Бисцион-3 - Ана Шерри

находке. Она несмело толкнула дверь, и та легко поддалась, открываясь и ведя ее в свою тьму. Тут же затхлый запах ударил в нос, и девушка отступила на шаг назад. А потом и вовсе отошла подальше. Хотелось позвать Марту и расспросить об этой двери, но некое предчувствие заставляло молчать. И самое ужасное, что могло прийти в голову- схватить свечу и зайти внутрь.

Диана так и сделала, отчаянно ступив в пыльный проход. Казалось, она слышала писк мышей, ругая себя за то, что поступила опрометчиво и идти сюда не стоило бы. Но она продолжала идти, нагибаясь, чтобы не удариться об низкий потолок. Света свечи хватало, но воск стекал по пальцам, и девушка боялась, что выронит ее. Остаться без света здесь не хотелось бы. А впереди еще был длинный путь, вниз вела лестница. Но, возможно, она выведет ее куда-то.

Диана неспешно спускалась и когда оказалась внизу, то ахнула, чуть не уронив свечку- капля горячего воска стекла ей на палец. Она засунула палец в рот, а потом подула на него. Тишину этого места нарушили приглушенные голоса за стеной. Рука Диана застыла, она затаила дыхание, чтобы не выдать себя. Но по мере разбора слов, она поняла, кому принадлежит этот разговор- доктору Москатти и ее мужу.

— Но как же такое сделать? — Тихим голосом спросил доктор Москатти, но Диана услышала его за стеной, — это же ваш наследник! Это ребенок!

— Будут еще, это надо сделать так, чтобы герцогиня ничего не заподозрила. Я бы мог просить вас вытянуть этого ребенка из ее чрева уже сейчас, но боюсь, Ее Светлость этого не переживет.

— Она не переживет смерть дитя, которое будет рожать.

— Она успокоится, со временем забудет и родит другого.

— Я не понимаю… Зачем? Ребенка можно отдать…

— Ребенок должен умереть!

Диана отпрянула от этой стены, свечка упала из ее рук и погасла. Ноги согнулись и опустили ее на пол. Тошнота начала подкатывать к горлу от холодных слов, принадлежавших Стефано Висконти. Что за чудовище этот мужчина? Как можно быть таким жестоким? Диане хотелось закрыть уши руками и кричать. Она оказалась в темноте в страшном месте, слыша самые жуткие слова в своей жизни! Он хочет убить ее ребенка! Их ребенка! Каким надо быть ничтожеством, чтобы сделать это?

Надо было бежать! Оставаться здесь больше не хотелось. На четвереньках она стала ползти, руками прощупывая путь обратно. На ступеньках пришлось встать, а дальше был виден свет из открытой двери. Она плохо помнила, как добралась до детской комнаты, от которой ее тошнило не меньше, чем от слов ее мужа. Она не помнила, как снова накинула полотно, скрыв дверь. И вновь упав на колени, ее начало тошнить, как будто изнутри выходили все услышанные слова. Марта подоспела, как будто чувствовала ее боль. Но болел не желудок, болела душа и расколотое сердце.

Затем доктор Москатти уже оказался у ее кровати, но сначала герцог подоспел первым. От него-то и тошнило. От его жестокости и бессердечности.

Понадобилось время, чтобы осознать, что стоило Стефано Висконти принять такое страшное решение. Она долго лежала в темноте с открытыми глазами, в которых даже не было слез. Ее муж принял страшное решение даже не задумываясь. Он жертвовал своим сыном ради жены, потому что… Господи, он никогда не признается, что так сильно любит ее, что не может думать о ее смерти. Ему проще похоронить собственное дитя. Это эгоистическая любовь, но Диана вдруг поняла, что если бы у нее был бы выбор… Если бы однажды дали выбор ей: смерть Стефано или их первенца… Чтобы выбрала она? Что? Нет света без него. Ее свет-ее муж!

Она вертелась всю ночь, а он трижды вставал к ней, нежно гладил по волосам, как может делать лишь любящий мужчина. Он уходил к себе, а она заливалась слезами, прикусив край одеяла, чтобы не разреветься в голос.

А утро принесло уверенность в одном - надо было найти выход, чтобы спасти всех. И выход она начала искать там, где вход. А именно- иди по подземелью из детской комнатки. Можно было во время родов убежать из замка не замеченной, родить там, куда выведет ее эта дорога.

И она привела ее к старухе, которая ждала у выхода.

— Возможно, сам Господь привел меня к вам,— прошептала Диана, а в душе появилась надежда на чудо,— я верю в то, что вы сказали о проклятье. Я нашла архивные данные, сравнила все года и пришла к выводу, что мой сын выживет…

Диана взглянула на старуху, та уселась напротив и взяла ее руку в свою.

— Твой сын выживет.

Но как сделать так, чтобы это оказалось правдой? Пришлось пересказать старухе весь разговор, услышанной в стенах этого длинного туннеля.

— Ты хочешь, чтобы я решила за тебя, что делать?— Старуха поправила серый прохудившийся платок на своих плечах,— ты должна сама искать выход. Ты найдешь его, но эта тайна станет для многих доступна.

Она поднялась с травы и направилась в лес.

— Стойте!— Окликнула ее Диана и тоже поднялась,— выход привел меня к вам!

* * *

Диана закашлялась и поморщилась, ощущая невыносимое горение внутри себя. А руки напротив, были холодны. Стефано сидел на коленях, держа ее ладони, пытаясь согреть. На ее лице выступила испарина, слова давались с трудом, но надо было успеть рассказать ему все.

— Мне пришлось рассказать обо всем Реджине… я не могла быть одна. И как хорошо, что я сделала это. Выход нашелся сам. Ее служанка была беременна и хотела избавиться от этой беременности, но доктор Москатти настоял на том, чтобы она выносила ребенка… Хотя она уже отказалась от него. В течении нескольких месяцев он принимал роды у многих беременных женщин, к счастью для них, все рождали здоровых крепких детей. Грех говорить так, Господь не простит мне моих слов, но нам нужен был мертвый ребенок.

Стефано молчал, держал ее ладони в своих и молчал. Каждое произнесенное ею слово давалось тяжело ей и ему. Он плохо понимал, что вообще она говорит. Безумие!