Путеводитель по англичанам - Дэвид Бойл

Северная линия (1890)

Линия Ватерлоо и Сити (1898)

Центральная линия (1900)

Линия Бейкерлоо (1906)

Линия Пикадилли (1906)

Линия Виктория (1968)

Линия Джубили (1979)

73

Пироги с мясом

Есть люди, которые скептически относятся к идее пирогов с мясом. Они говорят: если даже сам производитель не может сказать, мясо какого животного он использовал, его продукция вряд ли заслуживает доверия.

Уверен, у них есть свои причины для беспокойства. Тем не менее вопиюще равнодушные к проблеме происхождения мяса английские пироги с мясной начинкой скрасили не один холодный день на футбольных трибунах и не одну вечернюю смену на фабриках. Мясной пирог поселился в английском ланчбоксе столетия назад.

Почему именно этот неопределенный термин — «мясо»? Почему не сказать ясно: пирог с говядиной, с ветчиной, с курицей? Похоже, ответ нужно искать в Средневековье, когда наши далекие предки придумали первый мясной пирог — своего рода фастфуд для небогатых средневековых горожан.

В XII веке в районе лондонских доков появились харчевни. Если у вас не было возможности самостоятельно готовить себе пищу, вы приносили в одну из таких харчевен кусок мяса — любой, который вам удалось раздобыть, — и там его могли для вас приготовить. Кроме того, готовое мясо заворачивали в лепешку, отправляли на пятнадцать минут в печь, потом вынимали. Вуаля! — мясной пирог.

Готовые пироги продавали на улицах: этим занимались разносчики с корзинами, накрытыми кисеей, — предшественники знаменитых пирожников. В «Видении о Петре Пахаре», написанном Уильямом Ленглендом в XIV веке, уличные торговцы зазывают покупателей: «Горячие пироги, горячие, вкусные, со свининой и гусятиной, подходи-налетай!»

В этот исторический период больше всего мяса производилось в Истчипе. Существенный недостаток харчевен заключался в том, что их хозяева просто выбрасывали на улицу кости и потроха, что вызывало общественное недовольство. Постепенно харчевни переезжали все дальше на задворки города. Уже тогда они считались сомнительными заведениями. Закон от 1301 года запрещал хозяевам харчевен в летнее время покупать мясо, которому больше суток. В один пирог можно было запрятать бессчетное количество заразных болезней.

Во времена Тюдоров и Стюартов в изготовлении пирогов наметилась явная специализация: пироги со свининой пекли на Севере, с телятиной и ветчиной — в Центральных графствах, с мясом и почками, угрем и курицей — в Озерном крае. В 1660 году Сэмюел Пипс упрекал свою жену за то, что она слишком долго пекла пироги в новенькой печи, однако утешал себя тем, что «в следующий раз она справится получше».

Так или иначе, пироги оставались угощением английских бедняков или путешественников, попавших в город проездом: можно было купить пирог у разносчика, а если дело происходило после 1850-х годов, то в лавке. Чтобы совсем не разориться, разносчики обходили пабы и предлагали посетителям бросить монетку и разыграть пирог. Если посетитель паба проигрывал, он платил разносчику пенни, если выигрывал, получал бесплатно пирог — и нередко тут же швырял им в других посетителей.

Впрочем, долгая история английских мясных пирогов еще не окончена. В конце концов, пирог — один из самых удобных способов дольше сохранить мясо. Пироги незаменимы для тех, кто путешествует или находится вдали от дома. Стоит откусить от сочного, испускающего ароматный пар мясного пирога — и вы почувствуете, что жизнь налаживается. И наконец, они произошли от огромных, шириной в несколько футов, тюдоровских пирогов с начинкой из лосятины или китового мяса, которые приходилось запекать по восемь часов.

Она торгует пирожками,И тают пирожки во рту.Друзья, отведайте их сами,Не ешьте всякую бурду.Ей Суини Тодд ссужает мясо —Она давно его должник.Он точит лезвия и лясы:Обжора, брадобрей, шутник[22].

