Декамерон (СИ) - Коробов Андрей

Дождь разогнал упырей по окрестным домам. И они ждали, когда снова смогут выбраться наружу. Судя по всему, каннибалы тонко чувствовали перепады атмосферного давления, как звери. Вот и покинули улицы заблаговременно.

Хотел бы и Альдред предчувствовать, когда дождь начинается и кончается.

Он решил не возвращаться к Ярмарочной Площади: чересчур много времени уйдёт, а между тем ливень мог закончиться в любой момент. Тучи между тем потихоньку меняли окрас на более светлый. Стало быть, близилось утро второго дня Седьмой Эпохи.

Флэй дошёл до улицы, с которой на Проспект опустилась тогда карета. Его внимания привлекли непонятные звуки, доносившиеся из повозки. Он трусцой подбежал к ней, чуть приподнялся и заглянул внутрь. Там лежала семья богатеев, так и не сумев добраться до Порта. Родителей обглодали чуть ли не до костей. Взрослого сына — тоже.

А вот маленькая дочка выжила. Её разве что успели укусить. Альдред поглядел на неё внимательно. Пошевелиться заражённая не могла. Она тяжело дышала, испытывая неописуемую боль. Видимо, под весом родителей ей переломало конечности.

Минеральные наросты ещё не проступили через череп. Зато кожа побледнела. А вот глаза её горели синим огнём. Зрачок побелел. Всё глазное яблоко окрасилось, как одна сплошная радужка. Видать, именно так выглядят новоиспечённые упыри. Капли дождя, будто брызги кислоты, оставляли на её личике мелкие язвы.

Похоже, этот ливень она не переживёт. И тем лучше.

Заметив ренегата, девочка зашипела. Уже возжелала человечины. Дезертир лишь покачал головой. Ничем ей он помочь не мог. А добивать — уж тем более не стал бы. Даже если девчонку прибрал к себе чёрный мор. Беглец направился вверх по улице.

Саргузский Порт находился совсем рядом — так близко и так далеко. Альдред убеждал себя, что всё равно доберется до гостиницы, рано или поздно. Ибо все дороги, так или иначе, вели к побережью.

Он был единственным, кто сновал, будто призрак, в дожде. В конце концов улица привела его к воротам высокого жилого дома с двором-колодцем. Здесь обычно располагались квартиры действовавших городских управленцев. Как ни странно, ворота были выбиты. Альдред прошёл внутрь. Остановился под аркой, зарядил обрез.

Уже там Флэй поймал себя на мысли, как сильно этот дом походил на крепость. Вот только местные жители едва ли разглядели в своём жилище должный потенциал для обороны. Им просто хотелось убраться подальше от разгоревшейся эпидемии. Ренегат понимал их прекрасно. Даже он едва ли выдерживал новую реальность.

Вода камень точит. И со временем явь и его свела бы с ума. Как всех прочих горожан. Чёрный мор оставлял мало перспектив для выживших. Среди них — ни одной светлой. И что бы ни произошло в итоге, человека тут ждала лишь смерть.

Ренегат напрасно остановился посреди двора-колодца, чтобы поразмыслить о высоких материях. Он и не заметил в стене дождя, что за ним кто-то идёт. Отсюда вело два выхода — и с обеих сторон на него надвигалось скопище людей.

Понял же Флэй, что что-то не так, лишь когда заметил на крыше пару стрелков. Они были вооружены тяжёлыми арбалетами. Судя по всему, сняли с трупов городской стражи. Альдред вернулся в реальность чересчур поздно.

Он посмотрел вперёд себя, затем — обернулся через плечо. Бегло посмотрел на людей, организовавших для него засаду. Все вооружены. Голодны и злы. Не похожи они были на коренных жителей Саргуз.

Всех расцветок кожи. Словом, весь цвет Восточного Аштума. Некоторые носили обыкновенное тряпьё. Другие же — облачились в доспехи блюстителей правопорядка. Как ни крути, ренегат знал точно, кто это такие. Одного из них он даже видел пару часов назад. Отверженные сыны гетто. Стервятники из подворотни. Словом…

Бандиты с Барахолки.

А во главе у них стоял тот самый чернокожий родом из Пао. Худой и высокий. С палицей наперевес — он вбил в неё ржавые гвозди. Как черви, с головы его свисали вкруговую толстые дреды. Вспыхнула молния, являя взору предателя его красные глаза и позолоченное кольцо в носу, как у быка.

