Повесть о Светомире царевиче - Вячеслав Иванов

— «Какое сказание?», спросил Светомир, «Матушка мне песни пела про стрелу Егорьеву».

Сказал Иоанн: «Услышь, чего не чаешь: оба града наши из единого семени прозябли, и сколь ни различны судьбы их, пред лицом Творца они являют — одно».

— «Как разуметь слова твои, Государь?»

— «Вот я повторю тебе, Светомире, то, что отцу твоему писал я пред венчанием его на царство: 'Молился и тужил Иоанн Богослов о чадах, во грехе неведенья пребываюших, и видит: идет Матерь Божия, а перед Нею всадник юный едет на белом коне, и указывает Владычица на него простертой рукою, и молвит: "Не печаль душу, Иоанне, построит он, Георгий, тебе царство под покровом Моим, и будешь ты в нем верных учить в любви ходити и делатися споспешниками истины". И стал Георгий стрелы метать. И где ложатся стрелы те, оплоты там воздвигаются незримые, да неприступные. И копье свое пламенеющее к земле склонил Георгий, и помчался на коне, копьем по земле борозду глубокую выводя; и великую округу обвел; она же и есть земля наша Срединная.

'А Иоанн обрадовался, да и вновь затужил, говоря: — Едино то царство на земле будет. А прочие что? — Отвечала Дева Пречистая: "Не мерою дает Бог Духа. Утешься, Иоанне. Наследуют достойные землю, когда наступят сроки". И повелела Егорию: "Иди в землю полнощную, и всю землю ту, и все в ней живущее, и дубравие ее окрести. И не прежде выйди из страны той, нежели стрелу твою в недрах ее оставиши". Окрестил ту землю Георгий и стрелу свою золотую в ней схоронил'. Да, много может предстательство Иоанна».

Светомир сердцем все понял, но умом обнять не умел. «Почему же они — одно?», спросил он.

«Не разумеешь, Светомире? Одно они в печали и молитве Иоанна. Оба царства наши его дети. Оба стоят под знаком орла-Боговидца».

— «А где же она ныне стрела та Егория?»

— «В угодии Горынских; так и предание гласит. Обретет ее избранник; он-же народ свой к вящей славе приведет и в слове Господнем утвердит».

— «А что про стрелу саму сказывают? Какая в ней сила и власть?»

— «Немногое известно об ней. Она будет питать, носить того, кто ее обретет, и поражать даже до смерти всех, на кого он захочет ее направить».

Светомир вскричал в испуге: «Зачем ей убивать? Заповедано: Не убий. До смерти поражать недозволено!»

— «Недозволено, Светомире; а дракона поражать не токмо что дозволено, но повелено, вменяется в послушание и праведность. Вот (411) и мы неверных бороли, когда нам свыше поручено было исповедников христовых защищать. Да не в нас, грешных, толк.

«Никто, даже и среди апостолов не говорил столь нежно и мощно про любовь как Иоанн Богослов, а именно ему-то и было откровение поведать об язвах, коими ярость Божия поразит поклонников зверя и о страшной борьбе праведников с духом губительной тьмы.

«Вспомни про саранчу из бездны, от которой мучения хуже смерти вспомни коней-истребителей: головы их как головы у львов, изо рта выходит огонь, дым и сера. И от них 'умерла третья часть людей' А про последнюю войну, после которой "времени больше не будет' сказано: 'Сатана выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их как песок морской. И вышли на широту земли и окружили стан святых и город возлюбленный'.»

Пресвитер умолк, пораженный представшим ему видением. Потом еще сказал:

«Ты спросишь, почто Господь допускает бесовское глумление над праведниками. Не соблазняйся, Светомире, не сомневайся! Исполниться всем правдам срок положен. Напасть от лукавого обратится его-же гибелью: своею победою обличится грех, и верные восторжествуют. С неба ниспадет огонь и пожрет соблазнителей, когда исполнятся сроки. А праведники победившие наследуют землю и станут сынами Божьими».

Пресвитер умолк. Потом опять стал говорить о судьбе двух царств:

«Вот я сказал тебе в чем мы — одно. Теперь скажу тебе в чем мы раздельно. Не легка борьба наша со врагами исповедников Христовых, но все-же легче вашей. Хоть и попирали нас супостаты со всех сторон, но наше то царство во внутреннем составе своем порчи не имело, и поток коловратный Фиссон от посетителей злых его по днесь охраняет.

«А у вас нет Фиссона, реки очистительной, чтобы в страну вашу путь прегрождать недостойным. Вот и случился у вас раскол душ на Змия стан и племя Голубицы. Зовет змий голубицу, и борют они друг друга. Опасно и трудно ходите вы даже и по земле царства вашего. Но не обманут обетования.

