктами.
— Садимся, — сказал профессор.
Сели. А когда лодка взвилась к усеянному звездами темнофиолетовому небу, начиная полет над центральной Дэллой, Ика и Горошек счастливо вздохнули и — снова с полным единодушием схватили бутылки с розовой жидкостью.
— Вкусно? — засмеялась Мэда.
— Угу-ммм… — отвечали ребята.
КАК МНЕ РАССКАЗАТЬ об экскурсии в центральную Дэллу? Продолжалась она всего полвеганского часа. Что можно осмотреть и увидеть за такой отрезок времени? Почти ничего.
Но если бы мне захотелось подробно рассказать об этом «почти ничего», пришлось бы мне начать совершенно новую книжку о совершенно новом приключении. Попробуем быть краткими.
Экскурсия была как экскурсия.
Сначала в течение пяти минут осмотрели самую большую, самосовершенствующуюся и самоуправляющуюся фабрику Серебристых Шаров, или парапространственных кораблей, служивших для звездных экспедиций.
Фабрика висела в воздухе на огромной высоте, по сути дела, за пределами атмосферы. К ней вела, однако, искусственная «дорога» с нормальным давлением и нормальной атмосферой, окружал ее чудесный сад летающих цветов.
Когда они прибыли туда, главный (и единственный) контролер фабрики решал цветную композицию главной клумбы.
— Я немного художник-любитель, — смущенно улыбаясь, объяснил он.
А с крыши фабрики один за другим с интервалом в две секунды взлетали Серебристые Шары, самостоятельно направляясь к местам своего назначения.
Потом профессор Лалос показал им школу.
В постельках лежали маленькие, крепко спящие веганята.
— Как прилежно спят, — расторгалась Мэда.
— Как… как это понять? — спросил Горошек, вытаращив глаза.
— Это очень просто, — добродушно сказал профессор Лалос. Обучаются у нас во сне — подушки по разным предметам передают волны знаний… и так наши ребята все усваивают. Только лентяи просыпаются во время учебы!
— Ох, профессор, — призналась Мэда, — для меня математические подушки всегда были такими скучными, что я всегда просыпалась!
— Это видно по ритмике некоторых ваших стихов, — сухо ответил профессор.
Мэда сделала вид, что не слышит.
В заключение лодка закрылась, как венчик цветка, и они спустились на один из подводных курортов.
На чудесном песчаном морском дне росли цветы, стояли домики, подобные сказочным цветным ульям. Был там и пляж, и маленькое искусственное солнышко. А сверху и с боков открывался чудесный и таинственный мир подводной жизни. Словно все это поселение находилось в огромном колоколе. Только стены этого колокола были построены попросту из… воздуха.
То и дело кто-нибудь из загоравших под искусственным солнцем купальщиков надевал подводную маску и переступал границу между воздухом и водой, чтобы немного поплавать или поохотиться с фотоавтоматом на какого-нибудь подводного зверя.
— Искупаемся? — предложила Мэда.
Горошек и Ика промолчали. Нечего скрывать — впечатлений было слишком много. Ребята немного устали. За них ответил председатель.
— Пора! — напомнил он. — У нас уже нет времени. И только тогда, когда лодка снова вынырнула из лимонно-желтых волн моря, Горошек обрел дар слова.
— Простите, — сказал он. — Я хотел бы продумать… понять одну вещь.
— Какую? — одновременно спросили председатель, Мэда и профессор Лалос.
— Разве вы тут вообще не работаете?
Все трое и даже сидевший возле Ики в упорном молчании Онео рассмеялись.
Отвечал профессор.
— Мы работаем, — объяснил он серьезно. — Все работаем. Но никто из нас не делает того, что можно сделать механически, то есть при помощи машин. Наша работа состоит исключительно в создании новых идей… Совершенно новых.
— И вы все это умеете? — поразился Горошек.
— Каждый по-своему, — отвечал профессор. — Одни занимаются мелочами, другие — вопросами в масштабе целых Галактик. Горошек опустил голову.
— Да, — вздохнул он. — Что же мы такое по сравнению с вами? Но тут Мэда обняла его.
— Думай о другом, — сказала она.
— Нельзя ли узнать о чем? — неприязненно спросила Ика.
— О том, — сказала Мэда, и ее золотые глаза засияли прекраснее самой прекрасной звезды, — о том, чем вы станете!
Именно в эту секунду лодка на воздушных волнах подплыла к огромному, уже знакомому нам Серебристому Шару.
Председатель встал. Все были очень серьезны. Наступила минута прощания.
Горошек и Ика побледнели. Надо было быстро проглотить слюну и несколько раз глубоко вздохнуть — хотя бы для того, чтобы не разреветься. Да и Мэда и Онео тоже на минуту зажмурились, а голос председателя заметно дрогнул.
— Счастливого пути, земляне! — сказал он. — Счастливого пути!
И тут Ика бросилась на шею Мэде.
Простились без слов.