Тэсс из рода дЭрбервиллей - Томас Гарди

— Он идет, — прошептала она, и по голосу они догадались, что губы у нее пересохли от волнения. — И я должна обнять его за шею и смотреть ему в лицо, как смотрела Мэриэн!

— Ничего особенного в этом нет, — быстро сказала Тэсс.

— Всему свое время, — не обращая на нее внимания, продолжала Изз. — Время для объятий и время, когда нужно воздержаться от них; сейчас мне на долю выпадет первое.

— Фи! Ведь это из Священного Писания, Изз!

— Да, — сказала Изз. — В церкви я всегда прислушиваюсь к красивым изречениям.

Энджел Клэр, который три четверти этой работы выполнял исключительно по доброте своей, подошел теперь к Изз. Она спокойно и мечтательно опустилась в его объятия, и он, мерно шагая, удалился вместе с ней. Когда его шаги послышались в третий раз, у Рэтти так сильно забилось сердце, что она начала дрожать. Он приблизился к рыжеволосой девушке и, поднимая ее, взглянул на Тэсс. Взгляд этот был красноречивее слов: «Скоро мы будем вдвоем». Ее лицо выдало, что она угадала его мысли, она ничего не могла с собой поделать. Они давно без слов понимали друг друга.

Бедная маленькая Рэтти — самая легкая ноша — оказалась, однако, самой беспокойной. Мэриэн была как куль с мукой, — под тяжестью этого пышного тела он буквально шатался. Изз вела себя спокойно и рассудительно. Рэтти оказалась клубком нервов.

Однако он все-таки донес взволнованную девушку до сухого места, опустил ее на землю и вернулся. Тэсс через живую изгородь видела, что все трое стоят на пригорке, там, куда он их отнес. Теперь была ее очередь. Смущенно призналась она себе, что испытывает волнение от близости глаз и губ мистера Клэра — то самое волнение, за которое осуждала своих подруг, но только удесятеренное; и, словно страшась выдать свою тайну, она в последнюю минуту попыталась от него ускользнуть.

— Пожалуй, мне удастся пройти вдоль насыпи, я не так скольжу, как они. Вы ведь очень устали, мистер Клэр.

— Нет, нет, Тэсс! — быстро ответил он.

Она не успела опомниться, как он уже держал ее в своих объятиях, и она прислонилась к его плечу.

— Три Лии — ради одной Рахили! — прошептал он.

— Они лучше, чем я, — великодушно ответила она, не отступая от своего решения.

— Только не для меня, — сказал Энджел.

Он почувствовал, что ее бросило в жар. На несколько секунд воцарилось молчание.

— Вам не очень тяжело? — робко спросила она.

— О нет! Попробовали бы вы поднять Мэриэн! Вот это груз! Вы словно волна, согретая солнцем. А это пышное муслиновое платье — морская пена.

— Это очень красиво… если я кажусь вам такой.

— А знаете ли вы, что три четверти этой работы я проделал исключительно ради последней четверти?

— Нет.

— Не ждал я сегодня такого события.

— Я тоже… Вода поднялась так внезапно.

Не о поднявшейся воде думал он, и прерывистое ее дыхание свидетельствовало о том, что она его поняла. Клэр остановился и приблизил к ней лицо.

— О Тэсси! — воскликнул он.

Щеки девушки горели, в смущении она не могла смотреть ему в глаза. Тогда Энджелу пришло в голову, что он не вправе пользоваться случайным преимуществом, выпавшим на его долю, и он сдержался. Слова любви еще не сорвались с их губ, и в эту минуту промедление казалось желанным. Однако он шел медленно, чтобы растянуть оставшийся путь. Наконец он дошел до поворота дороги, и теперь трем остальным девушкам они были видны как на ладони. Дойдя до сухого пригорка, он опустил ее на землю.

Ее подруги смотрели на них задумчиво и внимательно — она поняла, что они говорили о ней. Он торопливо распрощался с ними и ушел, шлепая по воде.

Четыре девушки продолжали свой путь; наконец Мэриэн прервала молчание:

— Да, что и говорить, куда нам до нее!

Она уныло посмотрела на Тэсс.

— О чем ты говоришь? — спросила та.

— Ты ему больше всех нравишься, больше всех! Мы это поняли, когда он тебя нес на руках. Он бы тебя поцеловал, если бы ты хоть чуточку его подзадорила.

— О нет! — сказала Тэсс.

Прежнее веселое настроение развеялось; однако не было ни вражды, ни злобы. Это были великодушные девушки; они выросли в глухих деревушках, где фатализм глубоко пустил корни, и Тэсс они не винили: так угодно было судьбе.

