Фиг ли нам, красивым дамам! - Екатерина Вильмонт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так! Нешто любовная драма?
– Она!
– И все так серьезно?
– Более чем! Поверьте, Иван Алексеевич, из-за пустяков я к вам не пришел бы.
– Верю! Но он же вроде не так давно женился?
– Уже развелся.
– Ну и темпы! Вот что, Федор, давай, рассказывай, что там за история. Имени дамы называть не надо. Да не волнуйся, я никому ничего не скажу, но я должен понимать, что к чему, прежде чем отстранить от командировки нашего лучшего журналиста.
Федор мялся. Но Верещагин, человек опытный и проницательный, мало-помалу все из него вытянул.
– Выходит, Кондрат жив? – возликовал Верещагин.
– Да кто он такой, этот Кондрат? – искренне недоумевал Федор.
– Кумир моей юности, потрясающий певец и бас-гитарист. Неужто никогда не слыхал про группу «Черный пояс»?
– Да я как-то больше романсы люблю.
– Все с тобой понятно! Надо Кузьмину сообщить, мы с ним вместе в юности фанатели.
И пусть разыщет его, затащит в шоу к Завьяловой. Такая сенсация будет…
– Иван А лексеевич, но ведь получится, что я друга вроде как сдал…
– Не друга, Федор, а его соперника. А насчет Кульчицкого я уже все придумал. Пошлю послезавтра ваш тандем в Брюссель, там, слава богу, еще не стреляют. Вам обоим требуется передышка от военных действий. Пусть парень очухается. А ты мне ничего не говорил, и вообще я тебя в глаза не видел. Я завтра с утра вызову его к себе и все растолкую. Идет?
– Идет!
– Наташка, ты знаешь, Кондрат нашелся! – поспешил обрадовать жену Глеб Витальевич Кузьмин.
– Какой Кондрат? – не поняла Наташа.
– Потрясающий певец, музыкант…
– Первый раз слышу. И что значит нашелся? Он что, потерялся?
– Именно! Неужто никогда не слыхала?
– Нет, или, может, просто забыла…
– Ну, если б ты хоть раз его увидела, ни за что бы не забыла, такой был красавец. Но не в том дело! Я хочу затащить к тебе в программу его женщину.
– Глеб, объясни толком, что за женщина, а то, может, она и двух слов связать не может…
– Ерунда! Она известный художник по костюмам, вполне продвинутая и потрясающе красивая дама.
– Даже дама? – иронически вздернула бровь Наташа, что всегда приводило Кузьмина в восторг.
– Именно! Настоящая изысканная дама, огребла кучу призов, в том числе и европейских.
– А фамилия у нее есть?
– Замчевская. Ариадна Замчевская.
Наташа сразу схватила планшет.
– О! И вправду хороша невероятно. И впрямь дама. Интересно… А этот твой Кондрат ей кто, любовник?
– Бывший муж. Он бросил ее, совсем еще соплячку, и умотал в Штаты. И сгинул. А тут вдруг их засекли вместе в Греции, и похоже, былые чувства взыграли. Короче, Иван взялся умолить красавицу дать тебе интервью, совершенно независимо от Кондрата. Ты будешь говорить с ней о чем угодно, но только не о нем.
– Почему?
– Потому что он, похоже, не хочет, чтобы о нем вспомнили, он, говорят, потерял голос… И вообще, мы же не хотим никакой желтизны.
А Иван пока попытается отыскать самого Кондрата и понять, что там за история.
– Глеб, я все-таки не понимаю, зачем такая спешка и зачем вам интервью с этой дамой, если не в связи с Кондратом? И откуда такая ажитация? А кстати, Кондрат – это что, имя?
– Сценическое. Он Юрий Кондратович. Мы с Ванькой в юности были его фанатами, мы ровесники, и я, если честно, здорово обрадовался, что он жив-здоров. А Ванька вообще задохнулся от восторга.
– Глеб, ты сказал, что он вернулся к бывшей жене?
– Вроде бы так.
– Так вот, я не стану сейчас брать у нее интервью.
– Почему это?
– Потому что там, может быть, сложная история любви. А мы полезем… Сама по себе эта женщина не слишком интересна широкой публике… и может просто не согласиться на интервью. И будет права. Короче, я не хочу!
– Наташка, это непрофессионально!
– Знаю! И обещаю тебе – если вся эта история станет предметом обсуждения, тогда я возьму у нее интервью. Но участвовать в погоне за этой сенсацией не желаю.
Глеб Витальевич озадаченно посмотрел на жену.
– Знаешь, когда я только пришла на канал, мне сказали, что я слишком порядочная для телевидения. И я хочу такой остаться.
– Черт-те что и сбоку бантик! – улыбнулся Кузьмин.
Кондрат подвез Ариадну к дому Кардонасов.
– Погоди, посидим еще немного, – взмолился он. – Не хочу с тобой расставаться.
– Юрка, – нежно улыбнулась она и погладила его по руке.
– Скажи, Аришка, а ты за эти годы… Я, конечно, понимаю, у такой потрясающей женщины были мужчины…
– Юра, я же не спрашиваю…
– Подожди, я только хотел спросить, была ли у тебя… Нет, не так. Ты кого-нибудь из них любила?
– А тебе зачем это знать, Юра?
– Я-то никого не любил…
– А жену?
– Нет, там было другое. Она была чудесным человеком, любила меня, стала мне опорой, когда я буквально потерял себя… Мы так хотели ребенка… И вдруг… Собственно, ничего не предвещало. Врачи что-то проворонили, отказали почки. Короче, я вдруг осознал, что потерял очень любимого, родного человека, но не любимую женщину. Понимаешь? А когда увидел тебя, понял очень отчетливо – я люблю именно эту женщину. Не знаю, что это – возвращение той, давней любви или это новая любовь, только сейчас возникшая… Честно, не знаю! Хотя… пожалуй, это все-таки новая любовь.
– Почему ты так решил?
– Понимаешь, когда я приехал, Алиска стала мне рассказывать про какую-то удивительную художницу по имени Ариадна, я даже не дрогнул, даже на долю секунды не подумал, а вдруг это моя Аришка…
– Знаешь, меня никто кроме тебя никогда не звал Аришкой.
– И это прекрасно! Я буду считать, что моя Аришка никому не досталась. – И он начал покрывать поцелуями ее обнаженные плечи. – Аришка, моя Аришка, поедем!
– Куда?
– В пустой дом!
– Ни за что! У меня уже нет сил. Думаю, и у тебя тоже.
– Обижаешь!
– Нет, Юра, нет!
Она открыла дверцу и выскочила из машины.
– До завтра!
И бегом бросилась к калитке.
А он вдруг обессилел. Откинул голову на подголовник, закрыл глаза и прошептал:
– Аришка, я люблю тебя. И как теперь быть?
– Господи, Адка, что с тобой? – встретила ее Маша. – Неужто и впрямь любовь? Бедный Данила!
– Ах, при чем тут Данила? Я его предупреждала… Машенька, я совершенно не понимаю, что же теперь будет?
– Что будет? Я тебе скажу – дурдом будет! Кондрат твой начнет метаться между тобой и дочкой, между новой жизнью и прежней. Чего доброго, запьет и как-нибудь спьяну тебя поколотит.
– Машка, да он никогда меня и пальцем не тронул.
– Значит, тронет! Ты гордо бросишь его, а потом начнешь биться головой об стенку, рыдать от тоски по нему, он и вправду роскошный самец. Вот такую я вижу безрадостную перспективу.
