Волшебные одежды - Диана Джонс

— Тогда передай ему, чтобы он вел себя, как полагается благодетелю, — сказал король. — Ты уверена, что он действительно хочет, чтобы мы двигались по этому пути?

И он посмотрел на меня почти что умоляюще. Хэрн тоже посмотрел на меня. Хэрн не понимал, почему мы с Утенком так упорно настаиваем на том, чтобы путешествовать по воде.

Я сказала королю, что уверена в этом.

— А почему я в этом так уверена? — спросила я у Танамила, пока наши охранники были заняты — они приподнимали иву, чтобы лодка могла протиснуться под ней.

— Народ твоего отца связал нас, — ответил Танамил из-за стены узких и длинных ивовых листьев. — Народ твоего отца знает, и как нас освободить.

Ну почему Бессмертные никогда не отвечают на вопрос прямо? Мне очень хотелось задать Матери еще несколько хитроумных вопросов, но при Танамиле мне нельзя было с ней разговаривать, а он нас никогда не покидал.

Через день ивы исчезли. Река, из зеленой сделавшаяся светло-серой, спешила нам навстречу по дну долины с зелеными склонами. У нас над головами проплывали белые стволы берез и раскидистые папоротники. За ними виднелись горы. У некоторых на вершинах что-то сверкало, да так, что глазам было больно. Один из охранников сказал мне, что это снег. Спрашивать Танамила о чем бы то ни было не имело смысла. Он был всецело поглощен Робин. Утенок пересел в королевскую лодку, к Хэрну. Он сказал, что его от всей этой любви уже тошнит.

Там, где долина становилась шире, через Реку были переброшены изогнутые мостики, а вокруг стояли дома из камня. Большинство из них, как мы обнаружили, были пусты. Но вчера король сказал:

— О, а вот и люди! Теперь мы сможем пожениться!

У Робин сразу же сделался разнесчастный вид.

Но люди убежали от нас вверх по склону и спрятались среди папоротников. Джей встал и принялся орать, что королю нужен местный старейшина.

— Варвары! — крикнул старейшина, выбираясь наперед. Он указал на Реку, вниз по течению. — Варвары! Бегите!

Но никаких варваров там не было. Нам была видна долина на несколько миль, и никого там не было. Танамил улыбнулся. Я подумала, что это его рук дело. Я поняла, что ошибалась, считая его слишком мягким. Ему хватало сил действовать против короля не впрямую, а окольными путями, и он действовал. Но если он решил, что сможет оттягивать королевскую свадьбу до тех пор, пока я не сотку вторую накидку, то он просто сумасшедший. Мне еще осталось больше половины.

Однако же, король впал в панику. Он заявил, что свадьба подождет — нам нужно торопиться. И мы рванули оттуда прочь — с потрясающей скоростью. И остановились только здесь, да и то из-за жуткого ливня. Окрестные зеленые холмы словно подернулись белой пеленой, и пошел сильный град. Этого оказалось чересчур даже для спешки, гнавшей короля вперед. Мы вслепую, буквально наощупь доплыли до места, где долина расширялась, а Река протекала через небольшое бушующее озерцо, и разглядели там купу деревьев. Король гневно приказал укрыться под ними. Под деревьями обнаружился старый не то амбар, не то сарай для лодок, сложенный из больших серых камней. Вот мы сидели там и ждали; король нетерпеливо расхаживал взад-вперед, а дождь барабанил по воде.

Они сперва не хотели заносить мой ткацкий станок внутрь. Раньше мне обычно помогал Джей, но теперь мы с ним были в ссоре. Пришлось мне через Хэрна обратиться с просьбой к королю. Мне было жалко, что с Джеем все так получилось. Я ошиблась насчет него. Ему нужен был не Один, а Робин. Даже не знаю, почему мне так трудно поверить, будто кто-то может любить Робин. Ведь я же видела, что Джей смотрит на нее в точности так же, как Танамил. И теперь Джей никогда меня не простит.

Король никак не мог понять, зачем мне вдруг понадобился мой ткацкий станок.

— Пушистик, ради нашего золотого господина, скази мне, зачем ты опять ткешь?

— Мне нужно сделать еще накидку для Робин, — соврала я. — У нас в Шеллинге так принято.

Тогда мой станок — он был весь мокрый — все-таки занесли внутрь и поставили у входа. Я уселась и принялась гонять челнок, а капли дождя то и дело попадали на меня. Но я не возражала.

— Шерсть же вся промокла! — заметил король.

— Это неважно — мы обрабатываем и прядем шерсть особым образом, и ей это не страшно, — сказала я.

Король посмотрел на Робин, которая как раз взяла немного мокрой пряжи и принялась прясть для меня. Потом он уставился на меня — как обычно, словно он меня поддразнивал.

