Война 2030. Красный рассвет - Федор Березин

И значит? Наверное, надо бы все же выяснить и пойти дать в морду. Времени, конечно, в обрез, придется грабить у детей, пусть, значит, как обычно, волокут саночки сами. Но ведь долго выслеживать не придется. Городок, в общем-то, невелик. Да и соседушки за пивком подскажут, наведут. Словом… Разумеется, шум. И если до этого можно прикидываться лопухом: ну что ж, простительно, все мысли в службе, да и человек ты необычный — морской, земля для тебя среда непривычная, как для товарища Ихтиандра, то теперь уж — никак. А городок махонький, и слухи о потасовке дойдут даже до казарм. Разумеется, может, и будут уважать командира за решимость, но в душе посмеиваться. Вот уж действительно лопух и к тому же терпит какую-то стерву. Ее терпит, а от нас чего-то требует, цепляется за мелочь. Вот так и будут думать, слушая его вроде бы уверенный, а теперь вроде бы и нет голос через динамики. И какой-нибудь акустик, изголодавшийся молодой плотью еще более, чем капитан-лейтенант, будет, прижимая наушник, подмигивать сотоварищу и паскудненько так мечтать вслух, что хорошо бы как-нибудь наведаться к той самой, командирской, ведь если она всем и каждому, то…

И значит? Да и вообще, если ты в тактике и в имитационных торпедных пусках ас, это ведь не значит, что во всем. Да, есть на той лодке спортзал. Но когда до него дойти, если всегда запарка? И даже сердечко… Где на той, впаянной в толщу лодке найти место для утренних пробежек? А кто возможные, подозреваемые кандидаты? Те, кто не ходит в плавания и, значит, успевает. Морская пехота, охранные роты. Не роты, конечно. Так низко мы не пали — можно гордиться. Командиры того и другого. Обычно, то есть вероятнее всего, младшее звено — молодые взводные. Кровь с молоком, и пробежки, с ротами и без, и некоторые — угадываемо откуда. И их можно понять. Если существуют бесхозные, неохраняемые бабы, уже обработанные американизированным нутром ящика, то?.. В общем, дело за малым. Да и нужны, наверное, пехоте такие приключения для моральной закалки. И для правильного воспитания будущих отцов тоже. Ведь иногда, наверное, для прикола можно помочь чужому, но привычному дитяти с алгеброй (благо училище еще не затерлось временем, и интегралы маячат неоспоримой реальностью). И наверняка не всегда по приколу, а даже, может, по привычке, ибо оценки в табеле ничего. Так что неспроста проколы и называние папы чужим, дядиным именем. Ясно, что не отчеством, — возрастной деферент меньше. И значит, вместо победных фанфар может быть… Ну, не пойдешь же в самом деле со служебным пистолетом? Ведь тогда уж точно… Лучше видеть детей хоть так — в альбоме, чем… Вряд ли они когда-то явятся на свидание и принесут передачку.

И вот все это накатывается и накатывается, и однажды…

67. Морские песни

— Знаешь, Сергей Феоктистович, раньше говорили: «О чем бы ни шла речь, она всегда идет о деньгах». Так вот в сегодняшнем случае я, перефразируя это выражение, скажу: «Из-за чего бы ни начиналась новая война — все дело в нефти».

— Тимур Дмитриевич, слово командира, разумеется, закон для подчиненного, однако уразумейте, в чем дело. Я, понятно, человек не сухопутный, но вроде бы в Южной Африке нефти нет.

Разговор, как обычно, происходил там, откуда некуда деться (в соответствии с анекдотом о подводной лодке). Бортник и Прилипко общались в каюте капитана, в которой теперь, после загрузки пассажиров, жили вдвоем. На нормальной боевой лодке, то есть не пиратской, они бы никогда не встретились в жилом помещении одновременно, так как кто-то из двоих все равно бы находился на мостике. Однако кое в чем порядки у пиратов были проще. К тому же оперативная информация передавалась по компьютерным цепям и сюда тоже. Они были в курсе всех текущих дел. Кроме того, ведь время от времени им надо было посовещаться без посторонних наблюдателей даже по служебным вопросам. Понятно, сейчас это была просто дискуссия, но она касалась непосторонней для них темы и потому могла считаться политзанятием.

— Узко, узко мыслите, Сергей Феоктистович, — вздыхал Бортник, растягиваясь на койке, которая в соответствии со своей электронной природой меняла форму при каждом его движении. Эта «умная» перина была подарена капитану командой в день тридцатипятилетия, причем он до сей поры гадал, где они могли ее прятать до срока, ибо перед тем «Индира Ганди» два месяца не заходила в порты. — Разве я говорил, что в НЮАС есть нефть? В том-то и дело, что теперь она имеется только в одном месте — странах, окружающих Персидский залив.