У Тэсс сжималось сердце. Она не могла скрыть от себя, что любит Энджела Клэра, а любовь, внушенная им трем другим девушкам, быть может, еще усиливала ее страсть. Чувство это заразительно, и женщины особенно восприимчивы к такой заразе. И тем не менее сердце ее, изголодавшееся по любви, сочувствовало подругам. Тэсс, честная по натуре, боролась со своей любовью, но боролась недостаточно энергично, и результаты не заставили себя ждать.

— Никогда я не буду стоять вам поперек дороги! — объявила Тэсс вечером в спальне, обращаясь к Рэтти, и слезы струились по ее лицу. — Но я ничего не могу поделать, милая! Вряд ли он вообще думает о женитьбе, но даже если бы он захотел на мне жениться, я бы отказала ему, как и всякому другому.

— Да что ты? Почему? — удивилась Рэтти.

— Это невозможно! Но я буду откровенна: даже если бы меня совсем не было, не думаю, чтобы он женился на ком-нибудь из вас.

— Никогда я на это не надеялась, никогда об этом не мечтала! — простонала Рэтти. — Но как бы я хотела умереть!

Бедняжка, терзаемая чувством, ей самой не совсем понятным, повернулась к двум другим девушкам, которые только что поднялись наверх.

— Мы опять будем жить с ней в дружбе, — сказала она им. — Она не больше нас надеется на то, что он на ней женится.

Недоверие рассеялось, они были откровенны и ласковы.

— Теперь мне все равно, что ни делать, — сказала Мэриэн, настроенная очень мрачно. — Я собиралась выйти за одного парня из Стиклфорда, он дважды за меня сватался; но, честное слово, я теперь скорее покончу с собой, чем выйду за него замуж. Изз, почему ты молчишь?

— Уж коли говорить начистоту, — отозвалась Изз, — сегодня я была уверена, что он меня поцелует, когда понесет на руках; и я тихонько прислонилась к его плечу и все надеялась и ни разу не пошевельнулась. А он не поцеловал. Не хочу я оставаться здесь, в Тэлботейсе! Вернусь домой.

Казалось, воздух в спальне вибрировал, насыщенный безнадежной страстью девушек. Они дрожали, словно в лихорадке, измученные чувством, навязанным жестокой природой, — чувством, которого они не ждали и не хотели. Событие этого дня раздуло пламя, сжигавшее их сердца, и пытка была почти невыносима. Страсть стерла их индивидуальности; каждая девушка была лишь частицей единого организма, именуемого полом. Они были так искренни и почти не чувствовали ревности потому, что надежды у них не было. Каждая наделена была здравым смыслом, не обманывала себя нелепыми фантазиями, не отрекалась от своей любви и не превозносила себя, чтобы затмить других. Полное признание тщеты своего чувства с социальной точки зрения, бесцельность, самоуничижение, невозможность оправдать его в глазах цивилизованного общества (хотя оно вполне оправданно было перед лицом природы), самое наличие этого чувства, доставлявшего им мучительную радость, — все это преисполняло их смирением и достоинством, которого лишила бы их корыстная надежда выйти замуж за мистера Клэра.

Они метались на своих узких кроватях, а снизу, где стоял пресс для сыров, доносилось монотонное капанье.

Через полчаса раздался шепот:

— Тэсс, ты спишь?

Это был голос Изз Хюэт.

Тэсс ответила отрицательно, и Рэтти и Мэриэн вдруг сбросили с себя одеяла и со вздохом прошептали:

— Мы тоже не спим!

— Хотела бы я знать, какова она — та невеста, которую, говорят, приглядели для него его родители! — сказала Изз.

Тэсс вздрогнула.

— А разве ему приглядели невесту? Я об этом не слыхала.

— Да, ходит слух. Она ровня ему, и ее выбрала его семья; она дочь доктора богословия, который живет недалеко от Эмминстера, где находится приход его отца. Говорят, он в нее не очень-то влюблен. Но, конечно, он на ней женится.

Знали они очень мало, но этого было достаточно для того, чтобы сейчас, под покровом ночи, строить мучительные догадки. И они заговорили о том, как он даст в конце концов свое согласие, думали о приготовлениях к свадьбе, о радости невесты, о платье ее и вуали, о ее счастливой жизни с ним, когда они со своей любовью будут забыты. Так беседовали они, грустили и плакали, пока сон не развеял их тоску.

После этого открытия Тэсс уже не лелеяла глупой мысли, что в отношении к ней Клэра есть нечто серьезное. Это было летнее увлечение ее красотой, преходящая любовь ради самой любви, и только. И терновым венцом, когда Тэсс пришла к этому печальному выводу, явилось сознание, что она, которую он ненадолго предпочел всем остальным, она, от природы более страстная, умная и красивая, была с точки зрения общества менее достойна его, чем те, другие, им не замеченные и более заурядные.