Клетка - Китаката Кендзо

— Послушай, Мурасава, а отец бил тебя в детстве?

— Вы шутите? Практически каждый день. Каждый раз…

— И как ты предчувствовал, когда это случится?

— Я ничего не предчувствовал. Просто принимал всё как есть. Я только думал, что когда-нибудь я отплачу ему. Так было до тех пор, пока в один прекрасный день я вдруг понял, что отец теперь слабее, чем я. А почему вы спрашиваете?

— Просто хочу знать, какие у тебя были родители.

— Я что-то сделал не так?

— Понимаешь, когда у тебя вдруг оказывается слишком много времени, ты начинаешь думать о разных глупостях.

Мурасава едва заметно улыбнулся. Такаги встал и включил телевизор. До девятичасовых новостей ещё оставалось почти пятнадцать минут.

— Эй, подождите немного, — Мурасава схватил телефон.

Глаза Такаги остановились на певице, показавшейся на экране.

— Что? — спросил он.

Мурасава кричал в телефонную трубку. Его голос даже перекрывал звук телевизора:

— Информацию могли направить в иностранный отдел главного управления полиции, правильно?

Он выхватил клочок бумаги и начал что-то сердито корябать на нём. Такаги несколько секунд понаблюдал за своим напарником, а потом снова отвернулся. Надо подождать, пока Мурасава аккуратно перепишет заметки. Иначе его почерк разобрать практически невозможно.

— В окрестностях Тайпея найдены два трупа, — сказал Мурасава, всё ещё держа в руке телефонную трубку. — Мужчина и женщина, обоих застрелили. Паспортов нет, но опыт и интуиция местных ребят подсказывает им, что это японцы. Специальная группа расследований получила сообщение из иностранного отдела.

— А почему иностранный отдел отправил именно им эту информацию?

— Подтверждения ещё нет, но описание трупов подходит к Сугимуре и Рейко Оваде.

— Когда это случилось?

— Тела нашли прошлой ночью; отчёт пришёл сегодня вечером.

Такаги сопоставил в голове даты. Очень похоже, что именно в это время банда «Марува» вдруг прекратила активные действия.

— Как только они услышали, сразу подумали о наших людях, но вот подтверждение, скорее всего, не будет до завтрашнего утра.

Такаги снова начал напевать мелодию. Затем опомнился и прекратил. Мурасава занялся переписыванием своих заметок.

3

Такино открыл глаза и сразу же увидел ковёр цвета зелёного моха. Он простирался повсюду, насколько хватало глаз, словно квартира была бескрайним полем.

Своё тело он ощущал будто чужое. Только тупая боль, которую он чувствовал, когда кровь бежала по венам, позволила ему понять, что это его собственная плоть.

Не стоило так навязчиво нарываться на удары. Ему нужно было расслабиться, принять последний пинок в живот, затем потерять сознание и упасть на пол. И пока не нанесены серьёзные повреждения, мог бы как-то вырваться отсюда. У него раскалывалась голова, и он знал, что, если попытается встать, то будет только хуже.

— Снова попытаешься бежать, я тебе твои грёбаные ноги переломаю, слышишь?

Похоже, это говорит «костюм». Краем глаза Такино заметил Акеми, сидящую на ковре у двери; она всё ещё была раздета, но на плечах болтался банный халат.

Он повернул голову ещё немного и увидел старика с волосами цвета соли и перца, который сгорбился на полу и стонал.

— Не так уж плохо — перевязали этой тряпкой и кровь остановилась, — произнёс «костюм».

— Подумай о своём возрасте, дед, — сказал кто-то. — Твоя дочь будет работать на тебя. Ты отлично устроился.

Такино постепенно начал вспоминать, что с ним произошло.

— Я и не пытаюсь убежать, — ответил отец Акеми. Его голос звучал очень слабо.

— Не парь мне мозги. Ты ботинки надел и уже готовился рвануть к двери. В любом случае, если она будет усердно работать, то за год выплатит твой долг.

— Я просто хотел подышать свежим воздухом.

Отец Акеми прижимал к себе левую руку, но Такино не мог разглядеть, насколько серьёзно он ранен.

— Твоя часть работы — сдать нам дочь.

В поле зрения Такино не попадало лицо «костюма». Со своей стороны он мог лицезреть только руку и нож. А двоих других людей он видел только снизу до пояса.

— А что с тем парнем? — спросил один из них.

— С тем тупым дерьмом? Не выпустим, пока не получим компенсацию, я уже не раз тебе об этом говорил.

— Думаешь, у него есть деньги? Он просто кинул старика, вот и всё.

— Да у него должны водиться хоть какие-то денежки, если он может себе позволить содержать такую женщину. Одна только аренда квартиры.

