Искатель, 1990 № 01 - Владимир Гусев

Он поднял руку Лилиан и стал ее внимательно разглядывать. На пальцах виднелись пятна крови, покрытые серебристым лаком ногти также были испачканы кровью. Дюрель улыбнулся.

— Раны на шее она нанесла себе сама — молодец, пыталась защититься. Думаю, мы должны исходить из предположения, что это дело рук мужчины.

Он медленно выпрямился, в глазах появился стальной блеск.

— Мужчины! — повторил он. — Значит, кто-то из вас, молодые люди. — Он подчеркнул каждое слово, и обвинение получилось резким. Керстин почувствовала странную дрожь в теле, вспоминая свои предположения. Действительно, женщины таким способом не убивают, женщины обычно дают яд, бывает, стреляют, но не душат. Несомненно, это сделали мужские руки… «Кто-то из вас, молодые люди…»

Неожиданно Дюрель повысил голос.

— Начнем сначала. Расскажите, что вы знаете о ней? — Он, как недавно Як, был уверен, что контролирует ситуацию. — Кто хочет рассказать? Вот вы дружили с ней? — Он повернулся к Керстин. — Вы!

Все посмотрели на Керстин, а Керстин почему-то на Буссе.

— Мы с ней считались хорошими подругами, — прошептала она. — Лилиан была богатой. — Керстин бросила быстрый взгляд на мертвую. — И красивой. Очень красивой — не такой, как теперь… — Она запнулась, комок застрял в горле. Керстин вдруг почувствовала себя ребенком. Подойдя к окну, несколько раз глубоко вдохнула воздух.

— Не знаете, у нее были враги из числа присутствующих здесь?

— Не знаю. Враги?.. Вряд ли. Возможно, кто-то любил ее, а Лилиан была к нему равнодушна и… — Будто это говорила не Керстин, а кто-то другой вместо нее. Она повернулась к ним лицом. И увидела их как в тумане. — Я думаю, Буссе… Но Буссе не может…

Буссе остолбенел, потом беспомощно опустил руки, остановив на Керстин безжизненный взгляд.

— Вы были в нее влюблены? — уточнил Дюрель.

Буссе кивнул.

— Ваше чувство было безответным?

— Не знаю.

Наступило молчание. Затем Керстин продолжила:

— Йон должен был ей деньги. Она рассказывал мне, что пыталась получить их обратно, но у него все не оказывалось необходимой суммы. По крайней мере, он так говорил. Ей самой нужно было отдать кому-то долг, но я думаю, Лилиан кривила душой, просто боялась их потерять. Она говорила, что даже угрожала ему полицией…

Йон вскочил с дивана.

— Я хотел вернуть! — прошептал он, взволнованно размахивая руками и дыша, как загнанный зверь. — Она это знала. Я хотел вернуть… Вы должны мне верить…

Йон снова сел. На лбу его выступил пот. Он закрыл глаза. У него было такое лицо, будто ему вот-вот станет плохо.

Дюрель внимательно посмотрел на него.

— Я думаю, что вычислил вас, — произнес он. — Вы боксер?

Йон кивнул и проглотил застрявший в горле ком.

— Да, я боксер. Но я не убивал. Я боюсь применять силу. И ненавижу насилие…

Дюрель поднял брови. Он был удивлен.

— Ну, дальше, — сказал он Керстин. — Что вы еще знаете?

Керстин заметила, что все впились в нее взглядами, и почувствовала себя предателем. Когда она снова хотела открыть рот, чтобы продолжить, язык вдруг стал непослушным.

— Як и Лилиан со вчерашнего дня враги. Як такой ревнивый… вбил себе в голову, что Лилиан и Буссе…

— Ложь! — выкрикнул Як. — Да, я был влюблен в нее, но знаю, что и она меня любила. И у меня не было причин, из-за которых я должен… почему я должен был…

— Лишить ее жизни, — вставил Дюрель.

— Яка не было в комнате, — прошептала Роза. — Як был детективом!

Керстин сжала пальцы, послышался хруст.

— Они здорово поссорились. Помню, когда я вошла в прихожую Лилиан — Лилиан частенько давала ключ от своей виллы друзьям, и там почти всегда кто-нибудь жил, — она плакала. Як кричал, что если она не прекратит флиртовать, то он ее проучит… он… убьет ее. Як бил ее по лицу, а Лилиан только тихо плакала. Они не сразу заметили меня. Но когда Як меня увидел, то смутился.

— Вы были помолвлены? — осведомился Дюрель.

Як покачал головой

— Нет, но мы обещали никогда не расставаться. Мы любили друг друга. Ее отношения с Буссе меня вовсе не интересовали, ибо я мог на нее положиться. Это правда, что я ударил ее. Не знаю, что на меня в тот момент нашло…

— Конечно, нет, — произнес Дюрель ехидно.

Керстин продолжала:

— Кай и Лилиан поссорились на вечеринке. Он пролил пиво на ее платье…

Она поняла, что это прозвучало смешно, иначе и не могло прозвучать, но никто не рассмеялся сейчас можно было говорить все, что угодно, не опасаясь, что это вызовет смех.