Глава разбойников улыбнулся, демонстрируя кривые, но белоснежные зубы. Он спросил у дезертира с издёвкой:

— Далеко собрался-то? А, инквизитор?

Всё стало ясно в тот же миг. Одно «но»: бежать от них некуда…

Приближение заражённых Селевк предвидел. Вовремя затаился.

Среди туч его скат не спускал с архонта глаз. Так что когда Актей Ламбезис поспешил убраться с Ярмарочной Площади, его убийца выдвинулся сразу за ним.

Очевидно, аристократ не мог не ощутить присутствие одного из Ауксилии: он же маг, причём — один из наиболее искусных в Рамхиде. Бежать предатель не стал. Просто вышел на открытое пространство и стал ждать.

В то время как упыри отвлеклись на скопище людей позади, превентор пошёл за ним, опираясь на поддержку с воздуха. Селевк обнаружил раскольника на смотровой площадке. Оттуда открывался угнетающий, унылый вид на Портовый район.

Тяжёлой поступью преследователь вышел к нему из-за угла. По пути он скинул с себя окровавленный плащ бродяги. К этой встрече его готовили с тех самых пор, как стало ясно: в ближайшие годы настанет эпоха Семи Лун. Рука потянулась к живому клинку.

Актей усмехнулся. Тут и гадать, в общем-то, не над чем: рано или поздно Ауксилия напала бы на след. И он сделал всё, чтобы они опоздали, вмешались тогда, когда их поползновения ничего ровным счётом не изменят. Не оборачиваясь, Ламбезис заговорил:

— Лучший из лучших, видимо. Неужто они послали только тебя?

— Игры кончились, архонт, — спокойно говорил Селевк, вынимая из ножен меч. Многоножка ожила, зашевелилась и зашипела. — Вы знаете, зачем я здесь…

Раскольник издал короткий смешок и повернулся к нему. Он ощупывал молочно-белый подбородок, не воспринимая воителя всерьёз. Теперь — даже близко нет. Архонт заполучил силу, которая и не снилась его предкам. Одолеть превентора Ауксилии для него — всё равно, что пнуть младенца.

— Думаешь, у тебя хватит сил убить меня? — с наигранным удивлением задался вопросом Ламбезис, раздражённо терзая ногтями губы. — Рискни. Удиви меня…

Он оскалил зубы в плотоядной улыбке. Его язык изогнулся во рту, выделяя слюну при одной только мысли о свежей крови. Глаза архонта стали непроглядны: склера теперь матовая, чёрная, будто их залило каменным маслом. Ещё бы. Актей Ламбезис — больше не человек. Это Киаф, наполненный до краёв божественной сутью.

Селевку было достаточно одного взгляда, чтобы понять: бой лёгким не будет. Но если метишь встать во главе Ауксилии заместо магистра, то должен быть готов бросить вызов и самой преисподней. Превентор собирался испробовать всё, чему его учили, но выгрызть победу хоть зубами.

Руку он выставил в сторону, материализуя эфир смерти. Чёрная сфера с зеленоватыми прожилками раздулась в ладони, после чего резко схлопнулась. Энергия уходила в трупы, оставшиеся здесь после жатвы упырей.

Ламбезис покачал головой, поражаясь примитивности некромантии. Он фыркнул:

— Этому сейчас учат в Ауксилии?

Преследователь произвёл не больше, чем обманный манёвр. Тогда как зомби ни шатко, ни валко пробуждались от вечного сна и ворчали, превентор колдовал. Он воссоздал поток порчи, который тут же направил на архонта. Тот ухмыльнулся: любой трюк Ауксилии знал наперёд — и легко мог преумножить в разы.

Вспышка! Лиловый свет рвался навстречу предателю.

Тлетворную энергию Актей рассеял без особого труда. Лукаво прищурился и бросил преследователю, потешаясь:

— Моя очередь!

Он выбросил руку в сторону. Из ниоткуда в ладонь легло древко посоха, вытесанного из жемчужной лиственницы. Даже в ночной тьме, при небе, затянутом тучами, он сиял, как море в свете Семи Лун.

Взяв орудие в обе руки, Ламбезис выставил вперёд навершие. Им служила насадка, повторявшая лезвие глефы. На другом конце ветвился раздвоенные крюк, между остриями которого нагнетался эфир.