Гламурная невинность - Анна Данилова

– Лариса, ну что такое ты говоришь?! Почему кто-то должен отвечать за чужие преступления?

– Но ты можешь мне пообещать, что будешь молчать хотя бы до конца этой недели? Очень тебя прошу!

– Сутки продержусь, а потом не знаю… У меня крыша едет, мне сейчас так плохо…

– А хочешь, мы с Мишей поживем у тебя, пока ты не придешь в себя или пока не разыщется убийца второй девушки? Тебе же так будет легче?

– Вы? Ко мне? – Лицо Татьяны вдруг просветлело. Она тряхнула головой и приложила ладони к пылающим щекам. – А что, это отличная идея… Честно говоря, мне совершенно не хочется в тюрьму, но пока сидишь вот так в четырех стенах и постоянно думаешь о том, что сотворила, в голову лезут всякие мысли… Страшно мне, понимаешь?

– Так, значит, ты не против? Ты только не подумай, что мною руководит лишь эгоизм, вот, мол, стыд какой, сестра мужа сидит за убийство…

– Нет, ну, конечно же, я так не думаю. Передай Мише, что я буду только рада, если вы какое-то время поживете у меня… А сейчас, ты извини, но мне надо побыть одной. Я пока отключу телефон. Не могу слышать, как он звонит… Дергаюсь всякий раз…

– Я пойду и все объясню Мише. Представляю себе, как он расстроится…

– Он и так обо всем догадывается… Господи, как же мне все это пережить…

Лариса ушла, Татьяна положила на колени телефон и уставилась на него… Провела пальцами по кнопкам, вздохнула и принялась набирать…

…Лариса открыла двери своими ключами и счастливо улыбнулась, почувствовав запах жареной картошки. Миша на кухне готовил ужин. Увидев в дверях Ларису, он улыбнулся, подошел к ней и поцеловал в губы. Она ответила на его поцелуй и потерлась щекой о его гладко выбритую щеку. Сладкая волна подкатила к горлу – как же ей было хорошо!

– Ты представляешь, я только на улице вспомнила, что так и не достала из пакета маковый рулет. Пришла к Татьяне в гости с рулетом и ушла с ним… прямо как в том анекдоте… Миша, у меня к тебе есть не очень приятный разговор.

Михаил, с нетерпением ожидавший ее прихода, даже представить себе не мог, о чем пойдет речь. Что такого она может сказать, чтобы расстроить его. Он с каждым днем, проведенным с этой женщиной, становился все счастливее и счастливее. Ему было с ней спокойно, радостно, ему нравилось сейчас в ней абсолютно все: и внешность, и ее ставший необыкновенно мягким голос, и ее нежные прикосновения, поцелуи, ее любовь и то, с какой заботой она относилась к нему…

– У тебя не может быть ко мне неприятного разговора… – Он поцеловал ее еще раз. – Ну же? Что такого ты собираешься мне рассказать? Что ты ждешь ребенка? Так я буду только рад, ты знаешь это…

– Речь идет не о нас… Давай сядем. Миша, я же пришла от Тани…

– И что?

– Ты же знаешь, что она рассталась с Каморой, что она сильно переживает, у нее, по всей вероятности, депрессия… – Она решила подойти к самому главному постепенно, чтобы не травмировать Михаила. – Так вот, ей так худо, что я, не посоветовавшись с тобой, предложила, чтобы мы некоторое время пожили у нее… Ей так будет легче…

– И всего-то? Ты же знаешь, как я люблю Татьяну, как мне нравится у нее, она же моя сестра, моя семья… А ты – ее лучшая подруга. Отличная идея, я только за!

– Уф… Я рада, что ты не отругал меня.

– Лариса, милая, я никогда не буду тебя ругать. Как ты такое вообще можешь думать? Я же люблю тебя, пойми… Ты от меня и слова грубого не услышишь… Ты такая, такая… – Он потянулся к ней через стол и, поймав ее руки, сжал их в своих ладонях.

– Миша, это еще не все… Не знаю, как тебе и сказать… – Она вдруг почувствовала, что готова заплакать. Ей стало нестерпимо жаль Татьяну, на которую свалилось в одночасье столько бед…

– Господи, ты пугаешь меня. Да что такого могло еще случиться, что так расстроило тебя? Ты плачешь? – Миша встал и поднял со стула Лару. Его большие темные глаза смотрели на нее с такой нежностью, что Лариса пожалела о том, что вообще пришла к Татьяне и узнала эту невозможную правду…

– Миша, она мне только что призналась в том, что убила Надю…

Миша вернулся за стол и схватил зачем-то вилку. Стал водить ею по столешнице. Молча, сосредоточенно.

– Что теперь делать?

– А что тут можно поделать? – Он пожал плечами. – Эта история не могла закончиться свадьбой Нади с Каморой. Она закончилась убийством… Вполне логическое завершение грязного, пошлого романа. Камора подло поступил с моей сестрой…

– Ты знал, я понимаю, и я тоже знала, вернее, догадывалась, но не предполагала, что Татьяна решит во всем признаться…

– Но она же призналась только тебе…

– Она собирается пойти к Земцовой и все рассказать… Она даже говорила о том, как бы нанять ее в качестве адвоката.