74

Меланхолия

У англичан есть одна особенность: они испытывают необъяснимую тягу к потертым, невзрачным, побитым временем вещам. Дело не просто в бережном и уважительном отношении к старине — нет, в этом определенно чувствуется оттенок снобизма. «Ему пришлось купить всю мебель», — пренебрежительно заметил консерватор Майкл Джоплинг о Майкле Хизелтайне (как указано в «Дневниках» Алана Кларка), и в этих словах мы слышим глубоко укоренившееся недоверие ко всему слишком яркому, новому, магазинному. Естественное следствие этого — азартные поиски в сельских парках археологических памятников Римской эпохи и Средневековья, а также традиционное английское увлечение элегиями, страданиями и трагическими расставаниями.

Долгое время считалось, что склонность англичан к меланхолии объясняется в основном островным климатом, а также трудностями пищеварения, связанными с потреблением говядины. Возможно, дело совсем не в этом, однако вы без труда различите нотки ностальгии у Чосера и в «Гамлете», в элегии Грея и в «Смерти Артура» Мэлори — и в этом кроется подсказка, почему автор решил показать легенду об Артуре через призму потерь и смертей. Не так далеко от нынешнего поколения был еще Джордж Оруэлл, размышлявший о судьбах английской деревни в книге «Глотнуть воздуха» (1939).

Вместе с тем здесь есть явная связь с готической литературой и характерным для нее интересом к теме душевных расстройств. «Заслуживает внимания и то, что у англичан куда больше песен и баллад о безумии, чем у их соседей», — писал епископ Томас Перси в «Реликвиях древней английской поэзии» (1765). Таково в двух словах отношение англичан к жизни — для них это не только «повесть, рассказанная дураком, где много шума и страстей, но смысла нет»[23], как писал Шекспир, положение усугубляется еще и тем, что на чердаке сидит взаперти безумная жена.

Писатель Питер Акройд считает, что своим появлением это тягостное чувство обязано самому английскому пейзажу — бесконечным пологим холмам и извилистым дорогам — и уходящим в глубину веков семейным историям. Он мысленно рисует картину Англии в дни нормандского завоевания: обширное пустынное пространство, горстка небольших поселений, разбросанных среди холмов Саут-Даунс, разрушающиеся римские дороги и дикий непроходимый лес на Севере. В этом заключается первопричина английской меланхолии: находясь здесь, нельзя не ощущать древность и безлюдье этих мест.

В сутолоке городскойЯ один с моей тоской.Будет каждый взгляд чужим,Повстречавшийся с моим.Он не горе разделить,А меня лишь оценитьХочет, полный суетой,Уязвленный нищетой.Здесь прохожий тороплив,Слишком сам он несчастлив,И для брата своегоЕсть лишь злоба у него[24].

75

Олд Траффорд

У англичан есть привычка называть старейшие заведения «новыми» (как, например, Новый колледж в Оксфорде, на самом деле основанный в 1379 году), а словом «старый» обозначать традиционность предмета или явления. Это не объясняет до конца, почему две знаменитые спортивные площадки, расположенные всего в полумиле друг от друга на окраине Манчестера, носят одно и то же название — Олд Траффорд. Но возможно, это дает нам понять, что здешние места намного старше, чем футбол или крикет, — эта земля издавна принадлежала роду Траффорд, ведущему свою историю от времен нормандского завоевания.

Поэтому давайте выслушаем их историю — не ради Мэтта Басби, Бобби Чарльтона или даже Шейна Уорна, но ради Радольфуса де Траффорда, который умер в 1050 году (в царствование святого покровителя Англии Эдуарда Исповедника), — их непосредственного предшественника и прародителя.

Что касается спортивных площадок — и здесь мы говорим практически об освященной земле, — старшим из двух Олд Траффордов определенно был крикетный стадион. На лугу, принадлежавшем поместью де Траффордов, располагался Крикетный клуб графства Ланкашир, основанный в 1857 году. Поначалу добраться до стадиона можно было только по узкой извилистой тропинке от железнодорожной станции. В 1870-х годах сюда начали стекаться толпы, чтобы посмотреть на игру У. Дж. Грейса. После того как в 1884 году здесь состоялся международный отборочный матч между Англией и Австралией, судьба Олд Траффорда была решена. В 1956 году Джим Лейкер забил на этой площадке мячи в девятнадцать ворот всего за девяносто забегов — рекорд, который еще никому не удавалось побить.