— Ты на самом деле думаешь, что он не профи? Он сделал довольно приличную попытку вырваться отсюда.

— Я же сказал, он грёбаный придурок. Эй, посмотри, чтобы дедуля там снова не рыпнулся. Давай его сюда.

Послышался звук удара. С глухим звуком старик перекатился вперёд и оказался недалеко от Такино. Такино медленно поднял голову. На него сверху вниз смотрели трое мужчин.

— Эй, засранец, пора просыпаться! — крикнул один из них.

Такино приподнял верхнюю часть тела, перенося всё имевшиеся силы на ноги. Он подумал, что, возможно, сумеет встать, но не стал пробовать.

Его взгляд встретился с глазами Акеми; она всё ещё, скрючившись, сидела на полу.

«Надень нормально халат», — постарался сказать он взглядом.

Акеми отвела глаза, а затем, будто только что заметив, как она одета, быстро натянула халат и застегнула его спереди.

— Ты думаешь, мы можем отпустить старика? — спросил «костюм». Он взялся руками за волосы Акеми и рассмеялся.

Девушка даже не посмотрела на отца.

— Акеми! — снова позвал её старик, и его голос прозвучал точно глухой стон. — У меня руки ранены, кровь не останавливается.

Выражение лица Акеми не изменилось. Она даже не повернулась в его сторону.

— На, перевяжись вот этим, — сказал один из мужчин и бросил старику носовой платок.

Такино медленно встал на ноги, будто просто стараясь определить для себя самого, насколько ему больно. Он оперся сначала на одно колено и глубоко вздохнул, затем медленно выпрямился на обеих ногах.

— Эй, посмотрите-ка, да он стоит.

— Надеюсь, больше не будет идиотских выходок.

Такино осмотрел себя. Повсюду на теле виднелись красные и чёрные отметины. Такое ощущение, будто он где-то порезал лицо или голову, но кровотечение уже прекратилось.

— Сколько ты хочешь? — спросил он.

— Решил не рыпаться? Если бы так и действовал с самого начала, не пришлось бы страдать от боли.

Живот и бока болели. Шея и плечи тоже. Но вроде бы ничего особо серьёзного.

— Ну-ка посмотрим… Думаю, можем пока остановиться на двух миллионах.

— Решил, что я столько смогу заплатить? Я похож на богача?

— Ну, полтора — меньше никак нельзя. Получается всего по полмиллиона на каждого.

— Невозможно.

Такино глубоко вздохнул. Не больно. Он медленно повертел головой из стороны в сторону — и шея издала сильный хрустящий звук. Плечи, бёдра, колени, локти — он будто пробовал каждую часть своего тела. Такино решил, что всё в порядке. Удары и пинки оказались сделанными наобум и более случайными, чем он думал. Существуют определённые места, в которые надо бить, если хочешь нанести серьёзный ущерб — они же этого не сделали.

— Ладно, а сколько ты можешь заплатить?

— Один.

— И добавить ещё половинку сверху никак?

— Я не сказал один миллион.

Сначала «костюм» ничего не понял. Такино улыбнулся ему. Его губы тоже были разбиты.

— Эй, мистер, что ты хочешь этим сказать?

— Даже сотни иен будет слишком много, чтобы потратить их на такой кусок дерьма, как ты.

— Сейчас не время для шуток, говнюк, — осклабился «костюм».

Такино засунул руки в карманы:

— Я, может быть, и грёбаный придурок, но даже мне известно, когда можно шутить, а когда нет.

«Костюм» всё ещё продолжал улыбаться. Он достал из-за пояса зачехлённый нож:

— Мы выжмем из тебя два миллиона, козёл. Не люблю им пользоваться, но приходится иногда…

С угрожающей ухмылкой он достал нож из чехла. Лезвие блеснуло на свету. Такино сделал шаг назад.

Трое против одного. И этот один избит до потери чувств и только начал приходить в себя. И, кроме того, противники сейчас ещё получили преимущество, достав нож. Но не похоже, что они им воспользуются.

Такино ждал. «Костюм» пошёл к нему. Три шага. Такино продолжал ждать. Расстояние между ними сокращалось до тех пор, пока лезвие ножа не упёрлось в грудь Такино.

Он ринулся вперёд, будто пытаясь вонзить лезвие в тело. А «костюм» на самом деле не хотел применять нож: увидев, что Такино подался к нему, он инстинктивно отвёл лезвие в сторону, чтобы не уколоть противника. В эту игру Такино умел играть блестяще.

Он ударил коленом в пах мужчине. Его руки — сейчас он их вытащил из карманов — схватили противника за правую руку — ту самую, что держала нож. Мужчина хрюкнул, и нож оказался у Такино.