– Таня? Да она с ума сошла!

– Я взяла с нее обещание, чтобы она ничего не предпринимала, пока ты не поговоришь с ней. Поэтому-то я и предложила ей, чтобы мы переехали туда, пожили все вместе, чтобы она одумалась… Я не могу представить себе ее в тюрьме, это ужасно… Она и так настрадалась… Миша, поедем к ней, мы не должны допустить того, чтобы она так поступила со своей жизнью… Я понимаю, она поступила нехорошо, она убила человека, но Надю все равно не воскресишь, а Таня так молода, она еще может устроить свою жизнь…

– Мы сейчас же поедем к ней… Собирайся… Ну надо же, что задумала…

– А ты что-нибудь видел? – спросила Лариса и затаила дыхание, понимая, что задала непростой вопрос.

– Что ты имеешь в виду?

Она повернулась к нему спиной, чтобы он не смог увидеть выражения ее лица – ей стало вдруг страшно при мысли, что ее будущий муж так спокойно может говорить об убийстве, совершенном сестрой…

– Ты хочешь узнать, видел ли я, как Надя летела с обрыва? Нет, конечно, нет, но я видел, как они вдвоем направились в сторону горы. Таня вызвалась показать Наде вид на Волгу… Хотя поначалу это предложил сделать Камора, словно нарочно злил Татьяну… Это они – Газанова и Камора – преступники, это они спровоцировали убийство…

Лариса закрыла глаза и представила себе страшную картину: Татьяна с искаженным злостью и отчаянием лицом сначала бьет по щекам Газанову, а потом сильно толкает ее руками в грудь, пока та не срывается вниз… Тихо, без крика, ошеломленная, оглушенная и потрясенная происходящим…

– Таня… Ой, извини, Лариса… Успокойся. Наде все равно ничем не помочь. Она жила как жила. А Татьяну надо выручать. Она моя сестра, не забывай. И если бы ты убила кого-нибудь, я бы тоже молчал. Не выдал тебя. Не всегда надо выдавать убийц…

– Миша…

– Все, закрыли разговор. – Он постарался произнести это как можно мягче. – Собери сумку, брось туда пару моих сорочек, носки, белье, свои вещи, захвати мясо из морозилки, я думаю, мы поживем у нее пару недель… И постарайся как можно меньше думать об этом. Живые должны думать о живых.

Глава 19

Минкин спал, прижавшись к Бескровной, как щенок, наконец-то обретший свою мать. Уткнувшись носом в ее теплый затылок, обняв сзади руками и устроив свои колени под ее коленями. Если бы он только мог, он бы пустил корни в это пышущее здоровьем и пахнущее молоком тело жены. Сквозь сон он слышал телефонные трели, затем кто-то звонил в дверь, он был уверен, что и Татьяна тоже все слышит, но не хочет пошевелиться. И пропади все пропадом.

Потом было нежное, полное любви утро, закончившееся обильным, с гренками и яичницей, завтраком.

– Ты знаешь, почему у меня фамилия такая – Бескровная? – спросила Таня уже на пороге, провожая мужа на работу и целуя его в надушенную бритую щеку.

– Конечно, знаю, потому что я выпил из тебя много крови, – развел руками счастливый после примирения Минкин. – Ты сегодня дома?

– Пока еще не знаю. Во всяком случае, утром были какие-то звонки. Думается, по мою душу.

– Может, Шубин приехал?

– Хорошо бы, сменил бы меня на боевом посту. А то так и придется рожать в агентстве или на каком-нибудь необитаемом острове.

Он ушел, Таня принялась мыть посуду, приводить в порядок кухню. Она старалась больше не думать ни о Веронике, ни о своих страхах остаться накануне родов в полном одиночестве.

После того как Земцова все объяснила ей, она тотчас позвонила в больницу, разыскала мужа и попросила его вернуться домой. Встретила его слезами, раскаянием и сытным ужином. Они оба не могли нарадоваться друг на друга, говорили друг другу самые нежные и ласковые слова, беспрестанно обнимались, целовались, ужинали, потом снова обнимались, просили друг у друга прощения, а затем, успокоенные, легли спать. Бескровная злилась только на Крымова – ведь это ради него Минкин встречался с этой девицей…

…Перемыв посуду, Татьяна привела себя в порядок, оделась и поехала в агентство. Как она и ожидала, там уже были на своих местах Крымов с Земцовой. Судя по их лицам, и они провели ночь спокойно, мирно. Приемную заливало солнце, пахло кофе и самую малость духами.

– Ну что, как дела? – улыбнулась она Юле, подруги обменялись поцелуями. – Я вижу, все прекрасно? За исключением того, что убийца девушек не найден, а мы, вместо того чтобы работать, выясняем отношения с собственными мужьями…