— Нет, Тимур Дмитриевич. Вроде в Сибири что-то опять нашли. Да и добывают.

— Не смеши, это все доли процента от мировых запасов. Мы говорим не об этих мелочах. Так вот, неужели непонятно, что Штаты решили хапнуть все остатки себе.

— Мир не позволит.

— Мир? — Бортник привстал и сощурился в улыбке. Он явно получал удовольствие от диспута. — Что значит мир, Сергей? Не смешите. ООН больше нет. Да вы вообще-то ее и не помните. Есть отдельные страны или объединения типа Евросоюза, у каждого из которых свои интересы. Так вот, дабы прищучить этот самый «мир», амеры и собираются дать просраться южанам. Ну а наши и все прочие, наверное, под этот шумок хотят попортить кровь Штатам. Я этим очень тронут и двумя руками «за». Но сейчас речь не об этом. А о чем? О нефти, Сергей Феоктистович, о ней, родимой.

Так вот, — продолжил он, засовывая руку в углубление автоматического прибора, называемого в народе «чайником», и тут же доставая моментально вскипевший и приготовленный кофе. — Ее, родимой, мало — лет на десять — пятнадцать, а то и меньше. Подозреваю, сроки специально завышают, дабы не сеять досрочную панику. Почему подозреваю? Потому что Штатам тоже зря рисковать не хочется, и если уж они дошли до развязывания войны, то… Их явно уже клюет в задницу «жареный петух». И знаешь, в какой-то мере их можно понять. И я бы даже понял, но… — Командир «Индиры Ганди» дул в чашку, распространяя по каюте восхитительный аромат. — Я бы понял, если бы эти самые, накопленные Мамой-Природой запасы нефти — после того как их отберут — пошли на дело. Я имею в виду общечеловеческое дело. То есть для нового технологического рывка, который выведет эту заблудившуюся цивилизацию из кризиса. Но…

— Тимур Дмитриевич, а если штатовцы и правда сделают такое? — Старший помощник тоже соблазнился напитком.

— Что? Технорывок? Не смеши, Сергей Феоктистович. Хотя как идеологическое прикрытие они это используют, будь спок. Однако в действительности, как и всегда до этого, все добро уйдет на поддержание шикарного образа жизни. И ничто не убедит меня в обратном. У них что, поменялся строй? — Бортник бросил пустой стаканчик в утилизатор. — Так вот, даже в этом невероятном, обратном случае я бы все равно воевал с амерами из-за своей нацпринадлежности. А уж тем паче я буду воевать против того, что они перетягивают одеяло на себя только во имя своего образа жизни. То есть во имя Его Величества — Пуза. Если другие — Китай и прочие — тратят этот мезозойский ресурс во имя выживания и это хоть как-то может служить оправданием, то Штаты… В общем, Сергей Феоктистович, я по ним с удовольствием врежу. Тем более теперь, судя по загруженным в наши отсеки, отнюдь не игрушечным зарядам, все будет на полном серьезе.

68. Пластик, железо и прочее

В полном соответствии с заданием корабль-арсенал «Громовержец» занял позицию. Позиция представляла из себя морскую гладь, ничем не отличающуюся от какой-либо другой, могущей расположиться в одном либо в ста километрах. Возможно, даже не в Индийском, а в другом океане. До ближайшей суши было двести пятьдесят километров. Опять же, могло быть больше-меньше. Для до поры таящегося оружия такие рассогласования не имели особого значения. В зависимости от марки примененной ракеты лишняя сотня километров преодолевалась за семь или даже за три минуты. Сущая мелочь с точки зрения обыденного сознания.

Вообще-то, сегодняшняя удаленность от берега являлась не самым оптимальным вариантом относительно безопасности. Если, конечно, рассматривать расстояние как его составляющую. По крайней мере такого мнения придерживался командир — коммандер Хейдриан. Здесь все-таки имелся не какой-нибудь Персидский залив или Красное море. Здесь простор с противоположного края тянулся до Антарктиды. Кто мешал отодвинуть плавучий арсенал несколько дальше? Разумеется, в пределах дальнобойности ракет? Конечно, уже давно расстояние не являлось весомой составляющей обороны: сам «Громовержец» подтверждал это въевшееся в жизнь правило, но все же…

Выйдя в район открытия огня, ракетоносец застопорил турбины и заполнил балластные цистерны. После этой операции он возвышался над гладью воды всего лишь на полтора метра. Теперь даже при слабом шторме волны могли перекатиться через всю его впечатляющую ширину. Зато в плане возможности быть обнаруженным радиолокатором врага он стал почти неуязвим. Его корпус, и без того созданный по технологии «стелс», резко уменьшил профиль, а к тому же совсем не двигался относительно окружающего фона. Можно сказать, что против локации это стало невидимостью в квадрате.