Она скользнула взглядом по их серьезным лицам. Потом посмотрела на руки Кая. Он засунул их в карманы. На запястье Керстин заметила несколько багровых царапин. Она почувствовала, как широко распахнулись ее глаза и невольно открылся рот, готовый вот-вот закричать. Но исторгнутый звук был почти неслышен.

— Ногти! — с трудом выдавила она. — Лилиан оцарапала его. Посмотрите… Посмотрите на руки!.. — Дрожа всем телом, она показывала на Кая.

Дюрель подошел к Каю.

— Покажите руки! — приказал он.

Кай нехотя повиновался Он был бледен.

— Это сделал кот Лилиан. Он меня не выносит. Когда мы поняли, что она убита, я отправился сообщить вам. Маргит знала, что у вас вилла на другой стороне залива. Спускаясь по лестнице, я увидел кота и наклонился, чтобы погладить, но этот негодяи ответил на ласку тем, что оцарапал мне руку. Вернувшись, я рассказал им об этом. Не правда ли, Як, Буссе?! Керстин все еще была в обмороке и не слышала рассказ. А вы?

Остальные кивнули.

А Керстин словно во сне видела перед собой другого кота — черно-белого, со свернутой головой, и рядом с ним — Кая на корточках. Мог Кай ласкать кота?..

— Но можете вы доказать, что у вас не было этих царапин до того, как вы вышли? — спросил Дюрель.

Кай беспомощно оглянулся.

— Я не знаю, если кто-то…

— Я могу подтвердить, — вмешалась Маргит. — После того, как это случилось… как мы обнаружили, что Лилиан мертва. Як помог мне зажечь сигарету — все было так ужасно, и я долго не могла прийти в себя. Так вот, тогда у него не было никаких царапин, в этом я абсолютно уверена. Помню, чтобы успокоить, он похлопал меня по плечу, а я посмотрела на его руку и в ответ похлопала его по ней…

После получасового допроса Дюрелю стало ясно, что до того, как все это случилось, Лилиан связывала их всех в одно целое, хотя они и испытывали к ней различные чувства — дружбу, влюбленность, безразличие и неприязнь. Она пригласила их на уик-энд. До наступления вечера они загорали и купались, танцевали, кокетничали, вкусно ели и пили. А в тот вечер молодые люди, которых уже не назовешь юными, играли.

Он скользнул взглядом по комнате. На окнах висели тяжелые темно-красные шторы. На одном окне были раздвинуты, на другом, открытом настежь, — зашторены. Для того чтобы летний воздух проникал в комнату, одна половина была присборена и оттого напоминала театральный занавес перед опустевшей после окончания спектакля сценой. Мебель сдвинута к стене, на полу, в середине комнаты, лежало несколько ярких ковриков.

«Скорее всего это и есть место для игры взрослых детей», — подумал Дюрель. Он подошел к двери, ведущей в комнату, и толкнул ее. Она подалась легко и беззвучно, как крыло птицы. За дверью находился большой холл, но он был обставлен, как гостиная. Мебель свидетельствовала о хорошем вкусе и достатке. Окно в холле тоже было зашторено.

В кресле, положив голову на маленькую подушку и вытянув лапы, лежал белый ангорский кот. Неожиданно Дюрелю пришла в голову мысль.

— Свет снаружи во время игры был зажжен?

Як кивнул.

Дюрель прошел в холл. Справа от себя отыскал выключатель к лампе на потолке, а рядом с дверью выключатель к лампе, которая находилась в комнате, где было совершено убийство. В раздумье прошелся по залу, заметив, что кот все время наблюдает за ним злыми, бегающими глазками. Дюрель вернулся в комнату.

— Может еще кто-нибудь подтвердить, что во время игры свет в холле горел? — он повернулся к Яку, а затем обвел всех долгим внимательным взглядом своих светло-голубых глаз.

Роза вытерла лоб кружевным носовым платочком.

— Я могу. Пока мы кружили по комнате, я заметила, что через замочную скважину слабо пробивается свет. Он был… да, я думаю, он горел, когда Як находился снаружи. Мы ведь видели свечение, когда он вышел из комнаты, и потом, когда снова вошел.

Маргит, маленькая и миловидная, похожая на школьницу, неожиданно вскрикнула. Голос ее дрожал:

— Нет-нет, в тот раз в замочной скважине ничего не светилось. По крайней мере, не все время. Это я знаю точно, поскольку обратила внимание, что свет горел раньше и что погас именно тогда, когда Як был за дверью. Я не придала этому значения, но сейчас вспомнила все отчетливо. — Она вздрогнула всем телом, словно только теперь поняла насколько это все важно. — Як мог войти в тот момент, когда мы двигались по комнате. Мы могли и не заметить, как Як вошел, если бы, перед тем, как войти, он погасил в холле свет. Слышите, что я говорю, это, вероятно, был Як!