«Недолговечна в мире дольнем страна наша. Скоро она в горнее отойдет, и следа видимого, плотского по себе не оставит. А ученость поздняя людская, прошлое толкуя, об нас долгий спор затеет: то меня в ханы бусурманские произведет, то покровителем и сподвижником воинов, крест носивших, прославит, то к еретикам причислит, Матерь Божию отвергающим. И все сие, дабы напоследок решить, что я — просто выдумка, что не было меня вовсе на свете, а письма мои к папе (412) Александру и к императору Михаилу, хоть и сохранилися они для потомства — не наши письма вовсе.

«Но в Памяти Вселенской пребудем мы неизменно. Вы-же наследуете Царство наше Срединное, что в повериях Белою Индеею зовется. А как вы— Горынские, то вам в стреле Георгия светлого потреба великая, дабы силы голубиные в вас укреплять, бесоугодие укрощать, противоречивое естество ваше миролюбить.

«Слушай, царевич, что повелено мне на прощание тебе поведать: согласно многим непреложным знакам и предвестиям тебе суждено ту стрелу получить».

К концу речи Пресвитера Светомир поднялся со скамьи. Прям и неподвижен стоял он перед Иоанном. Глаза смотрели вдаль с решимостью. Он молитвенно поднял руки и тихо, медленно молвил, обет давал, говоря:

«Се раб Твой, о Господи. Уповаю: коль Ты Твоею любовию дел земных от меня требуешь, то и наставишь меня на путь праведный и проведешь по нему».

Встал и Пресвитер. Молча взял он Светомира за руку и повел его мимо Собора Лествичного, по полям к подножию гор недальних. Пройдя чрез едва видную расщелину во скале, оказалися они в молельне малой, иссеченной внутри самого утеса белокаменного.

И видит Светомир: над головою его орел парит на крыльях распростертых; направо — лампада теплется пред Ликом Спаса; налево — в мерцающем свете горящего елея Матерь Божия идет, а перед Нею всадник едет на белом коне, и в руке всадника копье золотое стреловидное.

И удалился Иоанн, оставив царевича одного для молитвы и поста. Возвратился спустя девять дней, позвал его: «Иди за мною».

И пошли они назад к Собору Семихрамному. Поднялись по лестницам наружным. Вошли в верхнюю церковь Успенскую, и сказал Пресвитер: «В церковь сию лишь Запечатленным вход дозволен. Тебе можно». И пребывали там в молитве.

Потом долго спускались они внутренними переходами до самой глубокой из подземных церквей — до церкви Воскресенской — и вошли в нее. (413)

Переливающиеся огни светильников, перекрещивающиеся лучи камней самоцветных, сладкий аромат ладана, покой и благолепие, какого Светомир и в царстве Иоанновом до той поры не знал, охватили душу царевича жутким и радостным очарованием. Пресвитер отошел в сторону. Они долго молчали.

Вошел тихий свет, бестелесный, пролился в сердце Светомира блаженством несказанным, наполнил грудь его через край; волны света стали подымать, восхищать отрока все выше и выше. Раздался голос: 'Не разглашай что скажу'. И услышал Светомир слово неизреченные...

Вздохнул. Опамятел. Сквозь полусон чувствовал прикосновение рук Пресвитера к голове своей. Говорил Иоанн:

«Достоин, достоин. Вот и тебе воочию предстал любимый ученик Христов в неком отсиянии вечной славы своей. Те, которые сподобились видети его, рекутся Запечатленными: печать бо Духа Свята рука Апостола любви на них возложи.

«Не смею я ни во мнихи, ни во священники Бога Живого тебя посвятити, ибо царем земным подвизатися и державою великою правити тебе свыше положено, и сие лишь одно вменится тебе во праведность. Тот, Кто Сам — Жизнь, Истина и Путь — разум твой просветит и Ангела сомудренника и сочувственника к тебе приставит, и Дух Святой руку твою укрепит для борьбы с князьями мира сего. Трудна работа душ, Богу служащих на пажите земной.

«Достойным ты зачался. Моли Господа помочь тебе соделаться воистину достойным».

И увел Иоанн Светомира из церкви Воскресенской.

По прошествии малого времени настал день разлуки. Опустился на колени пред Пресвитером Светомир, прося последнего благословения. Потом встал. Поднял взор на Иоанна. Пресвитер его обнял. Светомир спрятал лицо свое на его груди... Он говорил:

«Не покидай меня, поучай, веди. Я буду делать угодное перед тобою чтобы сказать ты мог: «Это хорошо».

От Пресвитера Светомир пошел прощаться к царице Параскеве. Он увидел ее издали среди просторного покоя; пораженный остановился: за нею, через нее сиял большой крест. При первом свидании с Параскевой царевич имел подобное видение; за девять лет оно никогда не повторялось. Светомир как тогда прильнул к ногам царицы и заплакал горько и радостно вместе.