Лес пропавших дев - Джун Хёр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Имо ![25] Мне нельзя сейчас уезжать!» – я хотела выкрикнуть эти слова тете в лицо, но у меня ничего не получилось. Тогда я попыталась открыть дверь, пихнула ее локтем, но дверца оказалась заперта.
– Ты доставила мне столько неприятностей! – проговорила тетя Мин ледяным голосом. – Завтра мы отправимся домой, и я уж прослежу, чтобы ты больше не сбежала.
Я замотала головой и уставилась на тетку, выпучив глаза. «Нет, нет, нет! Имо, пожалуйста!» Сестра умирает. Отца отравили. Я тоже отравилась и вот-вот узнаю правду. Мне нужно остаться на Чеджу, она не может увезти меня на материк.
– Твой отец должен был давно с этим разобраться. – Тетя Мин помассировала себе виски пальцами в нефритовых кольцах. – Как только выберут принцессу и можно будет снова играть свадьбы, я позабочусь о том, чтобы найти тебе мужа.
Я в панике оглядывала паланкин, думая, как же мне выбраться из ловушки. Стены будто смыкались вокруг меня, и тут мне показалось, что по мне ползет какое-то насекомое. Муравьи. Я не могла ни одного разглядеть, но чувствовала, как их крошечные лапки бегают по ногам и рукам.
– Молодой человек, который претендовал на твою руку, отказался от своего предложения, когда узнал, что ты сбежала. Все в Мокпхо будут считать тебя распутной женщиной. Но тебе повезло. Остался все же один человек, который хочет жениться на тебе. Старый развратник, но кто еще согласится взять тебя в жены после того, что ты натворила. – Тетя приподняла одну бровь и снисходительно взглянула на меня. – Ты выйдешь за него, Мин Хвани. Я обещала твоему отцу, что, если с ним что-нибудь случится, я выдам тебя замуж.
Я хлопнула рукой по шее и взглянула на ладонь. Никакого муравья. Ничего.
Тетя Мин нахмурила острые тонкие брови, глаза ее холодно блеснули.
– Что… – прошипела она тихо и зловеще, – да что с тобой такое?
Паланкин трясся и раскачивался, слуги шли по неровной дороге, то поднимаясь в гору, то спускаясь вниз. Меня укачивало все сильнее и сильнее, я готова была содрать с себя кожу, только бы эта качка прекратилась.
– Муравьи, – наконец выдавила я из себя, забившись в темный угол носилок. – Здесь м-м-муравьи. Т-т-тысячи.
Тетя Мин покачала головой и прищелкнула языком.
– Только этого не хватало. Ты помешалась, Мин Хвани.
Глава тринадцатая
Яркий солнечный свет бил в глаза. На секунду мне показалось, что я снова дома, в Мокпхо, и что нужно пожелать доброго утра отцу, как я всегда делала перед тем, как он уходил на работу в полицейское ведомство.
Но солнечный свет вдруг погас и превратился в огоньки мерцающих в темноте свечей. Я не сразу поняла, где я, но потом нахлынули воспоминания. Покачивающийся паланкин, полный насекомых… тетя Мин в блестящих украшениях… свежий воздух, ударивший мне в нос, когда меня выволокли наружу… мое удивление, когда я увидела вокруг не холмы и не долины, а серые дворы и величественные здания… здания с черепичными крышами и красными деревянными балками.
Потом все поплыло. Какие-то голоса и кромешная тьма.
Неужели я потеряла сознание?
Оглядевшись, я увидела просторную незнакомую комнату. За решетчатыми окнами, проложенными бумагой ханджи, шел дождь. Снаружи прогрохотал гром. Я лежала на циновке, и стоило мне шевельнуться, как я тут же почувствовала что-то странное. Я провела ладонью по руке и наткнулась на что-то длинное, тонкое и холодное.
Я подскочила – все мое тело было истыкано иглами.
– Это иглоукалывание. – Молодая женщина примерно моего возраста сидела рядом с медной чашей в руках. – Вы сквозь сон жаловались на онемение в теле, я подумала, что это может помочь.
Мной овладела паника, я начала выдергивать иглы одну за другой.
– Кто вы такая?
Девушка собрала разбросанные иглы и поджала губы, явно стараясь подавить раздражение.
– Я уинё [26].
Женщины-врачи встречались довольно редко: они работали либо при аптеках, где лечили жен и дочерей знатных клиентов, либо во дворцах, где их пациентками были королевы, принцессы и наложницы, к которым врачам-мужчинам было запрещено прикасаться.
– Что со мной случилось? – спросила я.
– А что вы помните?
– Я помню, что ехала вместе с тетей в паланкине, кишевшем невидимыми муравьями, – начала перечислять я. – Потом оказалась во внутреннем дворике какого-то дома, попыталась встать, но меня била дрожь. А что было потом, не помню.
Девушка кивнула.
– Да, вы потеряли сознание. Вы очень напугали свою тетю, госпожу Мин, которая привезла вас сюда.
– А где я?
– Вас привезли в кванхон, ведомство деревни Чеджумок. А эта пристройка, – она повела рукой вокруг, – павильон Тонхоннэ, где обычно живут наложницы судьи. Но с недавних пор здесь останавливаются родственники судьи, которые приехали на Чеджу. Наложницам он построил отдельные дома.
– Подождите-ка, – прошептала я, – о каком судье вы говорите? – В книгах отца я прочла, что островом управляют двое судей. Один из них живет к югу от горы Халла, другой – к северу. – Вы говорите о судье Хоне? – спросила я и с трудом удержалась, чтобы не добавить: «Об этом деспоте?»
– Да.
В этом не было ничего удивительного. Тетя Мин приходилась судье дальней родственницей, и, конечно же, она предпочла остановиться в Тонхоннэ, в специальном павильоне для гостей, а не на постоялом дворе в деревне Новон.
– Раз вы пришли в себя, агасси [27], я удаляюсь. Если вам что-нибудь понадобится, я буду неподалеку – в лазарете в восточном дворе, там же, где и слуги.
– А моя тетя, – спросила я и вспомнила, с каким презрением она смотрела на меня, будто я была проклятьем ее жизни, – где она поселилась?
– Через несколько комнат от вашей спальни, агасси. Она сегодня рано легла, завтра вы встретитесь с ней и поплывете домой.
Так скоро…
Я прижала ладони к глазам. Как же я устала! Соображать не было сил, разум словно заволокло густым туманом. Мысли стали тяжелыми, будто к каждой из них подвесили по огромному камню…
С потолка на край моей циновки капнула вода. Наверное, черепичная крыша протекала.
– А, ну вот, я вспомнила, зачем принесла это сюда, – сказала врач и поставила медную чашу на пол рядом со мной. «Плюх, плюх, плюх, плюх». Вероятно, дождь полил сильнее, безжалостным ливнем пронесся по двору и по крыше павильона. – Крышу до сих пор не починили.
Тетя легла спать, на улице ливень. Значит, снаружи меня никто не сторожит.