— Пушистик, — сказал он, — но всем же известно, что шерсть садится. Иногда я начинаю подозревать… А у варваров есть женщины-маги? Мне кажется, ты могла бы быть таким магом.

— Нет, ваше величество, — сказала я. — Я не маг.

— А в таком случае можешь ли ты поклясться, что вся эта возня с ткачеством затеяна не ради какого-то другого мужчины? — спросил он.

У меня сердце екнуло, но я ответила:

— Это не для смертного, ваше величество.

Это его успокоило, хотя и не до конца, и он подошел к двери, взглянуть на дождь. Хэрн сидел у выхода, прислонившись к каменной стене, и тоже мрачно глядел наружу, мимо моего станка. Озеро кипело и бурлило. Почти у самых моих ног вода среди камышей шла пузырями. Я то и дело, в промежутках между рядами, выглядывала в дверной проем; я почти что оказалась в настоящих горах. Они окружали нас со всех сторон: высокие зеленые склоны, еще более высокие коричневые склоны, и надо всем этим — черно-синие вершины, окутанные облаками. Теперь, когда дождь начал ослабевать, я расслышала шум несущейся со склонов воды. По каждому углублению, каждому желобку бежали ручьи. Некоторые находились так далеко, что казались белыми штрихами, наподобие следа проползшей улитки; другие же, поближе, мчались по камням, поднимая водяную пыль.

— Думаю, отсюда мы далеко на лодках не уйдем, — сказал король и отвернулся, вполне довольный.

Пожалуй, он был прав. Нам придется покинуть Реку. Река впадала в озеро, протекая через узкую расщелину между двумя высокими бурыми склонами. Думаю, течение там бурное. А над этой расщелиной, на самой высокой и самой черной горе я разглядела белую полоску. Должно быть, это и был исток нашей великой Реки.

Хэрн тоже его заметил.

За это время столько всего произошло, а ткать было совсем некогда! Как я и говорила, Хэрн смотрел на тростники у нас под ногами.

— Прилив начался. Смотри, течение пошло в другую сторону.

Я перегнулась через станок и посмотрела. Пузырьки, пена и мелкие веточки, которые прибило к берегу, медленно двигались вдоль него, в сторону той расщелины, из которой вытекала Река. На мгновение мне показалось, будто Хэрн прав. Потом я спохватилась.

— Но прилив не добирается даже до Шеллинга!

Мы поискали взглядом Танамила, чтобы спросить его, что все это значит. Робин пряла, сидя у другой стороны дверного проема, а Танамил склонился над ней. Наших взглядов он не заметил. Эти мне влюбленные!

— Джей! — позвал Хэрн. — А разве здесь бывает прилив?

Джей подошел поближе и взглянул на воду. Меня он игнорировал.

— Нет. Прилив доходит только до Красной реки. Это, наверное, водоворот. Вода быстро проносится через середину, а по краям отстает. Понимаешь?

Культя его дернулась, как будто он хотел рукой указать на озеро.

Посреди озера начали образовываться волны. Я почему-то не очень поверила в слова Джея. Уж очень это все походило на прилив.

А потом бурлящая вода докатилась и до тростника, растущего под дверью. Вспенился белый гребень, и мы с Хэрном тут же промокли. Посреди этого гребня из воды показалась голова и плечи Матери. Матерь, в отличие от нас, была совершенно сухая. И разгневанная.

— Танамил! — позвала она.

Танамил вскочил и вытянул руку, как будто пытаясь отстранить ее.

— Я не могу говорить с тобой, — виновато произнес он.

— Но я должна с тобой говорить! — сказала Матерь, сделав упор на слово «должна». — Танамил, тебе доверили стоять на страже! Отвлекись от Робин хоть ненадолго и посмотри, что творится вокруг! Канкредин приближается. Он со своими магами уже одолел половину Реки. Они гонят мои воды перед собой.

— Но… — непонимающе протянул Танамил. — Как, без Гулла?..

— Звитт сказал им, что Гулл — мой сын, — сказала мама. — И Канкредин понял, что его одурачили. Он возьмет вместо Гулла Хэрна или Робин. Он знает, куда они направились. Глупец! Забери волшебную накидку у короля и немедленно покажи Танакви, что с ней нужно сделать!

Мама развернулась. Белый гребень вскипел и опал. А над озером взмыл большой белый лебедь.

Наверное, королю и его людям Матерь все это время виделась, как лебедь, который плавал у кромки воды и клекотал. Пока Матерь говорила с Танамилом, они принялись подбивать друг дружку взяться за лук, приговаривая, что у лебедя вкусное мясо. Едва лишь я оправилась от потрясения, вызванного словами Матери, как услышала, как Джей сказал: